Повернувшись к компьютеру, он вызвал нужное досье и прочитал:
ВОЛКОДАВ МАКСИМ ВИКТОРОВИЧ. Родился в Петербурге (Ленинграде) в 1965 г в семье партийного функционера (см. ссылку 1). Закончил строительный техникум и четыре месяца отработал в тресте N 9 помощником прораба. В дальнейшем к производству отношения не имел, пошел по стопам отца: в 21 год – секретарь комсомольской организации треста; в 22 года – инструктор Фрунзенского райкома КПСС; в 24 года – инструктор горкома партии. Рассчитывал сделать блестящую карьеру, но, в связи с событиями девяностых годов, надежды не сбылись. По этой причине обозлен на власть; считает, что при прежнем строе мог бы занять гораздо более высокое положение. В 2001 году вышел из состава РПКЛ и организовал совместно с рядом единомышленников «Пятый Интернационал», партию крайне левого толка. Неоднократно был женат, с женами расставался при скандальных обстоятельствах (см. ссылку 2). Политическая ориентация: черносотенец, левый коммунист; находится на той грани, где коммунизм смыкается с фашизмом. Слабости: Вспыльчивость, жадность к деньгам, пьянство. Малообразован. Последний недостаток восполняет исключительной грубостью; вероятно, эта привычка возникла в период его работы помощником прораба.
– Огрызок, – произнес Бабаев. Так в депутатской среде называли молодых партийцев, делавших в восьмидесятых, в начале перестройки, быструю карьеру. Они могли бы стать секретарями горкомов и обкомов или трудиться в Москве, в ЦК КПСС – словом, сложись ситуация иначе, они были бы сейчас элитой, хозяевами страны. Полновластными и всемогущими! Они это знали, и потому их злобе не было предела.
В кабинет вошла Вересова, стала собирать на поднос пустые чашки и поглядывать искоса на Али Саргоновича – видно, хотелось ей спуститься вниз и поворковать с Гутытку, а заодно мороженое съесть. Бабаев вздохнул, выключил компьютер и сказал:
– Знаешь, Елена, кто к нам в гости заявился? Видела сапожки? А плащ? А кружева? Эльф, настоящий эльф! Леголасом зовут!
– Тогда я королева Галадриэль, – отозвалась лейтенант Вересова и хихикнула. – А может, Белоснежка и семь гномов.
* * *
Огрызок Волкодав явился в Битцево с двумя хмурыми соратниками по «Пятому Интернационалу». Один из них, Красильников, был секундантом, уже знакомым Бабаеву – с ним обсуждались время и условия дуэли; другой, ражий детина метр девяносто, представиться не пожелал. Приехали они на «мерседесе» и привезли с собой Мурашкина, чиновника ОКДуП, курировавшего парламентские поединки.
Выезд Али Саргоновича выглядел куда роскошнее: за его «тойотой» двигались два бронированных чудища, в которых обычно развозили мешки с деньгами, и в каждом – по пять парней из ЧОПа «Арбалет». Надо сказать, что «арбалетами» Бабаев был доволен: щек они не надували, как «победоносцы» и «латышские стрелки», но службу несли исправно и атомных счетов не выставляли.
Бронированные джипы развернулись, съехали на обочины шоссе и ощетинились стволами. Из «тойоты» вылезли Гутытку с ружьем, лейтенант Вересова с автоматом и табиб Калитин с медицинским саквояжем. Протоптав дорожки в снегу, троица окружила «депутатский пятачок» и спряталась за деревьями. Затем и Бабаев покинул машину, а вместе с ним – виновник торжества, вцепившийся мертвой хваткой в ящик с пистолетами.
Али Саргонович вылез, приподнялся на носках, оглядел диспозицию и кивнул с довольным видом. Все подъезды и подходы были перекрыты.
– Выходи, уртак! Здесь встанешь! – Он показал Игорю Петровичу нужное место. – Оружие мне отдай. Тир посещать не забывал? Пристрелялся?
– Да, – судорожно сглотнув, выдавил дуэлянт.
– Тогда все в порядке. Разве Волкодаву эльфа одолеть? Особенно, если эльф – Легколаз!
– Леголас, – прошептал Игорь Петрович. – Леголас, стрелок из лука.
– Ты пока расслабься, – произнес Бабаев, – а я пойду на противников взгляну. Да и Мурашкину надо бы салам сказать. Хороший человек, старательный!
Он положил шкатулку с пистолетами на сиденье, поздоровался с чиновником ОКДуП и зашагал к машине комбатантов. Снега этой зимой выпало немного, легкий ветерок гнал поземку и ерошил Бабаеву волосы. Деревья стояли припудренные инеем, морозец пощипывал кожу, солнце пряталось за облаком, но было достаточно светло. По дороге Бабаев расстегнул дубленку на бараньем меху, проверил, что «кипарис» и пара гранат удобно устроились под мышкой. Потом оглянулся. Два броневика смотрели на дорогу темными щелями амбразур.
К нему подошли Красильников с рослым приятелем.
– Это что за выставка? – Метр Девяносто ткнул пальцем в сторону машин с охраной.
– Это на всякий случай, – пояснил Бабаев и добавил на арабском: – Аллах любит предусмотрительных.
– Чего? – удивился Красильников.
– В Коране, в третьей суре, сказано: если кто не верует в знамения Аллаха, то ведь Аллах быстр в расчете! А знамения уже были. И не одно! – Еще раз оглядев прогалину и своих людей, Бабаев повернулся к Волкодаву. – Готов? Помолиться не хочешь? Или спеть «Интернационал»?
Огрызок хрипло выругался. Помянул вонючих педиков, пролезших в депутаты, и черножопых мудаков, с которыми тоже стоит разобраться. И разберемся, не сомневайтесь! Воспрянет отечество, и будут в нем чрезвычайные тройки и «красные бригады», а голубые и черные в нашей Рассее будут каналы копать от Волги до Енисея.
Бабаев намек понял, но сдержался. Только заметил, сдвинув брови:
– Вижу, поединщик наш готов. Ведите на позицию!
Вернулся к Игорю Петровичу, шепнул: «Ручки-то у огрызка дрожат!» – принялся наставлять своего дуэлянта:
– К противнику правым боком встань, руку вытяни и держи твердо. В расстроенных чувствах он… Ты долго не целься, первым стреляй. Умные люди так советуют: всегда стреляй первым! Кто к пальме раньше поспел, тот ее и обтрясет… Стреляй, и ни о чем не думай! Ни про хоббитят своих, ни про жену-джиннию!
– Троллиха она, – произнес Игорь Петрович окрепшим голосом должно быть, Бабаев вдохнул в него энтузиазм. – Я ей ничего не говорил… Знала б она, так меня бы без соли съела.
– Еще съест, – сказал Бабаев. – Если узнает.
Дважды промерили дистанцию, зарядили пистолеты, раздали оружие дуэлянтам. Игорь Петрович казался белым, как снег, но стоял хорошо, расправив плечи и гордо запрокинув голову. Пальто он сбросил. Под ним был короткий плащ цвета индиго, шитый по вороту серебром. Где он их берет?… – удивился Бабаев. Совсем несовременная одежка…
Метр Девяносто отступил к деревьям, Мурашкин, укрывшись за «тойотой», приготовился снимать. Условились, что сигнал для дуэлянтов подаст Красильников. Он поднял перчатку, подержал ее на весу и, резко выдохнув, метнул на снег. Не медля ни мгновение, Игорь Петрович вытянул руку, прищурился, и сразу грохнул выстрел. Бабаеву показалось, что пуля просвистела над плечом огрызка, хотя, конечно, он не мог заметить ни ее полета, ни разглядеть древесный ствол, принявший свинец. Реакция Волкодава была такой, какую предвидел Али Саргонович – напуганный грохотом, он инстинктивно нажал на спуск и выпалил не целясь. Кажется, он даже не приподнял пистолет – пуля взбила снег и землю метрах в трех от его башмаков.
