© Колосов И., 2014
© ИК «Крылов», 2014
* * *
Я вечный странник в этом мире,
Всюду лишь гость,
Чаще всего нежеланный.
Сегодня мы отправляемся
В Путь, и да поможет
Нам Небо.
Парящий под облаками орел не смог бы заметить, что они двигались друг за другом.
Этих людей связывала незримая нить. Каждого из них вынудили отправиться в путь свои причины: кого-то горе, кого-то отсутствие выбора.
Величественная птица, пережившая все передряги этого Мира, отдавшись на волю воздушных потоков, видела тысячи других людей. Видела города и деревеньки, пятнами усыпавшие землю. Но для черной птицы никто из людей не выделялся из общей картины безликого человеческого муравейника.
Она видела мальчика, похожего на листок, сорванный ветром и все дальше гонимый его порывами. Мальчика сопровождала летучая мышь, существо из подвида вампиров. Летучая мышь спала большую часть дня и лишь с наступлением сумерек опять находила человека с помощью дара, присущего только ее сородичам – эхолокации.
Черная птица видела мужчину в дорожном плаще, под которым скрывалась иная одежда, незаметная даже ее всепроникающему взору – темно-серая ряса монашеского Ордена Талхов. Ордена, рожденного Великой Катастрофой, Преобразовавшей Мир. Ордена, набравшего за последние столетия такую силу, что даже официальной власти приходилось считаться с талхами.
И еще птица видела четырех человек в бордовых плащах, следующих за мальчиком и монахом и неумолимо сокращающих расстояние. В отличие от монаха они не скрывались. И они перемещались верхом на лошадях – роскошь, которую могли позволить себе считанные люди.
Это и давало им преимущества.
Когда мальчик выбежал из рощи и увидел черный дым, клубившийся над домом тяжелой тучей, он уже знал, что случилась беда. Он почувствовал это, как иногда чувствуешь на себе чей-то взгляд, но осознаешь это, лишь повернув голову и заметив чужие глаза.
Десятилетний мальчик замер, опустился на колени. Завалился на бок. Дыхание сперло, он даже не смог заплакать. Лишь сипел, глухо и жутко, но его никто не слышал. Затем он встал и неуклюже, как младенец, пошел к дому. Из-за выступивших слез он не различал дороги. Гарь остановила его. Мальчик закашлялся. Дом, пожираемый огнем, скрипел. Ребенок почувствовал жар. Он позвал отца и мать. Кожа на лице и руках болезненно нагрелась, но мальчик сделал еще пару шагов вперед. И увидел родителей.
Мать лежала у крыльца, ее одежда была пропитана кровью. Отец лежал на углу дома, и мальчик заметил только его ноги. И еще меч, который незаконно хранили его родители.
Они были мертвы.
Мальчик уловил запах крови, попятился, зацепился и упал на спину. Он перевернулся на живот, прополз несколько шагов, зарыдал. В легкие проникало все больше дыма, но мальчик не осознавал этого. Он лежал, свернувшись калачиком, и плакал.
Дом, умирая, посылал в небо поток искр. Одна из них, спикировав миниатюрной падающей звездочкой, ужалила мальчика в затылок. Отметина от ожога останется на всю жизнь. Мальчик вскрикнул, пополз прочь. Казалось, дом пытался спасти ребенка.
Ближе к лесу мальчик потерял сознание.
Часть 1 Дорогу осилит идущий
Преследователь или попутчик?
Дини очнулся на закате.
Легкие наполнились гарью, и мальчик долго кашлял. А потом какое-то время сидел и беззвучно плакал. Ему мерещились голоса отца и матери. Мать успокаивала его, говоря, что смерть ничего не значит. Отец требовал от него мужества.
Эти призрачные голоса помогли. Мальчик перестал плакать и представил, как бы поступил на его месте отец. И понял, что ему нужно уходить.
К дому никто не пришел, хотя за поворотом дороги была деревенька. Скоро сюда прибудут вооруженные люди барона Магбура, в чью вотчину входила деревенька. Больше никто не придет. Жители деревни боялись. Убить семью и поджечь дом могла какая-нибудь банда, в последние годы их развелось немало.
Было и другое объяснение.
Отец Дини попал в когорту неугодных. Он не проповедовал своего образа жизни и мыслей открыто, но это ничего не значило. Как солнце не остановит собственное сияние, так и отец не мог таить в себе то, что было сутью его души. Скорее всего, он навлек на себя гнев властей.
Дини не мог пойти к кому-нибудь из жителей деревни. Ни в одном доме его не примут из-за страха за собственных детей. Он остался жив, но для здешних мест это было равносильно смерти. Он должен уйти, чтобы не заразить других собственной судьбой, как должен уйти прокаженный.
Дини поднялся, повернувшись спиной к останкам родного дома.
Уйти.
Куда? И как он будет жить дальше?
Его спины как будто что-то коснулось, и мальчик обернулся. Сзади никого не было. Снова зазвучал голос отца.
Мужество, говорил отец, великая вещь. Будь мужественным, гони отчаяние прочь. Ты не должен бояться, ничего не надо бояться, даже смерти, и собственной, и тех, кто тебе дорог. Смерть – это не то, что думают большинство людей. Совсем не то.
Отец говорил разное. Дини понимал не многое из того, что слышал. Один разговор мальчик запомнил надолго и сейчас уцепился за него, как за спасительный канат.
Это было три года назад. Отец разговаривал со своим братом, жившим в соседней деревушке. Время, говорил отец, вещь, которую выдумали люди, его просто нет. Время – одно из приспособлений, которым они пользуются для удобства. И, как часто бывает, необходимые вещи порабощают сознание. Отец сказал, что все существует в настоящем, все сразу. Но время, придуманное нами же, держит наши глаза закрытыми. Оно – туман, мешающий видеть. Чтобы понять это, надо подняться над этим туманом. И тогда человек увидит мир по-другому, поймёт, что никто никуда не уходит, что умершие не исчезают в небытии, что все по-прежнему живы. Живы в настоящий момент.
Дини находился рядом и, конечно, ничего из сказанного не понял.
– Папа, значит, вы с мамой никогда не умрете?
Отец улыбнулся, покачал головой.
– Наверное, другие люди подумают, что мы умерли, но ты, если очень сильно захочешь, сможешь увидеть нас и поймешь, что мы всё-таки живы. Ведь на самом деле никто никогда не умирает.
Если очень сильно захочешь.
Дини стоял, глядя перед собой, и вспоминал эти слова снова и снова. Он знал, что отец никогда не лгал. Отец всегда говорил правду. Получалось, родители живы? И Дини мог их увидеть?
Но как?
Мальчик всхлипнул. Волна горячего желания разбилась о неприступную стену.
Надо жить и идти, снова послышался голос отца. Идти предназначенной дорогой. Идти до конца. Потому, что дорогу осилит только идущий.
Дорогу осилит идущий.
Отец часто повторял эти слова. Мать как-то сказала, что лишь одно это выражение может навлечь на них беду. Это была фраза из какой-то древней книги, якобы повествовавшей о Мире до Великой Катастрофы. Из запрещенной и давно забытой книги.
В этот момент, в который решалась его судьба, мальчик отдался на волю собственной интуиции. Отец не мог его обманывать, и Дини верил, что увидит своих родителей. В последний раз он оглянулся на место, где жил с рождения, и сделал первый шаг. Слезы вновь подступили, но теперь в них не было столько горечи. Главное – он вышел на свою дорогу.
Мужчина и женщина смотрели на мальчика на крыльце своего дома.
Мальчик приходился им племянником – сын родственника из соседней деревни. Уже то, что он оказался здесь один, означало: пришла беда. Лицо у ребенка было вымазано, волосы всклокочены. Рубаха, испачканная сажей, в дырах. От мальчика исходил запах гари.
Мужчина, растерянный, отступил в сторону.
– Заходи, Дини.
Мальчик вошел в дом своего дяди.
Дини заблудился в ночном лесу и плутал до рассвета. Под утро он вышел к деревне, где жили его родственники. Он не думал про них, просто шел вперед и оказался в соседнем селении. Тетя запричитала. Дядя велел ей молчать. Он догадался, что его брат с женой погибли. Позже они узнают от Дини подробности, но не сейчас.
Они отмыли племянника, накормили. Дини провалился в сон, долгий и на удивление ровный, без кошмаров. Он проспал почти весь день, проснулся под вечер, поел и снова улегся в кровать.
У дяди и тети было четверо детей. Двое давно ушли из деревни в поисках лучшей жизни. Двое других детей были почти того же возраста, что Дини. Он встал, когда стемнело. Прошел к комнате дяди и тети, замер, услышав их приглушенные голоса.
– Куда он пойдет? – говорил дядя. – Кому он нужен? Сейчас на дорогах полным-полно сирот.
Голос тети:
– Я знаю, знаю. Бедный наш Дини. Мы бы его как-нибудь прокормили. Но не случилось бы чего. А если убийц подослал барон? Они ведь прознают, что он живет у нас. У нас двое собственных, а Дини мы все равно ничем не поможем.
