— Ну тебя!
Стас и Вовка догнали мальчишек. Те жарко обсуждали фильм.
— …А внизу — вода, — говорил Бурик. — Как будто с нашего балкончика смотришь, правда?
— Ага, — согласился Добрыня. — Только баржи не плавают.
— Баржи не плавают, — авторитетно заявил Бурик. — Они ходят!
— И что вы в нем нашли? — спросил Стас, пытаясь ухватить суть разговора мальчишек.
— В ком? — не понял Добрыня. Он был еще там, на звездолете «Астра».
— Не в ком, а в чем. В этом вашем балкончике.
— Ну… — Добрыня замялся, щурясь от солнечного света.
— А пошли с нами! — вдруг предложил Бурик и тут же посмотрел на Добрыню — не ляпнул ли опять лишнего. Добрыня с улыбкой кивнул: все нормально.
— Я даже не знаю… — потянул Стас. — Сходим как-нибудь.
— Как хотите, — не очень-то расстроился Добрыня.
— Стас, ну ты чего? — возмутился Вовка. — Ребят, давайте прямо сейчас! И погода подходящая, и время… — он посмотрел на часы, — работает на нас. А?
Стас в нерешительности молчал.
— Поехали! — сообщил Вовка за двоих.
Очередь в пригородную кассу Рижского вокзала была небольшой — человек семь. Впереди стояли два иностранца и о чем-то оживлено беседовали. Бурик сначала прислушался, потом весь обратился в слух. Один из иностранцев, кривляясь и жестикулируя, что-то визгливо доказывал другому по-итальянски. Тот в знак деликатного несогласия слегка покачивал головой. Неожиданно Бурик выдал длинную тираду на итальянском языке. Иностранцы как по команде повернулись в его сторону. Кривляющийся запнулся и замолчал. Тот, который слушал и не соглашался, что-то спросил у Бурика и вдруг закашлялся. Бурик что-то ответил и при этом посмотрел на своих собеседников взглядом, полным снисхождения, переходящего в жалость.
Итальянцы переглянулись и молча покинули очередь. Бурик посмотрел им вслед.
— Странные какие-то…
— Ты говоришь по-итальянски? — изумился Вовка.
— Иногда… — уклончиво ответил Бурик.
— Ничего себе «иногда»… Что ты им сказал?
— Ничего особенного… Сказал, что Родину не выбирают, а обычаи любой страны достойны хотя бы уважения. А то хают все подряд…
— А что он у тебя спросил?
— Ну, типа… самый умный, что ли?
— А ты?
— А я сказал, что, мол, не умнее вас…
Стас и Вовка переглянулись.
— Да… — с нескрываемым восторгом сказал Стас. — Чувствую, с таким знанием языка ты уже можешь работать переводчиком.
— Я попробую, — спокойно ответил Бурик.
Когда электричка тронулась, мальчишки забрались коленями на скамейки и высунули головы в окно. Стас и Вовка заняли «купе» напротив.
— Чувствую, он ловко их отбрил, — сказал Вовка.
— Все правильно, — ответил Стас. — Поносить Родину, пусть чужую, непатриотично.
— Я не про это. Сашка болтает по-итальянски великолепно, будто родился в Милане! Мне бы так!
— Поздно, батенька… Даже если ты выучишь тысяч эдак пятнадцать итальянских слов и будешь спать в обнимку с магнитофоном…
— Зачем? — перебил его Вовка.
— А затем, чтобы он бормотал тебе какую-нибудь «…о мия преферита, аморе, дольче вита». Но от акцента и грамматических ошибок тебя это все равно не избавит.
— Ты прав. С другой стороны, быть переводчиком, наверное, скучно. Я у кого-то читал, что при этом получается просто перекачка информации с одного языка на другой. А сумма знаний все равно остается прежней.
— «Ошибаетесь, Шариков, это очень непросто!» — тоном профессора Преображенского ответил Стас.
«Следующая остановка — «Покровское-Стрешнево», — возвестил громкоговоритель.
— Нам выходить, — сказал Добрыня, спрыгивая с лавки.
Бурик слез молча и отряхнул штаны.
— А дальше что, пешком? — недовольно спросил Стас.
— Конечно, — удивился Бурик, направляясь в тамбур и жестом поманив всю компанию за собой. — Ведь у балкончика остановки нет.
Двери электрички с шумом открылись.
— Если, конечно, никто стоп-кран не дернет, — улыбнулся замыкающий процессию Добрыня. — А то можно и там выйти.
— Я вот тебе дерну! — шутливо сказал Вовка тоном Татьяны Владимировны. — Куда теперь?
— Прямо, — махнул Бурик.
Все спустились с платформы и по убегающим вдаль рельсам направились туда, куда показал Бурик. Мальчишки быстро ушли вперед. Стас и Вовка неуклюже плелись позади, периодически спотыкаясь о шпалы и тихонько матерясь.
— Ну объясни мне, старому дураку, зачем рельсам шпалы, а? — сокрушался Стас. — Нет, чтобы сделать, как у трамвая…
— Ты ничего не понимаешь! — отвечал Вовка. — Это чтобы рельсы на колеса не наматывались.
Бурик с Добрыней, сами того не замечая, прибавили шагу.
— Знаешь что, — начал Добрыня.
— Что?
— Мне кажется, зря мы их с собой потащили.
— Думаешь? А мне кажется, не зря. Увидят шлюзы, балкончик и поймут…
— Ни фига они не поймут!
— Это почему еще? — удивился Бурик.
— Взрослые… — неопределенно хмыкнул Добрыня. — Что с них взять. Они ж… совсем как дети.
— Ребят, не так быстро! — догнал их окрик Стаса.
— Ну, что я говорил? — сказал Добрыня, останавливаясь.
Подождав, пока расстояние сократится, мальчишки двинулись дальше. На подступах к мосту они вновь прибавили шагу. Не нарочно — любимое место притягивало, как магнитом. О старших друзьях, следовавших позади, они в тот момент просто не подумали. А следовало бы, так как через мгновение их догнала электричка, шедшая из Москвы в Нахабино.
— Вовка, к обочине! — закричал Стас, услышав сзади могучий гудок.
Они только успели отскочить в сторону, как мимо загрохотал длинный зеленый состав.
— Стас, там же пацаны! — завопил Вовка, кидаясь чуть ли не под колеса.
Стас что есть силы вцепился в вовкину рубашку.
— Ты офигел!!! — заорал он, пытаясь перекричать грохот и гул электропоезда. — Они ведь не идиоты!
— Они маленькие!!! — заорал в ответ Вовка, но электричка внезапно кончилась. Вовкин крик прорезал наступающую тишину.
— Слыхал? — спросил Добрыня Бурика. — Это они про нас.
К этому моменту ребята уже преспокойно сидели на любимом балкончике и болтали ногами над бездной шлюза.
— Они за малышей нас принимают. А ты говоришь — поймут.
Подбежали Стас и Вовка.
— Уфф… Вы нас когда-нибудь в гроб загоните, — Стас достал из кармана платок и утер лоб.
— Ничего же не случилось, — беспечно бросил Добрыня через плечо.
— А если б случилось?
— Да ладно тебе! — вступился за мальчишек Вовка. — Они ведь здесь, как рыбы в воде. Ну, показывайте, что тут интересного?
