Андрэ Нортон - Три руки для Скорпиона

Писано это рукой Тамары, дочери Скорпи, графа Версетского. Ее милосерднейшее величество, королева Шарлитта Алсонийская, повелевает нам описать наши странные и удивительные приключения в Гурлионе, северной стране, которая всегда была для нашего народа вроде шипа под конской попоной для всадника на плохо объезженном коне. Повелительница полагает, что наша история может помочь тем, кто последует за нами, и предостеречь их. Поэтому нас троих наделили в изобилии перьями и бумагой и позволили трудиться в бдительно охраняемой дворцовой библиотеке.

Мы из рода Скорпи. Вряд ли это имя вдохновит бардов и они начнут перебирать струны арфы. Это имя не смазано медом, и его не захочется повторять вновь и вновь. Однако, как говаривала, надменно фыркая, верная служанка нашей матери Дьюти, доброе имя достойно чести.

Мы родились тройней, и, говорят, в ту пору это вызвало немало изумления и разговоров. Нас назвали Тамара, Сабина и Друсилла — в честь двух гранд-дам и нашей двоюродной бабки, влиятельных женщин того времени.

Следует также отметить, что мы родились в день Эрсуэйской битвы, в которой наш отец и повелитель Десмонд Скорпи сыграл героическую роль. Об этом эпизоде все дети Алсонии узнают от своих учителей истории, если таковые у них имеются.

Та схватка имела целью усмирить гурлионцев, народ Севера, и верно — ненадолго они притихли. Притихли, но сами в это время перевооружались и собирали дрова для сторожевых костров вдоль границы. Стоит ли говорить, что наши приграничные дозорные, издревле привычные к набегам гурлионцев, также были начеку.

Спорные участки границы были упомянуты в не слишком четко прописанном документе, именуемом «Пограничным законом». Соблюдение пунктов закона обязаны были осуществлять смотрители, назначенные нашим владыкой, Лайбертом II, а также королем Гурлиона Лотаром. Эти правители отвечали за защиту своих соотечественников, а также за предотвращение набегов с Севера и Юга.

Однако эти старания были подобны попыткам сдержать горный поток песчаной плотиной. Процветал подкуп, а стоило вождю гурлионского клана или алчному алсонийскому барону увидеть малейшую возможность украсть скот, лошадей и всякое добро у заграничного соседа, происходили набеги. Такой разбой творился много лет, и ни с той ни с другой стороны не было достаточно могущественного правителя, который положил бы конец этому безобразию.

Миновало шесть лет после битвы, и король Лотар внезапно умер. Это случилось после пиршества, затеянного в честь иноземных купцов, которых Лотар мечтал уговорить торговать с Гурлионом. Прямым наследником короля был Геррит, мальчик всего семи лет от роду. Безвременная кончина короля породила кровавые распри между кланами. Они дрались за то, какой из них имеет право на опеку юного короля. Эта короткая война завершилась исчезновением Геррита. Многие думали, что он стал жертвой Мервенов или Рагнеллов, другие говорили, что его похитили враги, увезли на юг и тайно держат там в плену.

Однако костры призыва не были зажжены, и, хотя южане собрали войско, воины оставались по нашу сторону границы до тех пор, пока полководец мог их прокормить. Когда же припасы кончились, войско было распущено. Никто из воинов так и не обнажил меча.

Может показаться, что мы, три сестры, слишком пространно излагаем исторические события, которые почти наверняка хорошо известны читающему, по в этом прошлом лежат корни нашей собственной истории.

Мы, женщины из рода Скорпи, наделены неким даром. Дар — это что-то вроде большого мешка с деньгами, в котором лежат монеты различного достоинства, но все это — подарки богов Света, означающие, что через наделенного даром проходит божественная сила. Мы получили дар от нашей матери, происходящей из побочной линии рода Скорпи. В раннем возрасте, под бдительным присмотром матери и ворожеи Дьюти, приставленной к нам в качестве няньки, мы были обучены использованию целебных трав и оттачиванию дарованных нам искусств. Мы, сестры, делили друг с другом не только кровь и одинаковую внешность, но также и мысли, поэтому, когда это было необходимо, мы могли общаться безмолвно, словно имели один общий разум на троих. И теперь, когда нам пошел восемнадцатый год, порой похоже, будто мы втроем мыслим и действуем как одна.

Рассказывать о нашем детстве почти нечего. Хотя мы перенесли немало хворей, наша матушка была весьма искусна в целительстве и быстро избавляла нас от болезней.

Что сказать о нашем поведении? Мы вели себя дерзко, то стеснялись, то были упрямы — как все дети нашего возраста, Меньше всего наша матушка поощряла капризы и хмыканье. Она была строгой, но при этом всегда справедливой и любящей — и эти ее добродетели мы чувствовали и высоко ценили, даже будучи совсем малютками.

Внешне мы походим друг на друга, как полагается близнецам-тройняшкам. Мы довольно рано поняли, что наше внешнее сходство можно ловко использовать, чтобы обманывать других обитателей дома, кроме отца, матушки и Дьюти. С ними мы таких фокусов никогда не проделывали. Хотя и не очень приятно об этом рассказывать, мы обязаны упомянуть об этой нашей способности подменять друг дружку при необходимости, ибо это сыграло большую роль в наших грядущих приключениях.

Цвет волос у нас отцовский. При обычном освещении, в зале замка, наши волосы кажутся очень темными, почти черными, но на ярком солнце видно, что в наших волосах черные пряди чередуются с огненно-рыжими. Пышные волосы обрамляют наши лица с кожей цвета слоновой кости, а глаза у нас зеленые, как у нашей матушки.

В Гроспере обитало не так много людей нашего круга; чаще всего такие люди являлись только с визитами, и всегда ненадолго. Поскольку мы мало с кем имели возможность себя сравнить, мы, пожалуй, были слишком высокого мнения о собственных персонах. Однако во время наших приключений каждой из нас не раз довелось горько разочароваться в себе.

Наш отец, на долю которого выпали нелегкие испытания, поскольку повелитель назначил его верховным смотрителем и ему приходилось иметь дело с дерзкими соседями, владел замком, который был гораздо меньше того, что полагался ему по чину. На протяжении года он то и дело переезжал из одной крепости в другую, за исключением тех месяцев, когда отмечалась смена года и середина зимы.

Не имея сына, который, как говорится в крестьянской поговорке, «прикрывал бы его спину», отец придал нашему обучению новые черты, как только мы прибыли в замок Гроспер девяти лет от роду. Он был прекрасным наездником и нас обучил верховой езде, ибо такое умение отнюдь не лишнее в наших краях, где так мало дорог, да и те правильнее назвать тропками. Кроме того, мы научились владеть самыми распространенными видами оружия. Время от времени мы бунтовали против отцовской муштры.