— Ну, как хотите. Расскажу вкратце. Поначалу он говорить отказывался. Мы с Мешком его чуток помяли — всё едино молчит. Пришлось паяльник доставать, тогда только признался. Нет, паяльник даже не включали, только показали ему, и он сразу всё выложил.
— Что выложил?
— Он — не киллер и не торпеда. Обычный студент. Он даже на самом деле не с Кавказа, здесь родился. Это сынок одного базарного валютчика, Ахмеда, вы его знаете. Ахмед уже нам подтвердил, что сопляк — из его потомства. Кстати, когда хочет, говорит совсем без акцента, не хуже нас с вами.
— Так что ему от меня нужно?
— На такой вопрос надо отвечать подробно, иначе ничего не понять. Этому Саиду ни в чём не везёт…
— Его зовут Саид?
— Не помню я, как его зовут. Но не называть же его всё время студентом, верно? А Саид и студент — на одну и ту же букву начитаются, на одну и ту же кончаются. Так что пусть будет Саидом.
— Пусть будет, — согласилась я. — Ему не везёт, поэтому он решил меня убить?
— Не убить. Ему амулет нужен. Был он вчера в ‘Че Геваре’, и услыхал там от кого-то про ведьму, которая торгует защитными амулетами. Ну, он сразу к ней пошёл и купил. Ведьма недалеко от клуба живёт, он и решил — чего тянуть? Когда шёл обратно, на него какие-то собаки напали. Мы с Мешком так и не просекли, что за собаки — настоящие, или он так русских называет. Короче, порвали на нём штаны. В общем, Саид понял, что везения ему не добавилось. Видать, ведьма ему попалась слабенькая, с её заклинаниями против судьбы не попрёшь. Но он вспомнил, что папаша ему когда-то рассказывал про могущественную ведьму, которая не то, что судьбу, а саму Генеральную прокуратуру переломить может.
— И он захотел, чтобы я перезарядила ему амулет?
— В цвет, Елена Михайловна! Именно перезарядить надо! Вот он к вам и пошёл. Внутрь его, понятно, охранники не пустили, кто ж такого пустит? Вот он и ждал, бедняга, пока вы приедете. Да только не везёт ему — сначала его менты помяли, потом мы с Мешком. Так что он понял: амулет ему впарили фуфловый, без вас парнишке не выкарабкаться. Это всё, что я хотел вам рассказать.
— Спасибо, Бубновый. Если бы ещё не так долго рассказывал, было бы в самый раз.
— Без подробностей вы могли не всё понять, — заржал он и прервал связь.
Я вернулась к столу, на котором лежал пистолет. Взяла оружие и выщелкнула из рукоятки обойму, как мне показывал отец. Муж сдавленным голосом попросил меня не трогать опасную штуку, но я его просьбу проигнорировала. Рассмотрела внимательно обойму, вернула её на место, прицелилась в угол комнаты и нажала на курок. Мужчины закрыли уши руками, но зря — выстрел не прозвучал. Я вспомнила о рычажке предохранителя, поставила его в боевое положение, но и это не помогло.
И тут не то внутренний голос, не то Высшие Силы дали мне подсказку. Повинуясь им, я дёрнула на себя верхнюю часть пистолета. Лязгнул затвор, и сразу же прозвучал выстрел. Из ствола вырвался тонкий красный луч и упёрся аккуратно в угол комнаты, в место, где сходились две стены. Именно туда я и целилась. Сделав ещё десяток таких выстрелов, я снизошла к просьбе мужа и вернула оружие на стол.
— Это не пистолет, а бластер, — пояснила я немного перепуганным окружающим. — Оружие будущего. Стреляет лазерными лучами.
— Какой бластер? — уточнил Юра.
— Китайский. Вот смотри: ‘Мэйд ин Чайна’, - показала я. — Китайцы уже и бластеры делают, и летающие тарелки, и всё, что хочешь.
— Это игрушка! — догадался муж.
— Точно. Недавно Анжела купила у одной шарлатанки магический пугач, и та уже успела торговлю игрушечным волшебным оружием поставить на поток. У этой штуки в обойме вместо патронов — батарейки. Сын Ахмеда хотел попросить меня зарядить амулет, то есть, бластер, как следует, но не успел — раньше попал в лапы полиции.
— Ладно, пошли спать, — предложил муж. — Бластер, так бластер. Всё хорошо, что хорошо кончается.
Но я не была уверена, что с этим проклятым бластером всё кончилось хорошо. Киллер оказался вовсе не киллером, а обычным невезучим студентом, не желающим мне зла. Никто его ко мне не подсылал. А ведь охотящийся на меня киллер-кавказец — единственный аргумент за то, что мой муж — не главарь банды убийц и похитителей. Всё, аргументы кончились. Я приняла душ и улеглась рядом с предполагаемым главарём. Он уже похрапывал, я тоже быстро заснула.
* * *
За завтраком Юра выглядел ужасно. Вряд ли этой ночью он спал, и наверняка плакал. Красные глаза и слегка распухшее лицо не оставляли в этом и тени сомнения. Утром он долго умывался, но смыть удалось далеко не всё.
— Юра, ты похож на Дантеса, — сообщила я ему. — Не того, который застрелил Пушкина, а того, который просидел двадцать лет в замке Иф.
— Не двадцать, а всего четырнадцать, — поправил меня Юра, даже без тени улыбки.
— Пусть будет четырнадцать. Всё равно краше в гроб кладут.
— Тётя Лена, раз тот кавказец безобидный, выходит, папа — преступник?
— Не обязательно. Но очень на то похоже.
— Но папа — не такой!
— Мой отец — бандит. Юра, ты чем-то настолько лучше меня, что твой отец не может заниматься чем-нибудь подобным?
— При чём тут мы с тобой и Михаил Павлович? Речь о папе. Я хорошо его знаю, он не бандит!
— Хочешь сказать, что я знаю его хуже? Готова поспорить. Последние полгода ты его не видел, а он за это время, между прочим, успел даже в тюрьме побывать. Конечно, не четырнадцать лет и не в замке Иф, но тоже здорово влияет на мировоззрение.
— Пусть так. Что ты собираешься делать дальше?
— Позавтракаю, потом позвоню маме. Она мне подробно расскажет, как ей отдыхается, может, попросит денег, хотя вроде рановато, ей отправляли совсем недавно. Если останется время, схожу в ювелирный. На этом съезде мне тоже предстоит блистать, я же как-никак супруга великого политика местного масштаба, нужно срочно пополнить арсенал дорогих побрякушек.
— Не изображай дурочку! Ты прекрасно поняла, что я спрашиваю о расследовании!
— Мальчик, прежде чем что-то спрашивать, научись вежливо разговаривать со взрослыми.
Юра уже готов был сорваться в истерику, чего я и добивалась, но, наверно, разгадал мои планы и хоть и с огромным трудом, но взял себя в руки.
— Значит, ты хочешь бросить это дело?
— Да, Юра, и уже давно. Сама не знаю, почему не бросила раньше.
— Но если мы всё так и оставим, получится, что папа — преступник.
— Он преступник или не преступник независимо от того, продолжим мы расследование или нет.
— Но папа останется под подозрением!
— Он это спокойно переживёт. Я — тоже.
— А я — нет!
— Что ж, ты вернёшься в Англию и будешь там жестоко страдать. Недели две примерно. Потом новые заботы вытеснят старые, оставшиеся где-то далеко за морем. Так всегда бывает. А если ещё и влюбишься в какую-нибудь девушку, или, не доведи Господь, в юношу, вообще о нас забудешь.
