место досуга. Отчего там вечно полно разного рода вещичек. А игра в «раздави жука» с годами всё не утрачивает популярности.
— Воздушные маги на крышах, — шепнул углом рта. — И силёнок хоть отбавляй… прорыв не выход.
— А если в дом? — тоже углом рта осведомилась Кани и чуть заметно кивнула влево-вправо на двери домов.
— Жители их наверняка заперли.
В доказательство у нас над головой кто-то очень громко задраил ставни.
Свист донёсся повторно, и хлам отдрейфовал к законным пристаням на крышах.
— Маги уважаемого Лиорне, — ухмылялся Рант. — Теперь поняли, да? Я помню, что у тебя Дар Щита, Нэйш. Только он не поможет, когда тебя заваливает. Коста будет рада. Она считает, ты ей задолжал. А я передам ей твою брошечку на память. Как думаешь, мне чего в ответ перепадёт?
Нэйш задумчиво потрогал брошь-бабочку на отвороте сюртука и пожал плечами.
— Никогда не мог назвать Косту щедрой.
— Толстячка, конечно, мы просто пришибём, — мурлыкал Рант. — А с девкой будет поинтереснее, с ней мы…
— Я требую об этом поэму на восемьсот стихов! И чтобы твои ребята блевали в такт!
— С-с-с-с-с!! — решил добавить заикания в эту милую беседу заместитель главаря. — С-с-с-сама просить о с-с-с-смерти будешь, т-т-т-тварь, к-к-к-кровью умоешься, да мы с-с-с-с тобой вс-с-с-се…
— Так-так-так, — успокаивающе раздалось откуда-то из-за спин, — что это мы так спешим, куда спешим? Мы сейчас всё обговорим по справедливости…
Ребята в тёмном сперва вытянулись почтительно и распихали банду в серебристом, освободив проход. В проход сперва торжественно вступили внучки и сынки Лиорне: темноволосые, кучерявые, белозубые. В чёрных, ладно пригнанных костюмах, несмотря на жару. Костюмы были вышиты золотом — у внучков поменьше, у сыновей побольше. Статус сынка или внука сходу определялся по тому, сколько золотых перстней и цепочек он на себя нацепил.
На папаше Лиорне золотишка не было вовсе. Был он в заношенном чёрном костюме и голубоватой рубахе да со стёртой тросточкой. Старичков такого рода полно среди рыбаков: мелкий, сухой и морщинистый, из-под старой кепки торчит бледный венчик волос, глазки помаргивают добродушно, острый носик пошмыгивает.
Только вот Барракуды враз умолкли, а раззолоченные сыночки и внуки очень уж предано кушают старичка взглядом. А какая-то мелочь набежала, тут же поставила столик, креслице, организовала бутылочку с вином, глиняный стаканчик и тарелочку с закусками. Другая мелочь тут же распахнула над креслицем зонтик и выставила ладонь с Печатью Холода — освежить воздух.
— Ох, — уселся папаша Лиорне в креслице. — Жара, а хлопот столько… И получается совсем уж нехорошо. — Говорок у него был мягкий, прямо-таки сливочный. — Так, так… неуважительно. Пурры ведь кому обещаны были? Мне обещаны. Ох, подагра, подагра разыгралась! А тут мне приходят и говорят: воровка взяла. Такое беспокойство, такое неуважение! Время потратили, силы потратили… Да, деточка? Ты, деточка, чья? Какой семьи? Или из приезжих? Может, тебя надоумил кто? Ты говори, не бойся, так, так… меня тут все знают, я всегда по справедливости.
Тут он расплылся в улыбке, показав, что кое-какая деталь у него всё-таки была золотой — зубы.
— Хочу себе такие же, — завистливо простенала Кани, и тут главарь Барракуд почтительно подскочил, принагнулся и принялся докладывать шёпотом папаше Лиорне чуть ли не на ушко.
Одновременно внутри меня подскочил грызун. Зарылся в вороха памяти в поиски традиций семейки Лиорне. Придерживаются своих кодексов справедливости, примерно похоже на понятия «южного кодекса», действуют осторожно, с верхами не ссорятся, строгая иерархия, папаша азартен, любит зрелища и пари…
— Ковчежники, — протянул Лиорне, и в меня ввинтились совсем не стариковские глазки. — Так, так, интересно. Что ж это вы, ковчежники — и красть у уважаемых людей? Нехорошо, совсем плохо, можно сказать? Ну, кто тут у вас главный? Кто говорить будет?
— Твоя специальность, Лайл, — выдохнули над ухом.
Спасибо, что напомнил. Я пнул в голень Кани, которая нацелилась было выступить и похоронить нас совсем.
— Лайл Гроски, доброго денёчка, большая честь быть представленным уважаемым людям в Менции, — шкурка шмыгнула, облегла — простецкая, чуть потёртая, честного труженика-ковчежника. — Тут, знаете ли, произошло ужасное недоразумение. Понимаете, мы с напарником из королевского питомника Вейгорда. Точно, ковчежники. А сюда с утреца на ярмарку закупиться. Переходить дорогу хорошим людям — и в мыслях не было.
Острые чёрные глазки щурились, обшаривали, норовили пролезть внутрь.
— Питомник королевский… Так, так, слышал про вас, говорили. Интересные дела делаются там у вас… интересные люди за вами. С такими людьми не хочется ссориться.
Интересно бы знать, откуда папаша Лиорне мог узнать о нынешнем покровителе питомника… Или он не о нём?
— Только вот воровку засылать — это как-то совсем уж нехорошо. Нехорошо же, ну? — Лиорне развёл сухими ладошками. — Пришли бы в гости, поговорили бы, порешали бы за бутылочкой сладенького…
Он скорбно сделал глоточек из стакана и закачал головой — мол, ну совсем молодёжь о понятиях забыла.
— Да я не… — мой пинок помешал Кани закопать нас второй раз.
— Тут, видите ли, такое дело вышло. Мы с вот этой девочкой только сегодня познакомились. Она предложила нам купить пурр. Так что сговора тут нет, могу на Печати поклясться, всё как полагается. Что пурры предназначались такому человеку — тут мы ни слухом ни духом. Девочка сказала, пурры ей достались в уплату долга. Да, Кани? Карточный долг, так ты говорила?
Искательница приключений было гневно запыхтела, когда вообразила, что я хочу свалить всё на неё. Но тут отмерла.
— Ага. Они мне за ночь сто золотниц продули. А я говорю — гоните деньги. А вон тот, который скрюченный и заикается, мне такой: «Да я тебе кой-что получше покажу!» Ну, он меня завёл в комнату с пуррами, я думаю: значит, это они мне пуррами заплатить решили! Взяла и ушла, а то ещё передумают. Этот вон и так хотел от меня разного интересного.
Щебет наивной дурочки ей давался без всякого труда.
— Это… зуб даю. Или хотите, на Печати поклянусь. Или зелье правды выпью, есть у вас зелья правды? Но предупреждаю — я под ним выдаю тако-о-о-е…
Под шляпой Кусачего Ранта пропала острозубая улыбочка. У заместителя Барракуд начала забавно подёргиваться голова. Взгляд глазок папаши Лиорне теперь был обращён на них.
— Карточный должок? — тон был очень, запредельно отеческим. — А что ж это вы не сказали,
