– Я плачу тебе за то, чтобы ты никого не убивал без моего приказа! – отрезал тот, и голос его стал столь холоден, что Черо был не рад, что вообще здесь находится, но все же нашел в себе силы возразить:
– Гладко только на бумаге, инквизитор. В жизни все иначе. Я заботился об исходе операции и, если вам угодно, беру ответственность на себя. Я уверен в правильности своего поступка.
– Не только ответственность, но и грех. – Отец Март остановился перед дверью, ведущей в крыло слуг, приложил руку к замку и прочитал молитву.
Теплый свет, льющийся с его пальцев, распространял вокруг благоухание персиков. Спустя мгновение сложный замок щелкнул и дверь приоткрылась. Черо поймал мой взгляд и потрясенно покачал головой. Было видно, о чем думает наемник – ему бы такие способности, и он бы живо разбогател, вскрывая сундуки в богатых домах.
В этот момент на улице грохнул выстрел.
Мы вздрогнули от неожиданности, а в следующее мгновение отец Март бросился внутрь.
Весь продуманный план полетел к черту.
Охраны в доме было куда больше, чем мы рассчитывали, и этих людей не останавливала фраза «Именем Инквизиции и святой матери Церкви сложите оружие». Они дрались отчаянно, и мы увязли в районе второго этажа. Наша троица кружила по темному бальному залу, сражаясь против шести мордоворотов. Еще двое лежали на черно-белых плитах, истекая кровью.
Одного ранил болтом наемник, другого пронзил шпагой инквизитор.
Черо, наплевав на всех, дрался в одиночку в другом конце зала против двоих, и я слышал лишь звон стали да негромкую ругань. Я, вооруженный палашом, прикрывал спину отца Марта, который в данном случае служил главной движущей силой.
У меня не было времени удивляться, но фехтовал он отменно, хотя не столь красочно и красиво, как это делал тот же Натан.
Никаких лишних движений. Каменное лицо. Закрытая стойка. Скупые, едва заметные движения кистью, каждое из которых заканчивалось опасным уколом. Он легко блокировал, парировал, делал репосты после каждой вражеской атаки, двигался мягко, достаточно проворно, но так, чтобы я все время успевал за ним, удерживая тыл и правый фланг, не защищенный стеной.
После того как мой палаш отбил удар корда, инквизитор сказал мне:
– Теперь можете не жалеть их, Людвиг. Тот, кто не сложил оружие после предупреждения инквизиции, приравнивается к еретикам. Таких ждет костер.
Один из четверых нападавших на нас заколебался от этих слов и тут же пропустил укол в сердце.
– Спаси, Господи, душу глупого раба Твоего, – пробормотал отец Март.
Взвыл тот, кто сражался с Черо, и внезапно наемник оказался уже рядом, атаковав наших противников со спины. Прикончил одного, рубанул по плечу второго. Я поставил клинок под секущий удар третьего, который должен был разрубить бедро инквизитора. Грянуло пение, с ладони клирика сорвался свет, угодивший человеку в грудь. Тот, отшатнувшись, врезался в окно и вместе с осколками стекла, улетел вниз.
– А сразу нельзя было так сделать? – поинтересовался тяжело дышащий Черо.
– Тогда зачем мне платить тебе? – поднял брови инквизитор. – На лестницу. Живо!
На третьем этаже мы столкнулись с перепуганной служанкой. Она вжалась в угол, закрыв лицо руками, и наемник, взяв женщину за плечо, грубо поднял ее на ноги.
– Твоя хозяйка? Где она?!
– В спальне! – пролепетала та. – Они все заперлись в спальне и поют!
– Сколько еще охраны в доме?
– Я не знаю. Пожалуйста…
– Оставь ее. Она бесполезна. Мы все равно уже разворошили осиное гнездо. – Клирик спешил.
Откуда-то издалека доносился шум боя – вторая часть отряда пробивалась наверх по другой лестнице.
Черо теперь шел первым, и слуги, встречающиеся нам по пути, шарахались в стороны, видя его окровавленный клинок. Двое из них попытались нам препятствовать, и наемник их довольно быстро успокоил.
В большой столовой, украшенной зеркалами, на укрытом белой скатертью столе в серебряных подсвечниках горело множество свечей. Стулья были отодвинуты, некоторые опрокинуты. Люди уходили в спешке.
Черо, проходя, подхватил дорогой фужер из хрусталя, влил в себя вино. Отца Марта заинтересовало нечто иное – накрытые серебряными колпаками с инкрустацией из золота блюда. Он поднял один, и Черо негромко присвистнул, оценивая «кулинарный шедевр» – несколько полосок черно-бордовой, отвратительно смердящей плоти.
– Вот о чем я говорил, Людвиг. – Инквизитор отступил от стола, и на его усталом лице не было ни капли отвращения.
– Одного не понимаю. С ее властью и возможностями, она могла есть и свежее мясо, – пробормотал наемник, намекая на то, что убить человека и приготовить его ногу себе на ужин для герцогов не так чтобы очень сложно. – С радостью увижу их горящими на костре.
Черо распахнул дверь в следующий зал.
– Постараюсь предоставить тебе такое удовольствие, – пообещал отец Март.
Здесь нас встретили двое в темной одежде, вооруженные рапирами. Они собирались сражаться, защищая вход в спальню, но появление в дальней части приемного зала Рихара и Сиокко, в каждой из четырех рук которого было по маленькому топору, заставили их сложить оружие. Пятеро против двоих – не слишком хороший расклад.
– Вы пожалеете, что пришли сюда, – пообещал один из охранников, седовласый, с пушистыми бакенбардами, когда вьеф ловко связывал их очередным куском веревки. – Это дом сестры короля!
– Инквизиция объяснит его величеству мой визит, когда придет время, – равнодушно ответил отец Март и попросил иного: – Ноги тоже вяжи. Где Лупе, Рихар?
– Ранен. Они здорово дрались, отец Март. Мы отдали ему все пистолеты и оставили на лестнице на тот случай, если кто-то прячется в саду и решит вернуться. – У мальчишки тоже была легкая рана на левом плече, но держался он молодцом.
– Почему стреляли?
– Стражник нас заметил. Простите, что не получилось без шума.
– Черо, что там с дверью?
– Разумеется, заперта, инквизитор, – спустя мгновение ответил наемник, дернув ручку.
Клирик подошел к преграде, крикнув:
– Именем Инквизиции, откройте, и я обещаю вам снисхождение!
Разумеется, никто не только не открыл, но и не ответил.
– Сиокко, будь любезен, – попросил отец Март, отходя прочь, и вьеф начал рубить преграду четырьмя топорами с такой скоростью, что во все стороны полетели длинные белые щепки.
Дверь была хлипкой и не предназначалась для того, чтобы выдерживать осаду. За пару минут створки оказались изрублены настолько, что одна из них рухнула. Еще полминуты потребовалось нам для того, чтобы пробраться через баррикаду из перевернутого стола и комода.
В спальне никого не было, горело лишь две свечи, и Рихар сбегал в зал, вернувшись с двумя тяжеленными подсвечниками, разогнавшими мрак.
Пахло здесь странно и неприятно. Запах казался незнакомым, едким, и Черо недолго думая разбил оконное стекло, впуская свежий воздух. Сиокко быстро все осмотрел, даже заглянул под одеяло на кровати с балдахином, и отрицательно покачал лохматой головой задумчивому отцу Марту.
– Сбежала, курва! – со злостью озвучил и так всем понятный факт наемник.
– Выход здесь только один, – произнес я. – Он был завален изнутри. Из окна она не прыгнула бы, если только не умеет летать. И, кроме того, запирать его из комнаты, находясь при этом снаружи. Дом большой. Возможно, где-то есть тайный ход.
– Хорошее предположение, Людвиг, – одобрил инквизитор. – Сиокко, осмотри комнату еще раз. Внимательнее.
В этот момент появился Проповедник и сообщил мне прямо с порога:
– Эта баба – ведьма!
– Ты знаешь, куда она делась? – спросил я, привлекая к себе внимание этим неожиданным вопросом в пространство.
– Еще бы мне не знать! – подбоченился старый пеликан. – Она ж на моих глазах это делала, и Господь отчего-то ее не покарал огнем и молнией!
– Может быть, ты сразу перейдешь к сути и скажешь, что увидел? – с раздражением спросил я, видя, как Рихар недоверчиво вертит головой, пытаясь определить местонахождение моего невидимого собеседника.
– Разговариваете с душой, Людвиг? – Отец Март почти сразу понял, в чем дело.
– Да. И она видела, куда спряталась герцогиня.
– А также люди, которые были с ней. Поднимите ковер, – предложил Проповедник, так и не решившись войти в комнату и околачиваясь на пороге. – Там какой-то бесовский рисунок.
– Под ковром, – сказал я инквизитору.
Рихар и Черо быстро скатали его и откинули в сторону, обнажив пол. На белом паркете была выписана геометрическая фигура – тетраэдр. Четыре треугольника в нем оказались исписаны странными символами, похожими на хагжитскую вязь.
– Проповедник, можно еще более подробно? – теряя терпение, попросил я. – Время уходит.
– Да я мало что понял, Людвиг. Они тут собрались, как только начался шум, заперли дверь. Затем баба проколола палец, провела кровью по линиям, они засветились в воздухе, налились красным, и появилось как будто окно куда-то еще. В другое место. Она всю эту мазню спрятала под ковром, затем люди ушли туда, и спустя мгновение окно погасло.
