— Нет, — сказал Ярви. — Хурик человек Одема. Он пытался убить меня.
Глаза матери расширились.
— Хурик мой избранный щит. Он никогда бы меня не предал…
— Меня он предал довольно легко. — Ярви вспомнил кровь Кеймдала, брызнувшую на его лицо. — Поверь мне. Этот миг я вряд ли забуду.
Она сжала зубы и положила на стол дрожащий кулак.
— Я утоплю его в болоте. Но чтобы победить Одема, нам понадобится армия.
Ярви облизнул губы.
— У меня есть одна на подходе.
— Я потеряла сына и получила волшебника? Откуда?
— Ванстерланд, — сказал Ничто.
Упала каменная пауза.
— Понятно. — Ярви посмотрела на сестру Оуд, которая рискнула извинительно улыбнуться, а потом прокашлялась и посмотрела в пол. — Ты вступил в союз с Гром-гил-Гормом? С человеком, который убил твоего отца и продал тебя в рабство?
— Он не убивал моего отца. Я в этом уверен. — По крайней мере, на три четверти. — Одем убил твоего мужа и сына, его родного брата и племянника. И нужно хвататься за тех союзников, которых приносит ветер.
— Какой была цена Горма?
Ярви пошевелил языком в пересохшем рту. Он должен был знать, что Золотая Королева не упустит ни одной детали сделки.
— Я преклоню перед ним колено, как его вассал. — Из угла комнаты раздался яростный рык Ничто.
Глаз его матери дернулся.
— Король преклоняет колено перед злейшим врагом? Что подумает народ о такой дьявольской сделке?
— Пусть думают что угодно, когда Одем будет гнить в мусорной куче. Лучше король на коленях, чем попрошайка на ногах. Я смогу встать позже.
Улыбка коснулась уголка ее рта.
— Теперь ты больше мой сын, чем твоего отца.
— И горжусь этим.
— И все же. Ты впустишь этого мясника в Торлби? Превратишь наш город в скотобойню?
— Он будет лишь приманкой для городских воинов, — сказал Ярви. — Выманит их, чтобы в цитадели осталось мало людей. Мы пройдем по туннелям под скалой, опустим Кричащие Врата и возьмем Одема, пока он будет без охраны. У тебя найдутся для этого подходящие люди?
— Возможно. Я так думаю. Но твой дядя не дурак. Что если он не попадется в твою ловушку? Что если он оставит своих людей в цитадели и переждет все в безопасности?
— И прослывет трусом, пока Ломатель Мечей насмехается над ним у самых его дверей? — Ярви присел, глядя в глаза матери. — Нет. Я сидел там, где сидит он, и знаю, как он думает. Одем новичок на Черном Стуле. Он еще не одерживал громких побед, о которых стали бы петь. И для сравнения есть память о моем отце и о дяде Утиле. — Ярви улыбнулся, потому что знал, каково это, вечно сидеть в тени лучшего брата. — Одем не отдаст золотой шанс сделать то, чего не смог сделать его брат. Победить Гром-гил-Горма и доказать, что он могучий вождь.
Мать улыбнулась шире, и Ярви подумал, что прежде она никогда не смотрела на него с таким восхищением.
— У твоего брата, возможно, было больше пальцев, но весь разум боги отдали тебе. Ты становишься весьма хитроумным, Ярви.
Похоже, сочувствие, если его правильно использовать, может быть смертельным оружием.
— Годы, что я учился на министра, не прошли даром. И, кроме того, наши шансы могла бы увеличить помощь от того, кто близок Одему. Мы могли бы пойти к Матери Гандринг…
— Нет. Она министр Одема.
— Она мой министр.
Мать покачала головой.
— В лучшем случае ее лояльность раздвоится. И кто знает, что она посчитает большим благом? И так много всего, что может пойти не правильно.
— И в то же время, так много того, что нужно выиграть. Большие ставки означают большой риск.
— Так и есть. — Она встала, отряхивая юбку, и посмотрела на него с изумлением. — Когда мой сын стал игроком?
— Когда дядя бросил его в море и украл право по рождению.
— Он недооценил тебя, Ярви. Как и я. Но я рада, что поняла свою ошибку. — Ее улыбка опала, а голос стал смертельно острым. — Его ошибка принесет ему кровавый счет. Посылай свою птицу Гром-гил-Горму, маленькая сестра. Скажи ему, что мы с нетерпением ждем его прибытия.
Сестра Оуд очень низко поклонилась.
— Я пошлю, моя королева, но… когда я сделаю это, назад пути не будет.
Мать Ярви безрадостно засмеялась.
— Спроси свою наставницу, сестра. Я не из тех, кто возвращается. — Она потянулась через стол и положила сильную руку на слабую руку Ярви. — Как и мой сын.
— Чертовский риск, — прошептал Ральф, и его слова утихли в темноте.
— Жизнь — это риск, — ответил Ничто. — Вся, с самого рождения.
— И все же человек может голым и с криками бежать к Последней Двери, или спокойно шагать другим путем.
— В любом случае Смерть проведет нас всех через нее, — сказал Ничто. — Я лучше встречу ее лицом к лицу.
— Можно я в это время буду где-нибудь в другом месте?
— Хватит пререкаться! — прошипел Ярви. — Вы как две гончие над последней костью!
— Не все могут действовать, как короли, — более чем иронично пробормотал Ральф. Если каждый день видишь, как человек мочится в ведро рядом с тобой, сложно согласиться, что он сидит между богами и людьми.
Заржавевшие засовы заскрипели, и в клубах пыли распахнулись ворота. Один из инглингов матери протиснулся в узкий арочный проход, хмуро глядя на них.
— Тебя кто-нибудь видел? — спросил Ярви.
Раб покачал головой, повернулся и побрел по узкой лестнице, наклонившись под низким потолком. Ярви раздумывал, можно ли ему доверять. Мать думала, что можно. Но она и Хурику доверяла. Ярви уже вырос из детских убеждений, что родители знают все.
За последние несколько месяцев он вырос из всех убеждений.
Лестница вывела в огромную пещеру. Неровный потолок ощерился известковыми зубами, на которых висели капельки, мерцавшие в свете факелов.
— Мы под цитаделью? — спросил Ральф, нервно вглядываясь в невообразимую громаду камня над их головами.
— Скала испещрена проходами, — сказал Ярви. — Древними эльфийскими тоннелями и новыми погребами. Со скрытыми дверями и смотровыми отверстиями. Некоторые короли и все министры иногда хотят пройти незаметно. Но никто не знает эти пути так, как я. Я все детство провел в тенях. Прячась от отца или брата. Ползая от одного уединенного места к другому. Скрытно наблюдая и притворяясь, что я часть увиденного. Представляя жизнь, в которой я не был изгоем.
— Печальная история, — прошептал Ничто.
— Жалкая. — Ярви подумал о себе в детстве. О том, как хныкал в темноте, желая, чтобы кто-нибудь нашел его, но зная, что никто не подумает даже посмотреть. Он потряс головой от отвращения к своей прошлой слабости. — Но она все еще может закончиться хорошо.
— Может. — Ничто коснулся рукой стены. Бесшовная, построенная тысячи лет назад поверхность эльфийского камня была такой гладкой, словно ее сделали вчера. — Здесь люди твоей матери могут незаметно войти в цитадель.
— Когда люди Одема выйдут, чтобы встретить Гром-гил-Горма.
Инглинг вытянул руку, останавливая их.
Проход заканчивался круглой шахтой. Высоко наверху виднелся маленький круг света, а далеко внизу слабый блеск воды. Вокруг шахты закручивалась лестница, такая узкая, что Ярви пришлось прижиматься к стене. Его лопатки шаркали по гладкому эльфийскому камню, носки сапог касались края, пот катился по лбу. На полпути сверху раздался шум, Ярви вздрогнул, когда что-то мелькнуло мимо его лица, и свалился бы, если б Ральф не схватил его за руку.
— Не хотел бы, чтобы из-за ведра твое правление оборвалось так скоро.
Оно плюхнулось далеко внизу, и Ярви глубоко вздохнул. Очередное падение в холодную воду его совсем не прельщало.
Вокруг него эхом отражались странно громкие женские голоса.
— … она все еще говорит «нет».
— А ты хотела бы выйти замуж за старую оболочку после того, как была замужем за таким мужчиной, как Утрик?
— Ее желания не имеют значения. Если король сидит между богами и людьми, то Верховный Король сидит между королями и богами. Никто не отказывает ему вечно…
Они поползли дальше. Снова тени, снова ступеньки, снова стыдные воспоминания. Сложенные людьми стены из грубого камня казались старше, но на самом деле были на тысячи лет новее тоннелей внизу. Сквозь зарешеченные отверстия у потолка мерцал дневной свет.
— Сколько людей купила королева? — спросил Ральф.
— Тридцать три, — сказал инглинг через плечо. — Покамест.
— Хороших людей?
— Людей, — пожал плечами инглинг. — Они будут убивать или умирать, в зависимости от их удачи.
— О скольких Одем может сказать то же самое? — спросил Ничто.
— О многих, — сказал инглинг.
— Там примерно четверть из них, — Ярви поднялся на цыпочки, чтобы взглянуть в отверстие на свет.
Сегодня тренировочная площадка была во дворе цитадели, в углу которого стоял древний кедр. Воины практиковались со щитами, вставали в стены и в клинья и разбивали их. Сталь блестела от бледного солнца, стучала по дереву, было слышно шарканье ног. В холодном воздухе доносились указания мастера Хуннана — сцепить щиты, прикрыть напарника, сделать выпад снизу. Так же когда-то он кричал и на Ярви, без особой пользы.
