Драганы захохотали, а Регарди невольно втянул плечи, еще ниже наклонив голову. Ему казалось, что Дваро рассматривал его чуть более пристально, чем полагалось смотреть на первого встречного человеку такого ранга, как он. Что Арлинга удивляло в самом себе, так это отсутствие желания что-нибудь сделать с тем, кто когда-то его предал.
Помощь пришла неожиданно.
– Ищите Гракха из Флерии, Жестокого? – спросил Сейфуллах Аджухам тоном человека, который все знает. – Вам туда.
Палец юного купца уверенно показал в сторону, откуда доносились крики животных. Регарди мог поклясться, что слышал рык льва. Очевидно, серкеты придерживались старых кучеярских традиций, устраивая перед боями травлю зверей для подогрева зрительского интереса.
– Спасибо, ханжир, – кивнул Дваро и велел Карру бросить Сейфуллаху полсултана – щедрая награда, достойная принца.
Ничуть не смутившись, молодой Аджухам поймал монету на лету и склонился в полушутливом поклоне.
К счастью, драганы оскорбления не заметили и вскоре растворились в толпе, оставив после себя легкий запах кожаных плащей и забытого прошлого. Регарди не знал, зачем ему нужно было встречать Дваро накануне Боев Салаграна. Но избавиться от дурного предчувствия было трудно. В прошлый раз принц появился в его жизни накануне события, которое изменило его судьбу. Следовало ли из этого, что их встреча была роковой и на этот раз?
– Где тебя черти носят! – набросился на него Сейфуллах, заставив отвлечься от дурных мыслей. – Я все развалины обегал, пока тебя нашел. Проклятый Азатхан! Привез тебя к южному проходу, а мне сказал ждать у северного. Пойдем. Через полчаса серкеты уже будут смотреть бойцов, а ты еще не готов.
С этими словами юный купец решительно вклинился в толпу, увлекая его за собой. Миновав галерею из исполинских арок и спустившись на обширную террасу, располагавшуюся ниже главной площади, где толпились зрители, они попали в часть, куда допускались только воины и их сопровождающие. Здесь царила совсем другая атмосфера.
Было трудно понять, кто из собравшихся был участником, кто – слугой, а кто – устроителем боев, но всех их объединяло одно. Настороженная готовность зверя перед атакой. В этой части развалин тоже пахло жареным на вертелах мясом, масляными лепешками, вином и журависом, но запахи еды перебивали запахи благовоний, которые поднимались от горящих свечей, беспорядочно воткнутых в песок вокруг шатров и тренировочных площадок. Арлинг не сразу вспомнил об этом старом кучеярском обычае, потому что в городе никто не готовился умирать заранее, а если такие и встречались, то проводили обряды во внутренних дворах, скрывая их от глаз чужестранцев. Собираясь встретиться со смертью, кучеяр втыкал зажженную свечу в песок, словно предупреждая ее о своем приходе.
Проходя мимо корзины со свечами, Регарди не удержался и, вытащив одну, воткнул в песок рядом с чадящей курильницей. Аджухам едко заметил, что это ему вряд ли поможет, потому что кучеярские обычаи на драганов не распространялись, но Арлингу как никогда хотелось, чтобы все было правильно. Его ждал неотвратимый конец.
– Пришли, – буркнул Сейфуллах и открыл перед ним полог шатра, выпустив наружу клубы дыма, пахнущие раскаленной сталью, человеческим потом и горелой плотью.
В палатке было многолюдно, и Арлинг настороженно замер на пороге. Несколько молодых кучеяров мужественно терпели прикосновения татуировщиков, корпевших над их телами, другие наносили себе менее долговечные узоры, третьи выжигали на плечах друг друга ритуальные знаки, веря, что они помогут им выжить. Остальные просто копались в корзинах и коробах, беспорядочно расставленных по всему шатру. Если это были его будущие соперники, то они больше походили на труппу бродячих артистов, готовящихся к представлению. Ему, Арлингу, здесь точно было делать нечего. Он ни за что не станет украшать себя перьями и чернилами, словно циркач на ярмарке.
Однако очень скоро мнение пришлось изменить.
– Вот, держи, – пропыхтел взмокший Сейфуллах, всовывая ему в руки теплый предмет.
– Что это? – спросил Арлинг, догадываясь, чего хотел от него Аджухам.
– Маска, – гордо ответил мальчишка. – Это жук-пустынник. Мне кажется, ты на него похож. Если бы ты приехал чуть раньше, нам, может быть, и досталось что солиднее, а теперь придется довольствоваться жуком. Но ничего. Маска выглядит довольно жутко, а это то, что нам надо.
Арлинг усмехнулся. Судьба продолжала подбрасывать ему знаки – явные и не очень.
– Значит, страж смерти, – криво улыбнулся он, вспомнив значение, которое кучеяры придавали насекомым. У жуков была не очень хорошая репутация, так как считалось, что они охраняют дом смерти, спрятанный под барханами Карах-Антара. Арлинг провел пальцами по неровным выступам маски, которые нависали над впадинами глазниц причудливым выступом. Устрашающий элемент для врага, но не очень удобный для хозяина маски. Возможно, поэтому ее до сих пор не выбрали. Впрочем, слепому такое украшение помехой не было.
– Я бы предпочел обойтись без нее, – решительно произнес Регарди, на что получил не менее решительный ответ.
– Выбирать будешь в другой раз, – отрезал Сейфуллах. – Для первых двух кругов маскарад обязателен, иначе тебя даже на арену не пустят. Люди платят не только за кровь, но и за зрелище. За тайну, загадку! Нет ничего более интригующего, чем воин, скрывающий свое истинное лицо. Если же случится чудо, и ты сможешь, а главное – захочешь – остаться на третий круг, тогда – да! Хоть нагишом перед всеми бегай, никто тебе и слова не скажет. Но на первых поединках ты должен выглядеть, как истинный адепт серкетов, стремящийся познать тайны древних. Не забывай, прежде всего, это игра.
У Арлинга было много соображений насчет игр, где на кон ставилась человеческая жизнь, но он предпочел оставить их при себе. Молча нацепив маску, Регарди собирался выйти из шатра, но Сейфуллах опять его задержал.
– Еще не все, – сказал упрямый мальчишка, подводя его к бородатому кучеяру. – Кроме маски у тебя должен быть знак. Это тоже традиция. Его нельзя ставить на голову, шею, руки, ноги, то есть на то, что могут отрубить. Только на теле. Одни делают татуировку, другие мажут себя краской, а есть те, кто клеймят себя каленым железом. Это солидно. Не хочешь попробовать? Говорят, очень бодрит перед боем.
– Его, похоже, это сильно взбодрило, – скептически протянул Арлинг, кивнув в сторону корчащегося неподалеку кучеяра. – И это мой противник? Так орет, будто ему всю кожу сожгли.
– Во-первых, сначала попробуй сам, а потом фыркай, – внезапно встал на защиту человека Сейфуллах. – Во-вторых, кроме тебя других участников здесь нет. Нас бы не впустили, если бы кто-то еще из воинов сейчас себя метил. До боев вы не должны встречаться. К тому же, таких шатров тут много, не меньше десятка. Весь этот сброд – слуги и сопровождающие, которым нужны татуировки для того, чтобы хвастаться перед женщинами.
Арлинг никогда не любил ритуалы, но, похоже, они любили его.
– У меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – усмехнулся молодой Аджухам. – Только времени мало, поэтому особо не фантазируй. Может, глаз нарисуем? Все-таки ты слепой.
– Какие знаки у других воинов?
– Про знаки не знаю, – покачал головой Сейфуллах, – но о масках слышал. Например, у Аль Рата по прозвищу Железная Кожа – маска паука. Хорошая символика. Паук – это судьба, значит, Железная Кожа – тот, кто изменит твою жизнь. Вернее, ее закончит. Эх, хороший знак, жаль нам не достался.
Арлинг поморщился, не разделяя восторга Аджухама. Иман не любил пауков, считая их вестниками несчастья.
– У етобаров маски павлинов, – продолжил Сейфуллах и, опережая вопрос Регарди, пояснил. – Павлин у нас считается бессмертным, вернее, его мясо. Прячась под клювом этой пташки, етобары как бы намекают, что они боги. Ну, или что-то вроде того.
– Я могу помочь? – спросил бородатый кучеяр, закончивший мазать что-то на спине нарзида.
– Было бы любезно с вашей стороны, милейший, иначе мы проторчим здесь до конца дня, – произнес Аджухам. – Нам нужен знак. Может, подскажете?
– Так бы сразу и сказали, – улыбнулся мужчина, доставая из кармана свернутую тряпицу. – Сам сделал. Здесь много хороших символов, но… это стоит денег. Всего пять султанов.
– Целых пять султанов? – возмутился Сейфуллах, но Регарди его опередил.
– Когда-то ты потратил мешок золотых за пригоршню вишен, – напомнил он ему. – Мы заплатим. Показывайте.
Дождавшись, когда монеты упадут ему в ладонь, кучеяр протянул им пахнущий краской сверток. Аджухам недоверчиво посмотрел на Арлинга, но тот уверенно взял тряпицу. Каракули татуировщика не могли быть сложнее рисунков имана, выполненных тонким пером на гладкой бумаге.
– Вот же дьявол, – выругался мальчишка, – Да тут сотни этих значков. Давай нарисуем тебе осла? Все равно его увидят только могильщики. Повеселим этих ребят немного.
