— А что ты удивляешься, — пожал плечами Максим. — Ребята ведь с чистого листа воспитываются. У них у всех чёрная стена в памяти. Помнят себя лет с десяти – двенадцати, только свои имена знают и язык. И не понять, как это делают.
— Будем разбираться? — деловито осведомился Илья.
— Спасибо, на эти грабли мы уже наступали, — замахал руками Виктор.
— Вот только с возрастом мы подкачали, — вздохнул Максим. — Старые мы тут как мамонты. Вместе со мной ребята лет шестнадцати, самое большее, обучаются.
— Ой, старый нашёлся, — фыркнул Илья. — Самому-то тебе, сколько будет, сорок пять или полтинник?
— Двадцать три, — уточнил Максим.
— Оно и видно, для лошадей и собак это запредельный возраст, они так долго не живут.
— Знаете, что я вам скажу, дружочки вы мои… — вкрадчиво начал Максим.
— О, что-то мы у тебя засиделись, — вдруг заторопился Виктор. — А нам ещё оружие чистить…
— Вот-вот, чешите отсюда! У меня завтра контрольные зачёты.
— У нас тоже.
Контрольные зачёты были сущим ужасом. Старшина-инструктор был безжалостен. С Ильи и Виктора сошло семь потов. Штурмовую полосу они преодолели лишь с шестого раза. После чего рухнули без сил. Но стоило старшине рявкнуть на них, как оба оказались на ногах. И выслушали массу нелицеприятных замечаний. Максима же в это время безжалостно гоняли по общему устройству боевых кораблей его наставники. Он пыхтел, потел, отбивался, как мог.
Так шли день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. У них раскалывались головы от предельного уровня интенсивности гипнообучения, не сходили синяки и ссадины от пропущенных ударов на занятиях по рукопашному бою, их выворачивало наизнанку после тренировок на перегрузку.
Но постепенно они стали замечать, как приходят умения. Как с каждым разом всё легче и легче становится им на штурмовой полосе, а запредельной крутизны виражи учебного истребителя уже не вызывают отключения сознания. Да и инструкторы, наставники и преподаватели становились с каждым днём все более симпатичными. Вот грозный старшина-инструктор повстречался в библиотеке с очками на кончике носа. И оказывается, его давняя страсть – военная история Земли, прежде всего боевая техника Второй Мировой войны. А пилот-инструктор, возвращавшийся из вывозных полётов с полубессознательным Максимом, оказывается, знал Толкиена вдоль и поперёк, а в придачу и всех его последователей и толкователей.
Вместе с курсантами Учебного Центра Максим, Илья и Виктор в первый раз "сошли на берег". Так называлось посещение обитаемых планет Галактики. В системе, где находилась Базовая Станция, была планета с земными условиями, но она не имела разумной жизни. И значительную часть времени занятий курсанты проводили именно на ней. Но курсантов следовало познакомить с различными видами человеческих обществ. Для этого и служили "сходы на берег".
Это был ещё один из терминов, позаимствованный из флотской терминологии Земли. Аонги почему-то использовали терминологию, уставы и обычаи военно-морских флотов Земли, причем Максима, Илью и Виктора прямо таки распирало от гордости, что всё это было по большей части взято из русского и советского военно-морских флотов. Аонги даже ввели в свод сигналов своих кораблей новый сигнал: "Погибаю, но не сдаюсь". Максим, Илья и Виктор были особенно потрясены, когда им показали запись одного из разведывательных зондов, скрупулёзно зафиксировавшего все трагические перипетии Цусимского сражения и боя при Чемульпо.
Все "сходы на берег" тщательно готовились, курсантов готовили так, чтобы ни одна, даже мельчайшая деталь не могла раскрыть их. В одних мирах они появлялись как обычные гости, в космопорту садился корабль, замаскированный под "вольного купца" или под пассажирский лайнер, и курсанты сходили на поверхность планеты. В других мирах, где ещё царили древние или средние века, или же человечество уже достигало высокого уровня, но ещё не вышло в космос, приходилось тщательно маскироваться. Корабли садились в самых глухих и безлюдных уголках планет.
Во время посещения различных миров, курсанты постигали, насколько сложными и противоречивыми бывают отношения в различных человеческих обществах. Ведь одно дело изучать эти отношения по учебникам и по записям информационных кристаллов, добытых разведывательными зондами, другое – увидеть всё это воочию. И, прежде всего, курсанты узнавали, сколь различные бывают женщины и девушки в этих мирах. Принадлежащие к высшим слоям и к отбросам общества. Хранящие верность мужьям и возлюбленным и продающие любовь и тело. Открывались пороки, тщательно скрываемые за внешней добродетелью, срывались покровы с ханжества.
Всё это было серьёзным испытанием для юношей. Ведь на самой Базовой Станции было множество молодых девушек и женщин. Но их поведение было совсем другим. У девушек и женщин были разные характеры, но их роднило одно: они могли кокетничать, слегка флиртовать, но, ни одна не переступала грань, где кокетство и легкий флирт сменялись развратом и распущенностью.
Для Максима, Ильи и Виктора это было не столько знакомство с женщинами и девушками различного поведения. Они с жадностью впитывали впечатления, когда оказывались в мирах, ушедших от Земли вперёд в своём развитии. Илья, как большой любитель фантастики, пытался уразуметь, насколько правильно фантасты предсказали развитие техники в будущем. Он день и ночь пропадал в космопортах и на транспортных узлах и коммуникациях, возвращался переполненный впечатлениями, тут же обрушивал на Максима и Виктора свои впечатления от увиденного.
Единственной странностью было, что, хотя курсанты глубоко и тщательно изучали историю, обычаи и культуру Земли, на эту планету они не ступали даже ногой. Это было настоящее табу.
Последние три месяца обучения прошли в бесконечных контрольных испытаниях. Максим из кабины истребителя попадал к терминалу для решения контрольных задач и сдачи зачётов по устройству истребителей и кораблей. Илья и Виктор после штурмовой полосы проводили контрольные тесты агрегатов и оборудования БМД, танка и БРМ, затем попадали на стрельбище, а, в конце концов, все трое оказывались в тренажёрном зале и в зале рукопашного боя. К концу контрольных испытаний Максим, Илья и Виктор походили на выжатые лимоны.
— Ты как? — упавшим голосом однажды спросил Максима Виктор.
— Никак, — просипел в ответ Максим, — зато теперь я понимаю ощущения футбольного мяча, когда его девяносто минут лупят ногами.
Но, как ни терзали их инструкторы, трое друзей успешно выдержали контрольные испытания, и Учебный Центр они покинули с утверждёнными приёмной комиссией аттестатами пригодности к зачислению в Силы Самообороны. Максима направили в истребительное крыло, а Илья и Виктор попали в противоабордажную бригаду.
И хотя теперь предстояла служба в различных частях, видеться они могли гораздо чаще, потому что все трое разместились в одной каюте. Их дружба становилась всё крепче. Ведь в этой немыслимой дали только они помнили о Земле, где родились и выросли. И как ни старались они отрешиться от прошлого, память всё равно не отпускала. Илья и Виктор даже завидовали Максиму, выросшему в детском доме. Единственное, что как-то скрашивало их не весёлые думы о Земле, что вызывало облегчение, так это отсутствие семей. Все трое были холостяками. А у Ильи и Виктора у каждого кроме них у родителей, к счастью, были ещё брат или сестра, и у них были свои дети.
Базовая Станция была огромна. Она даже скорее была искусственным планетоидом, таковы были её размеры. Единственное, что её отличало от естественного планетоида, так это конфигурация: станция была не шаром и не сфероидом, а в вертикальном сечении скорее походила на овал, а в горизонтальном была почти правильным кругом.
Эта станция была создана для спасения жизни людей, и, самое главное, знаний могущественной цивилизации аонгов. Светила, дававшие жизнь планетам этой цивилизации, угасли миллиарды лет назад, когда во Вселенной имелись всего лишь считанные звёзды и планеты, пригодные для жизни людей. Базовая Станция должна была сохранить знания и технологии аонгов, а так же дать приют специально отобранным людям, которые должны были обслуживать и оберегать станцию. А затем найти тех, кто были бы достойными стать преемниками аонгов во Вселенной.
Созданию Базовой Станции предшествовало открытие эффекта Вневременья. Именно овладение этим эффектом и подтолкнуло к её строительству. Огромное сооружение с помощью особых приводов выводилось из основного Потока Времени. На станции походили часы, а в Потоке Времени проносились десятки миллионов лет. Вернувшись в Поток Времени на несколько лет, Базовая Станция отправляла в разные стороны разведывательные зонды в поисках планет и жизни. Когда зонды возвращались, станция вновь уходила во Вневременье.
