рыжая деваха, подлетая к нам вместе с пищащей корзиной. — Я честно хотела принять участие, но вот он не пустил. Можете звать меня Кани.
На миг Нэйш замешкался, изучая новую единицу поподробнее — а потом принялся излучать любезность вовсю: даже руку девахи поймал и почти коснулся губами.
— Рихард Нэйш, рад знакомству. Лайл… я не подозревал, что улов богат настолько.
— Уйдем уже, — взмолился я и развернулся к дверям. Так и не позавтракавший и теперь еще и с головной болью.
Позади раздавался восторженный щебет:
— А почему на вас магия не действует? Какой-то амулет? Что, даже так⁈ Слушайте, а все «ковчежники» такие как вы? Ну, а где записывают в эту вашу группу, а? Вот честное слово, я бы с вами насовсем осталась. Вы такие чокнутые, что мне прямо как родные!
Эти восторги явно сулили что-то нехорошее.
* * *
— … твою-то трижды разэтакую по перепонкам мантикоры мать!
— Лайл, — с издевательской скорбью прозвучало слева. — При детях…
— Вот это завернул! — завопила справа внезапная «деть». — А ты так постоянно или вот в таких ситуациях?
Может, кто-то отследил нас ещё до таверны, а может, кто-то донёс местным после разборки Нэйша в «Хмельном спруте» — но зажали нас довольно быстро. И очень, очень профессионально: дюжина человек спереди, дюжина сзади. Местные жители были опытными, потому всосались в дома мгновенно. Серые братцы тоже шмыгнули в щели, учуяв запах разборки.
— Беру на себя передних, — предложила Кани шёпотом, который был слышен квартала на три. — С задними-то управитесь или их тоже на меня?
Ребятушки дружно заржали и пообещали нам разные не слишком хорошие анатомические аттракционы. Мелкие сошки. Те, что в серебристых куртках, будто из рыбьей чешуи — Барракуды. Идиотские шляпы с клыками, шрамы на физиономиях, куча амулетов. И заострённые зубы — надо думать, знак принадлежности к банде. Барракуды галдят вразнобой и грозятся, но проблема-то не в них, проблема в тихих, южных ребятушках в тёмном. Они от папаши Лиорне. И раз уж нас держат на месте — явится либо он сам, либо кто-то из его сынков, посмотреть на расправу.
Первыми пожаловали остальные Барракуды: серебристых курток стало больше. Потом вперёд вышли двое.
— О, вот это у них главный, наверное, — Кани беззастенчиво ткнула в здоровенного детинушку, с ног до головы в серебристом и чешуйчатом и в шляпе, утыканной клыками. — Кусачий Бант или что-то типа того, я про него только слышала, а лично не знакомы. Вот это шляпища! О, и у них у всех с именами что-то странное: заместитель сказал, что его зовут Зверюга Мерр, хотя ну вы посмотрите — какая из него зверюга⁈
Заместитель был в данный момент скорее зверюшкой — скрюченной, хромающей и с перевязанной головушкой. Последствия встречи с тумбочкой, видимо. Кани тут же это подтвердила, послав ему воздушный поцелуй.
— С-с-с-с-с! — тут же взбеленился Зверюга Мерр. — С-с-с-слышь, Рант, она это, с-с-с-с… Эта, которая, с-с-с-с! В-в-в-воровка, во! С-с-с-с-сбежала, д-д-да! С-с-с-с-с пуррами!
— А вчера не заикался, — удивилась Кани. — То есть, он, конечно, орал, когда я позвонила в его колокольчики, но…
Барракуды и ребятишки Лиорне грохнули хохотком. Кусачий главарь покамест молчал. Физиономии у него из-под шляпы не было видно, но смотрел он куда-то… слева от меня.
— Нэйш? — голос под шляпой был высоковатым и сиплым, как с перепоя. — Это же ты? Тот в белом, из Неясытей. Талисманчик Косты, а?
— Зубастый Рант, — прошелестели слева. — В самом деле, мы же встречались, кажется. Тильвия, так? Пробы новичков и то небольшое пари… не припомню, чем же там кончилось.
В рядах Барракуд наметились болезненные конвульсии. Такие бывают, когда вспоминаешь, как тебе очень хорошо кто-то навтыкал. Рант тоже не стал развивать эту тему:
— Коста говорила, ты их кинул. Чтобы нырнуть под юбку какой-то варгине. Даже не попрощался, сказала.
— Арделл носит юбки⁈ — шепотом возмутилась Кани.
— Поверх штанов. И кнута, — спас я честь начальства.
— Всегда недолюбливал долгие прощания, — отозвался Нэйш между тем. — Как поживает Коста? А остальные? У них всё в порядке, надеюсь?
— Коста мечтает, чтобы кто выпустил тебе кишки…
— Звучит… обыденно.
— В её стиле, да, — под шляпой обозначился острозубейший оскал. — У них, знаешь ли, разладилось, как ты ушёл. Куча Неясытей сдохла на заданиях. Новичков почти что и нет. Так что она обрадуется вестям.
— Полагаешь?
Я не смотрел на Нэйша, но чуял — взгляд у него переменился. Обратился в тусклый светло-голубой ледок, заставляющий тебя чувствовать себя добычей. В рядах Барракуд наметились повторные конвульсии. Теперь уже в предчувствии того, что им сейчас кто-то навтыкает.
— Бывшая Неясыть в Менцию припорхала, — сипел из-под шляпы главарь Барракуд. — Крылышки тут она себе поломала… С неудачниками какими-то стакнулась и в дуплишко своё не вернулась…
Наступившую паузу разорвал возмущённый вопль Кани.
— Нет, ну вы что! — она потрясала кулаками и обращалась к остальным Барракудам. — Хотите сказать — он вот так постоянно? И никто не сказал ему, что у него нет чувства ритма⁈ Главарь-графоман — горе в банде!
Из тёмно-серебристой чешуйчатой толпы долетело слабое: «Да мы говорили…» Ребятишки Лиорне надрывали животики. Кусачий Рант оскалил было все заострённые зубки, но продолжил в прозе:
— С кем это ты связался, а, Нэйш? Это всё ковчежники? Девка тоже, стало быть? — следующую фразу ему пришлось сказать погромче, чтобы перекрыть ликующее: «Я уже почти!» — А это что за пухляшик? И с такими-то силами ты решил лезть против нас? Втроём? Коста говорила, что ты малость трёхнутый, даже для Неясытей, но тут ты на что рассчитывал?
— Ну, — размеренно произнёс Нэйш, — я бы сказал, у нас отличные шансы.
В воздух с его ладони тихонько взмыло серебристое лезвие палладарта — покрасовалось серебристой же цепочкой, вокруг ладони обмотанной. Кани радостно выдохнула («Понеслось веселье!») и захрустела пальцами. Только вот что-то Барракуды и ребятушки Лиорне не торопились ёжиться или становиться в боевые стойки.
А ещё в улочке стало как-то слишком тенисто. И сверху донёсся короткий и резкий свист. Нэйш и я задрали подбородки одновременно.
Над нашими головами на высоте четвёртого этажа неспешно плыл всевозможный хлам. Шкафы и старые столы, грязные доски, немаленький якорь…
Я и забыл, что крыши для жителей мелких южных городков — любимое
