– Говорят, далеко на самом севере находится огромное ледяное море, оно протянулось от самого запада до востока, а что находится за ним, никто не знает. Вода в нем до того холодная, что ни одно живое существо не сумело его преодолеть, – между тем продолжал рассказывать Петавиус. – Южане забыли, что такое море, но историческая память народов все еще хранит это загадочное древнее слово, но мы перестали связывать его с водой, просто подразумевая под ним что-то очень большое: море фруктов, море травы…
Я задумчиво уставился на серебристую гладь большой воды.
– Магистр Петавиус, а вы знаете северный язык? – вновь поглядев на мага, вдруг спросил я.
– Немного, лишь по старым книгам, – уклончиво покачал головой старик. – Зато многие северяне знают южный.
– Почему? – с любопытством спросил я.
– Южный язык – это язык людей Лагарона, – напомнил магистр. – Некромаги живут очень долго, и многие из них до сих пор помнят времена, когда Великих гор еще не было и Вергилия была единой. Но за свое долгожительство они расплачиваются тем, что у них редко рождаются дети.
– Понятно, – вздохнул я.
– В природе все устроено сообразно, мой мальчик, и глобальный закон равновесия нарушить практически невозможно, он лежит в самой основе нашего мира. А если это все-таки происходит, значит, что миру приходит конец…
– А что же компенсирует чудовищную мощь некромагов? – не выдержав, перебил старого мага я.
– Должна была бы совесть, но на деле выходит, что Барьер Всемогущего и Великие горы, – вынужден был признать Петавиус.
– Ясно, только нам от этого не легче, мы-то по эту сторону Великих гор, а не по ту…
– Это да, – со вздохом согласился магистр и перевернулся на другой бок.
Воцарилось молчание. Спустя несколько оборотов меня сменил на дежурстве Далар, и я отправился спать. Я прикрыл глаза, но сон никак не шел. Из головы не выходила встреча со Стражами.
Кан отдал Вананду душу, а я пообещал Тиштару свою жизнь. И Хикс… храбрый орк пожертвовал своим бессмертным существованием ради того, чтобы мы смогли пройти дальше. Почему он так поступил?.. Сопровождать меня ему поручил Орикс. Но вряд ли Хикс был настолько предан своему главарю, чтобы пожертвовать ради него собой. Но все-таки он так поступил. Возможно, из-за долгих лун, что мы сражались бок о бок, а может быть, потому, что орк понимал – лишь гибель Черепа может остановить Третью Великую войну… А значит, я должен сделать все, чтобы не дать Кану заключить союз с господарем Балтикуса. Дидра права – я не могу больше прикрываться местью, пусть она и привела меня на этот путь. Теперь я сражаюсь не только ради себя, но и ради Вергилии XIV и всех населяющих ее разумных существ.
Осознав это, я наконец крепко уснул.
Паразитизм – это не форма существования, а образ жизни.
На следующее утро мы продолжили путь. Когда мы преодолели половину гигантской лестницы, в небе справа от нас появилось множество черных точек.
– Что это? – приложив ладонь козырьком ко лбу и щурясь от яркого солнца, настороженно спросил Хаташ.
– Птицы? – неуверенно предположил Эль.
– Вниз! – приказал я и спешно продолжил спускаться.
Сердце кольнуло дурное предчувствие, а своим инстинктам я привык доверять. Мы перешли на бег, ежесекундно рискуя свалиться с крутых ступеней, а черные точки в небе все продолжали увеличиваться. Вскоре их уже можно было разглядеть. Уродливые, начисто лишенные перьев желто-зеленые птицы с длинными клювами и огромными кожаными крыльями явно летели к нам.
– Что это за твари? – спросил Шактар, перепрыгивая сразу через две ступеньки.
– Не знаю! Но что-то мне подсказывает, что лучше нам встретиться с ними на площадке! – выкрикнул в ответ я.
– Они… похожи… на само́биц, но… молитесь Всемогущему… чтобы я ошибся! – прохрипел на бегу магистр Петавиус.
Птицы настигли нас в нескольких милиузлах от спасительного каменного балкона, вытесанного неведомыми строителями лестницы в толще скал. Заложив круг над нашими головами, чудовища с пронзительным клекотом спикировали вниз.
– Стихия молнии! Разряд! – громогласно воскликнул Петавиус, и ветвистый разряд молнии поджарил сразу трех птиц.
– Стихия воздуха! Воздушный удар! – одновременно с ним закричала Светлика, и еще четырех тварей отшвырнуло от нас ураганным порывом ветра.
Но еще с десяток других чудовищ камнем обрушились нам на головы. Я инстинктивно отпрыгнул назад, взмахом трезубца перерубив тонкую шею птицы. На ступени хлынула вонючая темно-болотная кровь. Рядом орудовал акинаками Далар. Шактар булавой раскроил голову накинувшейся на него птицы, а Хаташ мечом пронзил напавшую на него тварь. Маленький Стручок спрыгнул с моего плеча и храбро хлопнул ладошами по ступени. Из земли меж каменных плит лестницы в небо стремительно выросло несколько длинных острых шипов, пронзивших еще двух тварей. Эль защищал спрятавшуюся за него Дидру. Кривой кваддак молнией мелькал в руке моего побратима, но неожиданно, когда он отвлекся на бой с одной тварью, сзади на него бросилась вторая. Сложив крылья, птица камнем рухнула с неба, целясь острым клювом в незащищенную спину эльфа.
– Эль!!! – закричал я и бросился на подмогу побратиму, но было поздно.
Тварь врезалась в Эля, и ее клюв глубоко увяз в его спине. Эльф пошатнулся и, потеряв равновесие, вместе с птицей покатился вниз по лестнице.
– Эль!!! – снова отчаянно закричал я, но в этот момент на меня напали еще две птицы.
От одной из них я отпрыгнул, и тварь врезалась клювом в ступени, а вторую пронзил на лету трезубцем. Отбив атаку птиц-самобиц, мы побежали к неподвижно растянувшемуся на лестничной площадке Элю. Рядом с ним валялась мертвая тварь.
– Эль… – Я опустился на колени рядом с изломанным телом моего побратима.
Эль приоткрыл глаза, по его губам скользнула слабая улыбка, тут же сменившаяся гримасой боли. Но главное, он был жив. Благодаря врожденному дару самоизлечения все нанесенные детям леса не магические раны очень быстро заживали, значит, вскоре с Элем все будет в порядке.
– Привал, – со вздохом констатировал Далар, без сил усевшись возле скалы.
– Оксова лестница, – проворчал Хаташ, пинком ноги сбрасывая с площадки труп твари.
– Наверное, эльфы, а точнее, их дар исцеления – одно из немногих проявлений светлой магии, которые еще остались на Вергилии, – негромко заметил Петавиус, задумчиво глядя на шумевший внизу зелеными кронами лес.
Отсюда невозможно было разглядеть ни одного отдельного дерева, лес казался сплошной зеленой массой, густым ковром, покрывающим всю землю до самого блестевшего за ним моря.
Немного передохнув, мы снова отправились в дорогу.
– Ты как? – сочувственно спросил Эля я.
– Нормально, – улыбнулся мой побратим. – Ты же знаешь, как быстро заживают все мои раны.
И действительно, на эльфе не осталось ни единого следа от ужасающего падения, и если бы я своими глазами не видел его изломанное тело, я бы нипочем не догадался, что с ним вообще что-то случилось. Лишь на одежде виднелось несколько пятен уже начавшей подсыхать голубой крови.
Ночь застигла нас почти у самого подножия лестницы.
– Может быть, уже спустимся и переночуем в лесу? – предложил Далар.
– Не советую. Ньяходский лес – не самое безопасное место, и нам не стоит там задерживаться, – нахмурившись, отрицательно качнул головой магистр.
– А разве по эту сторону Великих гор вообще есть безопасные места? – насмешливо фыркнул Шактар.
И мы остановились на ночлег на последней площадке исполинской лестницы.
– Магистр, чего нам ждать в этом лесу? – спросил мага Эль.
– О, Ньяходский лес уникален. Такого места больше нет нигде во всей Вергилии, – с удовольствием заговорил Петавиус. Как и Светлика, да, наверное, и большинство других магов, он обожал читать лекции и готов был пускаться в пространные объяснения по любому поводу и без. – Прежде всего, это вообще не лес как таковой.
– Как это? – удивился Шактар.
– Когда-то давно, когда Вергилия XIV была еще совсем юным миром, а Великих гор даже не существовало, на берег моря Витт пришел могущественный чародей Тенебарис Темный. Высоко в небе висело солнце, и стояла такая невыносимая жара, что магу захотелось немного отдохнуть в тени. Но берег был гол и пуст. Тогда Тенебарис посадил там семя и с помощью магии взрастил из него большое раскидистое дерево с тенистой зеленой кроной, так хорошо защищающей от палящих лучей солнца знойным летним днем. Тенебарис отдохнул и ушел, а дерево продолжило жить. Породившая его магия наделила его уникальной способностью к росту. Но росло оно не только ввысь, но и вширь…
– Как это? – вновь с любопытством спросил Шактар.
Оглянувшись на своих спутников, я вдруг с удивлением обнаружил, что неспешный рассказ Петавиуса незаметно захватил внимание всего отряда.
