Охотиться окончательно расхотелось и, сделав круг по лесу, министр свернул к реке. Привязав коня, он спустился к воде. Присев на корточки, герцог ополоснул лицо и долго смотрел на своё отражение. Плотно сжатые губы, напряжённые скулы…
Лишь бы всё не пошло прахом! Не стоило поддаваться королеве, её пьянящему запаху, следовало оттолкнуть, наплевав на обуревавшие герцога желания. А он не смог, променял будущее на минуту счастья. Стоило ли оно этого? Чувства — зло, они губят больше людей, чем войны и тёмные маги вместе взятые.
Но поздно отступать, даже поражение необходимо встречать с высоко поднятой головой. Пусть королева знает, его госпожой она не станет.
Отчего-то министру вспомнился инквизитор, тот самый, который, быть может, сейчас доживал последние минуты. Ольер ли Брагоньер тоже позволил женщине овладеть своим разумом. Герцог хорошо помнил, как соэр рисковал собственной карьерой из-за какой-то гоэты, рвался её защищать, грозился вызвать на дуэль за оскорбление безродной девицы. Значит, любил. Вот и пример опасности нежных чувств.
Вода унесла с собой печали и сомнения. Герцог вновь сел в седло уже уверенным в себе человеком, таким, каким все привыкли видеть Арлана ли Сомераша. Он не стал возвращаться в лагерь, а направился вниз по течению, навстречу охотникам. Через некоторое время министр наткнулся на довольного короля, окружённого егерями. Его величество метким выстрелом уложил оленя и теперь освежёвывал его.
— Вижу, вас можно поздравить? — улыбнулся герцог и спешился.
Один из загонщиков тут же принял у него поводья.
Чуть поодаль заливались лаем рвавшиеся со сворок псы.
— Да, — горделиво улыбаясь, кивнул король. — Жаль, вы не видели, Арлан! Куда вы пропали?
— Как и все: банально потерял след, — развёл руками министр. — Хотел срезать дорогу, в итоге заплутал. А остальные? Помнится, оленей было три.
— Узнаем, когда вернёмся в лагерь.
— Значит, мне ещё не поздно попытать счастья, — усмехнулся герцог и обернулся к егерям. — В какую сторону гнали?
— На восток ушли.
Министр кивнул и положил руку на гребень седла, когда король остановил его и попросил помочь с тушей. Герцог с показной неохотой согласился. На самом деле ему вовсе не хотелось рыскать по лесам в поисках зверя, скачка и королева изрядно утомили. Всё же он не в том возрасте, чтобы так развлекаться.
— Хорошая выдалась охота! — король утёр пот со лба. — А вы, как я посмотрю, устали меньше меня, хоть и старше.
— Всего лишь успел умыться, — покачал головой герцог.
Олень при ближайшем рассмотрении оказался красавцем. Матёрый самец с ветвистыми рогами. Королевский болт добил его, вошел между глаз.
— Не прибедняйтесь, Арлан, вы всегда были сильнее, — рассмеялся монарх.
— Должность обязывает. Рога отпилить или морду целиком повесите?
Король задумался и после минутного молчания ответил:
— Целиком. Мы с вами сейчас шкуру аккуратно снимем, остальным егеря займутся.
Министр пару минут наблюдал за действиями его величества, потом неодобрительно цокнул языком и сам снял шкуру. Сделал споро, быстро, благо не в первый раз.
* * *
Неприятный разговор состоялся тем же вечером в охотничьем домике. На правах родственника герцог жил в том же, что и королевская чета, когда как остальным приходилось ютиться в менее комфортабельном жилье. Министр знал здесь все ходы и переходы, поэтому ему оставалось лишь дождаться, когда её величество отойдёт ко сну, и, убедившись, что король не почтил сегодня супругу, пробраться в её спальню.
Комната тонула во мраке, даже не горел ночник. Дежурная фрейлина посапывала в соседнем помещении, чуть дальше, в караулке, прикорнула охрана.
Министр бесшумно привёл в действие регулярно смазывавшийся механизм и скользнул в комнату. Главное, чтобы королева не закричала, не подняла переполох. На этот случай пришлось подкрасться к кровати и зажать её величеству рот платком.
— Успокойтесь, это я. Не кричите, пожалуйста. Мне необходимо поговорить с вами.
Королева замотала головой и замычала, однако герцог не спешил отпускать её и крепко держал, не давая вырваться.
— Кивните, если согласны. Если нет… — министр вздохнул. — Сожалею, но придётся принять меры.
«Неужели задушит?» — пронеслось в голове её величества. Тем не менее, она кивнула. Герцог с облегчением перевёл дух и отнял ладонь.
— Арлан, вы с ума сошли?! — зашипела королева. Она села и прижала подушку к груди. — Вдруг кто увидит?
В ушах всё ещё стояли слова: «Придётся принять меры».
— С ума сошли вы, — поправил её министр и устроился в кресле рядом с кроватью. Свет зажигать опасно, придётся говорить так. Интонации голоса многое расскажут.
— Итак, Алисия, для чего всё это? Спектакль в гостях, соблазнение в лесу. Простите, но я не верю, будто привлекаю вас как мужчина.
— Напрасно, — опустив глаза, даже в темноте ощущая обжигающий взгляд собеседника, пробормотала королева.
— Не надо, Алисия! Я старше Донавела. Хотите усидеть на троне, ради этого готовы лечь под любого?
Злые слова хлестали по щекам. Правда горька, ранила герцога больше, чем королеву, но он не мог молчать. Иллюзии гораздо хуже боли. Да, министр говорил всё это любимой женщине, но она-то играла с ним, а не любила. Пусть знает, хозяин положения он.
— Арлан! — руки королевы бессильно упали на одеяло. Губы задрожали. — Как вы жестоки! Хотите думать, что я обманщица, думайте, но только слепец бы не заметил…
— … вашей верности мужу, — закончил за неё министр и встал, нависнув над её величеством. Та невольно сжалась и закрыла лицо руками, будто опасалась удара. — Признайтесь, вы думали о себе, своей безопасности. И я не покупал того кольца. То же, что произошло в лесу, не повторится. Никогда.
— Ничего не было, ваше величество, — с напором добавил он и присел на край постели.
— Было, — отняв руки, упрямо возразила королева. — Я помню ваш взгляд, ваши нежные слова. Кого вы обманываете, Арлан? Поверьте, женщина всегда почувствует разницу, поймёт, когда её любят, а когда изображают любовь. Вы же… Вы всегда нравились мне.
— Ложь! — покачал головой герцог. — Вы останетесь живы, но на большее…
Он не успел договорить: рука королевы нащупала его ладонь и поднесла к губам. Её величество целовала бережно, каждый бугорок, каждую царапинку. Ничего плотского, всё было настолько целомудренно и одновременно волнительно, что герцог не знал, как поступить. Королева же перевернула его ладонь и, уткнувшись в неё носом, пробормотала:
— Можешь не верить, но я никогда бы не тревожилась за того, кто мне совсем не дорог. Арлан, разве любят за возраст? Ты единственный помог мне, поверил…
