— Зато в компьютер можете играть сколько угодно — отгонять будет некому, — пошутил Вовка.
— Я вот им поиграю! — сказала Татьяна Владимировна. — Сломают еще, чего доброго.
— Да не сломают, — ответил Вовка. — Лишь бы не затерли ничего. Впрочем, я сохранил все ценное. На всякий случай.
— А свои диски можно ставить? — оживился Добрыня.
— Ни в коем слу… — начала Татьяна Владимировна.
Вовка накрыл ее руку своей.
— Можно, — мягко произнес он. — Все можно. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Будьте хозяевами, я вас очень прошу.
— Без хозяина — и дом сирота, — добавил Стас.
— Ну что же… — Татьяна Владимировна подняла свой бокал. — Я хочу пожелать вам счастливого пути, Ангела-Хранителя и… чтобы вы были осторожны.
— Спасибо, — ответил Вовка, протягивая свой бокал. Навстречу ему устремились бокалы Добрыни и Бурика, в которых плескался апельсиновый сок.
Некрасивая, но обаятельная стюардесса развозила на тележке обед.
— Что желаете к мясу? — спросила она у Стаса.
— А что есть?
— Могу предложить апельсиновый сок и вино «Старый Тбилиси».
— Красное? — осведомился Стас.
— Да, красное сухое.
— Вина, пожалуйста.
— Два, — добавил Вовка. При виде сочного бифштекса с картошкой фри он заметно оживился.
— На мясо не налегай, — сказал Стас. — В полете лучше подержать кишки в расслабленном состоянии.
— Разберусь… — ответил Вовка, цепляя вилкой румяные картофельные ломтики.
Обедали молча. Когда содержимое пластиковых тарелок было сметено, Стас сказал:
— Неплохое начало путешествия, правда?
— Правда, — согласился Вовка, допивая «Старый Тбилиси» и вытирая губы салфеткой. — А знаешь, грузины утверждают, что самое увлекательное путешествие — это путешествие на дно кувшина с вином. — Там тепло, ласково, приятно и грустно…
— Красиво сказано. Откуда ты это взял?
— Мне об этом написала по электронной почте одна грузинка. Между прочим, потомственная грузинская княжна!
— Ого… «Так что у тебя было с царицей Тамарой»? — лениво поинтересовался Стас.
Вовка сокрушенно вздохнул.
— К сожалению, почти ничего… Роман. В письмах. Мы познакомились по переписке о Виральдини. Она — профессиональный музыкант. Пианистка. Толково проконсультировала, но я ее живьем никогда не видел. Только на фотографии — с последним письмом по электронной почте прислала. Невероятно красивая женщина…
— И что? — спросил Стас.
— Так я же говорю — ничего. Где я, а где «царица Тамара»! Там — то Тбилиси, то Баку, то гастроли всякие… Кстати, она совсем не Тамара.
— А кто же?
— Она — Элен… Э-э-ле-ен… — протянул словно пропел Вовка. — И фамилия соответствующая.
— Что-нибудь типа Киндзмараули?
— Нет… — Вовка не уловил юмора. — Чхеидзе. Представь — Элен Чхеидзе. Красиво…
— Почти Чавчавадзе. — И добавил: — Не горюй, Вов. Отыщешь ты еще свою царицу Тамару.
Вовка рассеянно кивнул. Очевидно, мысли его все еще пребывали на холмах Грузии.
— Все-таки эта поездка — полная авантюра.
— Что? — спросил Вовка. — Ах, да…
— И чем они думали, когда посылали нас с тобой?
— Чем — не знаю, А вот о чем — догадаться несложно.
— Ну-ка?
— Именно перед такими «чайниками», как мы, порой раскрываются двери самых закрытых запасников и архивов. Это уж такой закон…
— Хмм… Возможно, ты прав. Я как-то не подумал. Хотя на это надеяться просто смешно. Смотри — документов много. Итальянского мы не знаем. Сарачено — это, конечно, хорошо. Только как мы определим, что именно нам нужно?
— Не знаю. Авось повезет.
— Ох уж мне это Великое Отечественное авось! — воскликнул Стас. — Одно знаю — при всем идиотизме ситуации нам с тобой понадобятся «нюхи».
— Нюх? — не понял Вовка.
— Нет, именно «нюхи»… Это словечко из моего коммунального детства. У нас тогда был сосед, менгрел по национальности. Этакий несостоявшийся Мегре — он обожал расследовать всякие злостные преступления. Например, такие, как пропажа удочки, или угон трехколесного велосипеда. Ну, так вот… он приводил свою старую, флегматичную, глухую овчарку и, чтобы она взяла след, громко-громко кричал ей в ухо: «Нюхи!!!»
— Успешно? — Вовка даже не пытался подавить приступ смеха.
— Когда как… Только в нашем случае «нюхи» — это не столько обоняние, сколько интуиция. А уж этого добра нам с тобой не занимать.
— Да уж… — скептически выдохнул Вовка, откидывая кресло чуть ли не на ноги сидящей сзади красивой молодой итальянки. — А сейчас, извини, я немножко посплю.
— Дело хорошее, — ответил Стас, тоже устраиваясь поудобнее.
Через некоторое время подошла стюардесса.
— Пожалуйста, пристегнитесь, — сказала она Стасу. — И соседа вашего пристегните, будьте так добры.
— Может, не надо? — с улыбкой спросил Стас. — Еще разбудим.
Она улыбнулась в ответ:
— Может, и не надо. Но в прошлый раз, кто не пристегнулся — всех разбросало по салону.
Стас щелкнул застежкой ремня безопасности, потом тихонько застегнул ремень на спящем Вовке.
— А кто пристегнулся? — игриво спросил он у бортпроводницы.
— Выглядели совсем как живые, — светски улыбнулась та и направилась дальше по салону, эротично напевая: «Под крылом самолета о чем-то поет свалившийся вни-из пасса-жи-и-ир…»
— Шуточки у вас… профессиональные… — пробормотал Стас ей вслед.
Посадка прошла мягко и почти незаметно. Вовку разбудили бурные продолжительные аплодисменты. Они ворвались в поверхностный самолетный сон овациями после исполнения «Ликующей Руфи». Вовка открыл глаза и не сразу понял, что он не в Большом зале Московской консерватории, а в салоне ИЛ-2000, следующего рейсом «Москва — Венеция». Пассажиры неистово хлопали в ладоши. Вовка вспомнил, что при посадке самолета действительно принято аплодировать. Он захлопал вместе со всеми и вдруг заорал на весь салон: «Би-ис!» Сидящая сзади итальянка закатилась лошадиным смехом и фамильярно потрепала Вовку по загривку.
Венеция, 2005 год
Возле стойки прибытия небольшого венецианского аэропорта «Марко Поло» среди пестрой толпы встречающих особенно выделялся нестарый еще человек с короткой стрижкой и довольно крупного сложения. В руках он держал табличку, на которой большими печатными буквами было выведено: «NAUMOV & SHUBOV».
— Вовка, смотри! — показал в его сторону Стас. — Это не нас ли с тобой ждут?
