последние месяцы дребезжал от напряжения.
– А как ты хотела? Плата за то, что ты зовешь меня по имени.
– Милорд? Так лучше?
– Нет, Мелисса, – улыбнулся он, – зови меня Люциусом.
Мужчина спрятал локон в шкатулку.
– Сама Стихея, кто бы мог подумать.
– Стихея и Охотничий Пес – звучит поэтично. – Мари ухмыльнулась и допила вино в кубке.
Люциус перестал улыбаться.
– Жаль, я слишком стар для тебя.
Впервые его голос звучал с такой горечью.
– Люциус… – Мари спрыгнула со стола и умолкла.
– Не надо ничего говорить. – Он покачал головой. – Возможно, в следующей жизни мы будем вместе. А в этой… Знаю, что не могу состязаться с молодым Ноэлем. Не будем рушить нашу дружбу.
Мари попыталась перевести все в шутку:
– Надеюсь, ты будешь блондином. Но сохранишь свои прекрасные зеленые глаза.
Люциус засмеялся и с трепетом погладил шкатулку. К самой Мари он больше не осмелился прикоснуться. Напускное веселье растаяло. Мари залезла с ногами в кресло из коричневой кожи.
– Скоро полнолуние. Ведьмы больше не могут игнорировать шабаш. Многие начали болеть; еще пару месяцев, и мы не сможем помогать людям. Ты ведь понимаешь это? – Она с надеждой посмотрела на Люциуса.
– Вы можете потерпеть еще немного? Я почти убедил Общество, что мы очистили Вэйланд.
Мари покачала головой:
– Ведьмы, практикующие темную магию, могут дольше обходиться без шабаша, но нашему ковену необходимы собрания. Все, кого вы отловили, из других ковенов, я не несу за них ответственности. Но мои ведьмы страдают.
Люциус нахмурился:
– Я думал, в Вэйланде только один ковен.
Мари тихо засмеялась:
– О, нет. Ковен не может принять больше тринадцати ведьм. А Вэйланд – это исконно ведьминский город. Здесь много кругов. Кто-то устраивает шабаши в подземельях, кто-то ограничивается жертвоприношением. Мне и мои ведьмам нужен лунный свет, – Мари встала с кресла и расправила складки на платье. Пора идти, она и так задержалась. – Поэтому в следующее полнолуние мы устроим шабаш. Я постараюсь защитить наш ковен, но и ты не устраивай облав.
– Я сделаю все, что в моих силах. – Люциус тоже встал и посмотрел на Мари теплым взглядом. – Обещаю их отвлечь, очаровательная ведьма.
В этот миг в коридоре послышался шум и чьи-то тяжелые шаги. Лицо Люциуса скривилось, а затем Мари перебросило дальше. Все растаяло, почернело, а затем из темноты проступили новые образы.
– Что у вас с Берггольцем? – Ноэль сидел на табурете в их с Камиллой крошечном доме, состоящем из одной комнаты.
Мари расставляла в шкафу глиняные миски, вымытые после еды, и не сразу уловила злость в голосе мужчины. Как же ей хотелось закричать себе в прошлом: молчи, соври, беги… Но она лишь безвольно наблюдала.
– Он мой друг, как и твой. – Мари пожала плечами и села на соседний табурет.
В доме пахло травами и горящей древесиной. За окном опускалось солнце, скоро закат. А Камиллы все нет.
– Да, я тоже так думал. – Ноэль поддернул рукава и оголил запястья. Он нервно их тер, словно не знал, как себя успокоить. – Но я замечаю его взгляды в твою сторону. Раньше милорд себе не позволял подобного.
– И ты решил меня приревновать? – Мари вскинула брови и хотела было поймать руки Ноэля, но он резко вскочил. – Я же не могу контролировать его взгляды! – Она обиженно поджала губы.
– Возможно, это не все, что ты скрываешь, Мелисса. – Впервые за полгода их отношений Ноэль смотрел на нее холодно.
При этом в глубине глаз крылась боль. Так, словно ему приказали убить ребенка.
– О чем ты говоришь? – напряглась Мари.
Сколько раз она хотела признаться Ноэлю? Не сосчитать. Ей стоило сделать это раньше, возможно до того, как он приревновал. Но теперь остались лишь домыслы. Мари не могла изменить прошлое.
– Это ты мне скажи. Вы часто ведете с милордом странные разговоры наедине. В Обществе никому не нравится ваша дружба. А уж мне и подавно!
– Ноэль, я…
Мари запнулась. Она должна была сказать ему, что балансирует на грани жизни и смерти. Что они с Люциусом пытаются спасти праведных ведьм и наказать виновных. Что «Sang et flamme» выходит из-под контроля, потому что гораздо проще казнить всех без разбора, чем искать правду. Но Мари-Мелисса промолчала, потому что испугалась.
– Он ведь граф; пусть и старше, зато богат, – процедил Ноэль.
– Ты сам себя слышишь? – Мари сжимала и разжимала кулаки, а внутри нее разгорался гнев. – Зачем же я все это время водилась с тобой?
– От скуки, или, может, не верила, что милорд обратит на тебя внимание. – Он пожал плечами.
– Убирайся, Ноэль. Мне жаль, что я была так слепа и не разглядела твою подлость раньше.
Стоило его остановить, умаслить, но гордость не позволила Мелиссе. А Мари уже ничего не могла изменить. И Ноэль ушел, хлопнув дверью.
В следующее мгновение Мари оказалась посреди Вэйландского леса. Снова щелчок фотоаппарата. Быстро, легко. Вот только воспоминание вовсе не из приятных. Поляна, где собирались ведьмы каждое полнолуние, наполнялась женщинами в плащах. Мари стояла возле костра и грела руки. К ней подошла пожилая дама из знатного рода. В тени капюшона пряталось морщинистое лицо с усталыми глазами:
– Мелисса, деточка, я все понимаю, но, может, нам стоило потерпеть еще один месяц? – Она закашлялась.
– Если перестанем помогать людям, тогда можно и потерпеть, – равнодушно отозвалась Мари. После ссоры с Ноэлем прошло два дня. В душе зияла пустота, словно Мари лишили ведьмовских сил. – Вы сможете воздержаться от помощи? – Она подняла взгляд на даму. – К вам тянутся из других городов, Беатрис. Если вы продолжите лечить, то не протянете и месяца. Магия не бесконечна, ее запас необходимо восполнять.
Беатрис лишь вздохнула. Слова Стихеи всегда было сложно оспорить, потому что она зрела в корень.
– Я наложу на нас обруч невидимости, как только явится Камилла. Она торговала на рынке, а затем хотела навестить Рейну.
– Она ведь недавно родила, – продолжила Беатрис, – мальчика. Как думаешь, ему передался нюх Охотничьего Пса?
– Время покажет. Если да, ей придется отдать его на усыновление. – Мари отошла к краю поляны, прерывая разговор.
Ведьма не должна растить Охотничьего Пса. Если его завербуют охотники или «Кровь и пламя», он станет грозным орудием против ведьм.
Позже нравы изменятся. Позже ведьмы станут лояльнее к мальчикам и будут пытаться растить Псов по ведьминским обычаям. Правда, не всегда успешно. Но это будет потом, а сейчас, в 1692 году, ведьмы чувствовали приближение огромной беды и не знали, как ее отвратить.
Мари помнила последний шабаш, который провела в Вэйланде. Помнила, как распустила ведьм, так и не дождавшись Камиллы, помнила,
