Однако, настала пора подумать и о том, как сделать свой дом действительно комфортабельным, а то Митяю уже надоело мыться в тазу и ходить в туалет на бывший скотный двор. Поэтому, после возвращения из охотничьей экспедиции, он сразу же занялся тем, что принялся изготавливать керамические трубы для канализации. В подвале дома, план которого являлся точной копией верхних этажей, только кирпичные, несущие стены были помощнее, он заблаговременно оставил отверстия в них для того, чтобы подвесить к балкам канализационные трубы и вывести главную трубу наружу, спустить ее по канаве к Тухе и временно сбрасывать все нечистоты в нее. После всего, что он уже успел сделать, эта работа не показалась ему слишком трудной, особенно рытье канавы плугом, прицепленным к «Шишиге». Слепил он себе также такие нужные вещи, как несколько керамических ванн и унитазов. Может быть и неказистых, но зато удобных, а ванны у него получились еще и большими, в печь едва помещалось две штуки для обжига. Единственным их недостатком было то, что они не получились неглазурованными. Наделал он также и облицовочной плитки для ванной комнаты и кухни, чтобы было легче прибираться в доме. Полыто были некрашеные, не намоешься.
В общем до конца года он только тем и занимался, что приводил первый этаж своего дома в жилое состояние, а то ему уже осточертело жить на стройплощадке. Хотелось уюта, комфорта, а также красоты. Поэтому он в числе прочего принялся также мастерить еще и мебель, а потому с раннего утра и до позднего вечера весь пребывал в трудах праведных. Зато дом преображался прямо на глазах и Митяй каждый день приносил в него и ставил на свое место какоето новое изделие. Так у него появились шкафы и письменный стол, большая, удобная кровать, пара стульев и несколько табуретов, ему надоело сидеть на чурбаках. Ну, а в самый канун Нового Года он даже установил на кухне пусть и простую на вид, но все же довольно удобную кухонную мебель. Вся она была изготовлена из желтоватого карагача, хорошо отшлифована и натерта парафином, чтобы подчеркнуть красивую текстуру дерева. Может быть когданибудь он изготовит более качественную и красивую мебель, но пока что его вполне устраивала и эта. Ну, а както раз он просидел в гончарной мастерской целых три дня и накрутил на гончарном круге множество самой разнообразной кухонной посуды, чтобы за стол можно было усадить множество долгожданных гостей, вот только где их найти. Пока что его дом, видимый издалека, не привлек внимание местных жителей.
Впрочем, Митяй уже стал подумывать о том, что теперь, когда у он жил в таком громадном доме один, если не считать Крафта, пора бы и самому проявить инициативу. Поэтому он решил хорошенько подготовиться к встрече с людьми каменного века и даже принялся разрабатывать специальный, нет не протокол, а ассортимент подарков, который мог бы им понравиться настолько, что они сразу же прониклись к нему чувством благодарности и поняли, что с таким парнем, как он, нужно иметь дело постоянно, а не время от времени. В общем одновременно и красивых, и полезных, но что самое главное таких, каких они до встречи с ним никогда не видели. Увы, но такая практика существовала всегда, правда, Митяй вовсе не собирался выменивать у наивных и доверчивых древних людей золото и драгоценные камни на стеклянные бусы, хотя уже и начал потихоньку варить смальту, чтобы начать делать глазурованную посуду, да, к тому же ему хотелось, чтобы и ванна была привычно гладкой, а не шершавой на ощупь. В общем как количество дел, так и количество намерений и проектов у него нисколько не уменьшилось, а даже наоборот, только увеличилось, но ведь вместе с тем росли и его возможности по их реализации. С такими итогами он и подошел к Новому Году, который ему предстояло снова встретить с одним единственным другом - Крафтом.
Меха, бусы и блондинка из каменного векаСвой третий Новый год в каменном веке Митяй встречал в тихой, спокойной и немного грустной обстановке. Он прожил в одиночестве, если не считать общество Крафта, вот уже больше двух с половиной лет и каждый день его новой жизни был отмечен тяжелым, иногда просто непосильным, но зато не бессмысленным, трудом. После своей первой поездки на Козью гору, он съездил туда еще дважды и теперь у него имелось целое стадо из двадцати трех козочек и двух козликов, которые уже вовсю бодались друг с другом. Помимо того, что Митяй благоустраивал свой дом, он попутно разобрался с процессом изготовления льняной пряжи и хотя она годилась только на плетение веревок, свил из нее канат такой длины и толщины, что смог наладить паромную переправу через Митяйку, с плотом из бревен пихты, но съездил на Ширванский галечник на «Шишиге» всего три раза, для того, чтобы забрать оттуда свои драгметаллы. На этом галечнике, добравшись до него на лодкоцикле, он провел почти неделю, ворочая крупную гальку и складывая свои находки в отдельные кучи, каждый день чуть ли не захлебываясь от восторга, пока его не занесло снегом. Да, речные горные галечники каменного века это не то, что галечники века двадцать первого, по которым за тысячелетия хорошо прошлись люди и потому он нашел на Ширванском галечнике не только несколько больших самородков меди, но и самородное, теллурическое железо, касситерит и даже несколько самородков серебра общим весом в килограмм семьсот двадцать грамм, отчего пожалел о том времени, которое убил на строительство небольшой домны.
Она стояла памятником его трудолюбию и упорству, а также своеобразным укором, ведь для того, чтобы снова разжечь ее, Митяю придется заменить всю футеровку. Поэтому, чтобы не повторять своей не такой уж и большой ошибки, благодаря которой он, тем не менее, имел под рукой прорву ковкого железа, неплохой стали и чугуна, а также почти сотню готовых отливок, изготовленных по парафиновым моделям, он построил малую, как он говорил Крафту, лабораторную плавильную печь. В ней он расплавил самородное железо, которого нашел всего тридцать два килограмма, и медь, ее у него набралось много больше, почти триста килограммов, выплавил семьдесят три килограмма олова и получил в итоге оловянистую бронзу, а вслед за этим тут же наделал труб, спаяв швы бронзой, и, наконец, оборудовал себе в доме душ, ванну и раздельный ватерклозет, в котором имелись отдельно унитаз нормальным водопроводом вдобавок с керамической канализации, которая запросто переживет даже чугунные трубы. Вот только писсуар для сбора мочи у него имел слив не в канализацию, а в специальную емкость за домом, установленную в утепленной на зиму яме. Моча была нужна ему для выделки шкур. Для этого он даже не брезговал свиной и козьей мочой. Все равно после промывки в Марие, выделанные шкуры уже не пахли этой специфической жидкостью желтого цвета и из них можно было смело шить меховую одежду.
Как только выпал первый снег, Митяй стал ездить на охоту, благо это не занимало много времени, два, максимум три часа. Ему были срочно нужны шкуры и к тому же в большом количестве. Первым делом он завалил еще пять гигантских оленей и двух шерстистых носорогов. О прекрасном мясе последних он особенно сокрушался, так как убил их только ради шкур и взял лишь немного мяса, всего какихто полтонны, правда, при этом еще и получил довольно большое количество отличной, довольно мягкой шерсти. Поэтому шкуры носорогов после мездрения он, не взирая на то, что уже было очень холодно, но Мария еще не встала, хорошенько промыл проточной водой, а потом, просушив их, состриг шерсть и свил из нее добрых шестьдесят килограммов шерстяной нити для вязания. В этом плане его также радовали козочки, с которых он взял за правило по часу в день, кормя деликатесами, вычесывать и добрыми словами вспоминал Адмирала, их учителя труда в школе. Василь Прокофьевич хотя и был капитаном третьего ранга в отставке, чего только не умел делать своими руками и это на его уроках Митяй научился прясть пряжу, вязать, плести макраме и кружева, а также научился горшечному делу и даже пытался построить на даче печь для обжига, но мать отговорила, да, и свободного места не нашлось.
Однако, шкура шерстистого носорога была нужна Митяю вовсе не для того, чтобы переводить ее на замшу. Она была такая толстая и прочная, что лучшего материала на изготовление подметок уже и не найти, а обувь ведь тоже имеет свойство быстро изнашиваться. Поэтому одну шкуру он сразу же порезал на куски, согнал с нее волос и подверг спиртовому дублению с использованием танина, добытого из коры дуба, после чего пересыпал сухой глиной, чтобы не слиплась, сложил в стопку и навалил на нее сверху чугунных и стальных чушек, так что вскоре он должен был получить целых восемнадцать квадратных метров прекрасной подошвенной кожи и мог начать тачать себе сапоги и ботинки. Шкуру второго носорога он просто засолил и скрутил в рулон, чтобы разобраться с нею позднее. На что ее пустить, на ремни или оббить ею будку, он не решил, хотя если честно, теплая, непродуваемая будка ему все же была нужнее, чем ремни, ведь лошадей у него пока что не было, да, и когда они появятся, чтобы ему пришлось бы освоить еще и профессию шорника?
