приличный целитель.
— Спасибо, дальше сам, — заявил некромант и выбрался из салона, я вышла следом. Он ведь не спал, так что прекрасно знает, что я не собиралась домой в таком виде. Потом позвоню папе и все объясню.
Парочка изгвазданных в крови оборванных некромантов произвела на ночного администратора такое неизгладимое впечатление, что тот молча выдал нам карту от какого-то безумно дорогого номера. Одну. Холин не стал спорить, ему было не до того, он написал на каком-то проспекте номер счета и фамилию, потребовал целителя и направился к подъемнику. Я тоже не стала спорить, сомневаюсь, что в вип-апартаментах будет всего одна спальня.
Спален было две. Ванная была одна. На две спальни. И войти туда можно было из обеих. Побить головой этого гения дизайна об умывальник хотелось не только мне, но и Холину, судя по выражению его лица.
— Я первый, — заявил некромант и закрыл дверь у меня перед носом прежде, чем я успела рот открыть.
Пока Холин шумел водой, пришел заспанный целитель. Ворча о недопустимости колдовства на грани возможностей, безбашенной молодежи, и космических ценах на ночное такси, возился с моими жутенькими порезами. Орудие он опознал сразу, так как велел поснимать с себя все магопроводящие украшения и амулеты, а на зубцах ключа осталась кровь. Промолчал. О чем можно говорить с девицей, использовавшей ключ вместо ритуального ножа?
Холин, благоухающий, с мокрыми волосами, явил из ванной свое нездоровое тело, одетое в бордовый халат, и я сразу почувствовала себя жуткой замарашкой. Отмахалась от целителя, навесившего на меня напоследок что-то ускоряющее восстановление резерва, и ретировалась отмываться.
К концу процедуры я уже спала на ходу. Просунув руки в рукава такого же бордового халата и завернувшись в мягкую чистую ткань, я сообразила, что совершенно не представляю, которая из двух дверей ведет в мою спальню. Погадала на крышечке от шампуня — выпала левая. А поскольку шампунь был с чем-то цитрусовым, опасаясь подвоха, пошла в правую.
В комнате было сумрачно, почти темно. Холин лежал на спине, сунув согнутую в локте руку под голову, глаза были закрыты. Рунная вязь лентой пересекала мерно вздымающуюся грудь. Я подумала и закрыла дверь. Позади себя. В конце концов, кровать достаточно широкая, чтобы не касаться друг друга даже если руку выпрямить.
Едва сдержав стон удовольствия я развалилась на гладких простынях, зарылась носом в подушку и потянула одеяло повыше.
— Что ты делаешь? — спросила у меня тьма. Не то чтобы в комнате было настолько темно, просто я уже закрыла глаза и открывать их было сначала лень, а теперь немного страшно.
— Ложусь спать.
— Здесь?
— А почему нет?
— Это моя кровать.
— Вам жалко?
— Я устал и хочу спать.
— Спите, можно подумать я от вас чего-то требую, — ляпнула я и тут же представила, как жена пришла требовать у мужа супружеский долг, а он увиливает и ноет, что у него голова болит. Сделалось смешно и жарко. Хотелось одновременно натянуть одеяло на голову, чтоб заглушить смех, и избавится от него. И от халата тоже. А больше на мне ничего не было.
— Не провоцируй, — отозвалась тьма, кожа тут же покрылась пупырышками, и внутри все свернулось узлом, реагируя на его силу, на него.
— И знаешь, что самое странное? — продолжила тьма внезапно оказываясь так близко, что я чувствовала кожей исходящее от него тепло. — У меня много чего болит, а вот голова как раз нет.
— Могу стукнуть, — предложила я, замирая от сладкого ужаса и предвкушения, и открыла глаза. Он был так близко, непростительно, будоражаще близко, такой притягательно опасный, жутко волнующий и страшно манящий в облаке силы. Коснулся пылающей щеки и меня пронзило от макушки до пяток, как тогда на пустыре.
— Я знаю другой, куда более приятный способ обмена энергией, — проговорил он, едва касаясь моих губ своими. — И… Мика, это…
— Я помню, просто тандем, мастер Холин, — отозвалась я, скользя ладонью по его груди, зарываясь пальцами в гладкие черные пряди на затылке и прижимаясь всем телом, и дышала рвано, словно весь воздух, который мне нужен, был на этих дразнящихся губах.
— Про ветер в ладонях мне понравилось больше, — прошептал он и жадно поцеловал, а потом, едва не рыча от нетерпения и нежно прикусывая кожу на шее, избавил меня и от мешающегося одеяла, и от халата, а на нем самом и так ничего не было. И это было замечательно. Это было.
Как и предсказывал Эфарель, выспаться не удалось. Но не потому, что было. Вернее, не только. Я спала, собравшись комком под боком у чудовища, уткнувшись носом в ребра и водрузив свою ногу поперек его живота. Одной рукой Мар обнимал меня со спины, а другой по-хозяйски облапил коленку.
Грохот вывалившейся двери, сначала входной, а потом и в спальню, пробудил бы целое кладбище. Я дернулась, Холин издал невнятный звук и некультурно поделился впечатлениями. Кажется, когда я вскочила, моя нога задела, кое-что важное. Спешно натянув одеяло до подмышек, я в полном офигении уставилась на боевой отряд надзора со щитами наперевес и дрожащими на грани активации атакующими заклятиями.
— … … … …, … …? — выразил некромант наше общее с ним мнение, примерно означающее “зачем вы здесь так рано, уважаемые коллеги, вагонетку вам в зад по самые гланды”.
И вот тогда я заметила кое-что еще.
Все, что не весило примерно, как кровать, и не было приколочено к полу, болталось в воздухе в метре над этим самым полом. Трепыхались под потолком занавески, важно плыли косяком подушки, шевелил бахромой придавленный к стене парящим диваном ковер. Приветственно помахивал рукавами зацепившийся за ножку левитирующего стула бордовый халат, бесстыже и многообещающе шевяля полами. Фарфоровые статуэтки с каминной полки водили пируэты вокруг вальяжно покачивающегося пуфика. Три тапка, ваза и оставленные целителем пузырьки коварно зависли над бравыми магнадами.
— Глядь! — прокомментировала я и обрушила все. Все, потому что рухнуло у нас, над нами, под нами, в коридоре, в соседних номерах и, судя по воплям надрывающихся охранных сирен магмобилей, еще и на улице.
Надзоровцы тоже комментировали. Особенно те, кто не успел прикрыться щитами.
— Какого? — угрожающе посвечивая холодным синим глазом вопросил Холин, ловко изловил вальяжно сползающий с высокого столбика кровати халат, набросил его на себя и встал.
—
