от огня приятно веяло теплом. Двери были плотно закрыты на засов, ставни на окнах создавали иллюзию защищенности. Камилла жалась в углу комнаты на кровати, а Мари стояла босиком на полу, присыпанном сеном, и не чувствовала холода.
– Они начали настоящую охоту на ведьм, Мари. – Глаза Камиллы стали огромными. В них могла затеряться целая вселенная. – Зовут себя обществом «Sang et flamme». Вчера сожгли Генриетту, а ведь она даже не была одной из нас! А что начнется, когда им в руки попадет настоящая ведьма?
Мари хотелось обнять Камиллу, но тело не слушалось. Вместо этого она равнодушно пожала плечами:
– Как только они сожгут первую ведьму, я объявлю им войну.
– Но ты ведь с Ноэлем, я знаю! – вскрикнула Камилла и плотнее обхватила колени руками. – Я видела вас у реки.
– Он не такой. Ему можно доверять.
– Они все не такие. А потом отправят тебя на костер, чтобы очистить Вэйланд от зла… – прошептала Камилла. – Он знает, что ты ведьма?
Мари помотала головой, и Камилла всхлипнула. Она боялась жить.
Мари дернулась к ней, но события вновь полетели в быстрой перемотке. Дни сменяли друг друга, солнце вставало на востоке и садилось на западе. От постоянного мельтешения перед глазами начинало тошнить. А потом все резко остановилось.
– Милорд, ваше Общество перешло границы дозволенного! – Мари вновь стояла перед Берггольцем.
Кажется, это был его кабинет. Бурая шкура медведя покрывала стену напротив камина из серого камня. В нем не угасал огонь, который наталкивал на мысли о пламени инквизиции. Зашторенные плотной тканью окна превращали кабинет в темницу.
Мари дрожала. Она помнила, что боялась и одновременно задыхалась от гнева. Ей нельзя было приходить к самому графу, словно он обязан отчитываться перед ней, но Мари-Мелисса была готова убить его, если понадобится.
Люциус оторвал взгляд от бумаг, которые рассматривал с таким видом, будто не понимал, что с ними делать. Под зелеными глазами залегли темные круги.
– Мелисса, поверьте, я вам не враг. Но общество «Sang et flamme» не только я, и часто мои соратники не хотят слушать… меня. – Он говорил медленно, взвешивая каждое слово.
– Генриетта не была ведьмой! – воскликнула Мари. – А даже если и была, это еще не значит, что она – зло!
– Я знаю! – взорвался Люциус. Он с размаху стукнул кулаком по столу и отбросил документы. Желтые, исписанные мелким почерком листы плавно опустились на пол. – Дьявол их побери, у этой женщины была алая кровь! Но они не готовы признавать свою ошибку. – Люциус устало протер лицо и вышел из-за стола. Он навис над Мари. Хмуро пробежался по ней взглядом, избегая смотреть в глаза. – А вот ты – ведьма, но все еще жива.
Мари отшатнулась. Губы беззвучно зашевелились в поисках нужных слов заклинания, но Люциус криво улыбнулся:
– Молчи, Стихея. Если бы я хотел, ты бы сгорела вместо Генриетты. Но я знаю, ты не причиняла никому вреда. Поэтому я не выдал тебя Совету.
Мари задумчиво разглядывала золотые пуговицы на его камзоле:
– Значит, ты не стремишься уничтожить всех ведьм?
– Нет. Зачем? Есть те, кто помогает, лечит, принимает роды. Но есть и те, кто использует магию во зло. – Он нахмурился. – Калечит, проклинает, убивает… Обычный человек беззащитен перед такой ведьмой. Вот для чего нужно общество «Sang et flamme».
– А если оно выйдет из-под контроля? – Мари вскинула подбородок, и на секунду их глаза встретились.
– Я стараюсь этого не допустить. И я надеюсь, Совет меня услышит.
В следующее мгновение Мари снова закрутило, и теперь казалось, что она попала в мясорубку. Кости выламывало, а мышцы рвались.
Мари очнулась посреди волнующейся толпы.
– Ведьма, ведьма, ведьма! – скандировал народ.
На небе горела луна, а на земле – женщина. На этот раз на самом деле ведьма. Пожилая дама, уважаемая жена мясника. Говорят, она ела младенцев. А Мари и не ведала об этом. Неужели правда?
Мари прищурилась и поспешила вниз с холма. Она больше не могла слышать крики женщины. Это война, война!
Новое воспоминание перенесло Мари в ночь. От постоянных скачков накапливалась усталость. Уже ничего не хотелось, только лечь и уснуть. Но вместо этого она тащила по улице упирающуюся Камиллу и шипела от злости:
– Ты в своем уме? – Она оглянулась на сестру. – Люциус сказал, что Совет очень сложно контролировать; пока что у него получалось, хотя и были три невинных жертвы. Но давать повод и шляться по ночам с травами! Уму непостижимо!
– Ей нужна была помощь, – пыхтела Камилла. – Мои травы уняли лихорадку, иначе девочка умерла бы.
Мари остановилась и уставилась на сестру:
– Попросила бы меня! Камилла, сейчас страшное время. Но если бы тебя застали на…
Время действительно было страшным. Приходилось носить обереги, маскирующие цвет крови, прятать взгляд, насылать дурман.
– А что сделала бы ты? Великая Стихея умертвила бы охотников? – съязвила Камилла и вырвала руку. Она прижимала к груди глиняный горшок.
– Если понадобилось бы, то да.
– А я не хочу, чтобы ты становилась убийцей. К тому же обратились за помощью ко мне. – Камилла вскинула голову и прошла мимо Мари. – А я не трусиха.
Все опять смазалось, закрутилось. Желудок сжался, Мари едва сдерживалась, чтобы ее не стошнило. В отчаянии она зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела перед собой Ноэля. Вновь их место у реки. Холодная река ярилась от порывов ветра, ивы облысели. Осень пришла в Вэйланд.
– Ты понимаешь, как вам повезло?! – негодовал Ноэль. – Той ночью была смена Кристиана. Но он заболел, и поставили меня. Хорошо, что вас с Камиллой увидел я! – Он нервно растрепал волосы пятерней. – Что вы вообще забыли ночью на улицах?
– Наша подруга рожала, мы не могли оставить ее одну. – Мари поймала лицо Ноэля в ладони и попыталась улыбнуться, но губы дрожали и не слушались. – Ты ведь не думаешь, что мы – ведьмы?
– Нет, конечно. – Ноэль прижал ее к себе. – Конечно, нет, любовь моя. Но больше не гуляйте по ночам. Скоро полнолуние, грядет шабаш. Будет большая охота, а потом все закончится.
От его слов Мари содрогнулась. На этот раз их с Мелиссой мысли наконец зазвучали в унисон. Ведьмы не могут пропустить очередной шабаш. Они и так таились много месяцев, и охотники это знают.
События помчались вперед, Мари просто отдалась на их волю. Попыталась расслабиться, лишь бы больше не мутило. Сделала вздох она уже в кабинете Берггольца.
– Люциус, Люциус… Ах ты, пес! Ах ты, негодник! Украл мой локон! – Мари засмеялась.
Она сидела на столе друга и болтала ногами. Красное вино расслабило разум, который
