— Уфф… Вы нас когда-нибудь в гроб загоните, — Стас достал из кармана платок и утер лоб.
— Ничего же не случилось, — беспечно бросил Добрыня через плечо.
— А если б случилось?
— Да ладно тебе! — вступился за мальчишек Вовка. — Они ведь здесь, как рыбы в воде. Ну, показывайте, что тут интересного?
— Да все! — Бурик обвел рукой окружающее пространство.
Несколько минут Стас и Вовка любовались открывшимся взору пейзажем. Внизу величественно двигалась баржа, над Тушинским аэродромом лениво парили два дельтаплана. Вдали над кромкой леса блестели свечки церковных куполов… Вовке жгуче захотелось плюхнуться рядом с мальчишками на горячие доски, так же, как они, просунуть ноги сквозь ограждение и поболтать ими. Что он, собственно, тут же и сделал.
— А ну-ка, подвиньтесь. Стас, иди сюда.
Стас неуверенно потоптался сзади.
— Да я уж как-нибудь… пешком постою.
Позади него промчалась электричка, следовавшая в Москву. Оглядевшись вокруг, Стас задержал взгляд на кромке леса вдалеке, потом перевел его на три взъерошенных белобрысых затылка у перил балкончика. И подумал, что Вовка, в сущности, сам еще ребенок…
Звонок мобильного вырвал его из раздумий.
— Да? Я. Сколько? Да, конечно… Удобно. Я недалеко — в районе «Щукинской». Могу подъехать. Хорошо, до встречи.
— Кому это там не спится? — недовольно спросил Вовка.
— Известно кому… Деньги нам с тобой выписали. За ударный труд на благо безопасности Отечества. Забрать требуют.
— Что, прямо сейчас?
— Да лучше сейчас — для таких, как я, у них касса почему-то в Строгине. Отсюда вон, в двух шагах. — Стас махнул рукой в сторону лесного массива. — Так что я съезжу, а ты пока тут с ребятами посиди.
— Да что мы, без него, что ли, не посидим? — спросил Добрыня.
— Ну ты даешь! — возмутился Стас.
Вовка покачал головой.
— Мы, конечно, не годимся в охранники, но ваша безопасность нас волнует. Поверьте.
— Ну, хоть один ра-аз… — заканючил Бурик. — Ну ладно вам! Что тут с нами случится? Дом рядом, ну и вообще…
Вовка нерешительно посмотрел на Стаса.
— Я против, — твердо сказал тот.
Вовка легко поднялся и отряхнул шорты.
— Стасич… — он взял Стаса за локоть. — Я, кажется, понял. Пошли. Мужики, чтобы к ужину были дома! И аккуратнее. С посторонними не разговаривать, под колеса не соваться…
— Знаем, не маленькие, — солидно ответил Добрыня.
— Вот и ладно. Тогда счастливо.
— Спасибо за экскурсию, — добавил Стас.
— Ага. До свидания, — ответили мальчишки. — До вечера.
Стас и Вовка, шурша гравием, двинулись по шпалам. Вскоре их шаги стихли.
— Знаешь что… — Бурик перестал болтать ногами в воздухе и повернулся к другу. — Давай договоримся больше никого с собой на Дорогу не брать.
— Давай! — радостно согласился Добрыня. — Наконец-то до тебя дошло. Никто нам здесь больше не нужен.
— Боязно мне их оставлять, — проговорил Стас, когда они с Вовкой шагали по рельсам в обратную сторону. — Грош цена всем нашим усилиям.
— У тебя есть идеи? Нет? У меня тоже. Вот и подождем, когда появятся. А квохтать над ними ежесекундно у нас с тобой все равно не получится.
— Ладно. Подождем… Ты мне лучше другое скажи. Я вот никак не пойму — как можно в нотах что-то зашифровать? Чем? Этими крючочками-кружочками с палочками?
— Ты думаешь, я понимаю? — ответил Вовка, споткнувшись об очередную шпалу. — В детстве меня так и не научили ни на чем играть. С тех пор мучительно хочется, но совершенно не получается.
Мимо, издав победный гудок, промчалась встречная электричка.
— С другой стороны, — продолжил Вовка, когда она скрылась за поворотом, — смотри, нотная запись — это ведь, по идее, мощнейшая знаковая система. Там кроме горизонтального движения есть еще и вертикальное… Ну, эти… аккорды, гармонии… и все такое.
— И что?
— Да ничего. Просто все это в совокупности может быть очень информативно. Помнишь, нам партитуру показывали? В ней же куча строчек со своими горизонтально-вертикальными делами…
— То есть каждая строчка — это как бы отдельное… — Стас пытался подобрать нужное слово, — отдельная…
— Правильно, «грань»! — воскликнул Вовка. — Параллельный мир! Достаточно автономный, но прочно связанный с другими. Поменяешь одну ноту — изменится вся гармония.
— Вовка, ты — гений! А значит, иногда происходит и взаимопроникновение миров — это когда, скажем, одна мелодия проходит… сразу в нескольких строчках, да?
— Точно! Или переходит из одной строчки в другую. Получается, миры как бы взаимопроницаемы… Или это… как его… транспонирование! Получается движение по квинтовому кругу взад и вперед — в любую сторону и в любую тональность.
— Погоди… А если этот квинтовый круг взять за модель поперечного среза Кристалла Вселенной… — Стас замолчал, пораженный собственной догадкой.
— Вот тебе и формула Прямого Перехода!
— А вместе все это — звучащая Вселенная! — подвел итог Стас, сворачивая с путей на тропинку, ведущую в сторону метро. — Классная модель у нас с тобой получилась…
— Да… музыканты собрались. Музыкологи… Боюсь только, не всякая партитура есть модель Вселенной. И вообще, не все то музыка, что звучит.
— Как знать… В конце концов, музыка — это не математика.
— В каком смысле? — не понял Вовка.
Стас охотно пояснил:
— В музыке разрешено практически все, а в математике — нет. Только почему-то одна музыка людей трогает, а другая в лучшем случае изумляет. Наверное, так и с этими моделями.
— Пока мы знаем только об одной такой модели, — сказал Вовка. — Это «Ликующая Руфь». Но без ключей в ней не разобраться, даже «научные руководители» Безековича не осилили. Гонцы из Пизы, блин…
— Я все еще возлагаю надежды на дневник Виральдини. Может, он не весь переведен?
— А я — нет. Помнишь, Безекович говорил про какую-то кантату? Которую Виральдини сжег.
— Да, я где-то записал название, — Стас остановился, достал блокнот и принялся листать.
— Выпиши мне. Я съезжу сегодня в библиотеку, может, там что найду.
— Давай.
— Тогда до вечера.
Вовка побежал в сторону метро, а Стас сел на трамвай, направляющийся в Строгино.
Вовка приехал к Стасу поздно, усталый.
— Есть будешь? — спросил Стас.
— Да нет… Я сначала к друзьям заехал, потом перехватил чебурек по дороге.
— Смотри, желудок посадишь.
— Да нет, — рассеянно ответил Вовка. — Я редко…
