Посвящаю эту книгу с любовью Деннису и Одри Баллард, родителям моей жены, с которыми дружу уже двадцать лет.
И их дочери Валери, изменившей мою жизнь 22 декабря 1965 года.
Приношу благодарность моему агенту Лесли Фладу, чья поддержка помогла мне пережить голодные годы; моему издателю Роосу Лемприеру, без которого Нездешний не бродил бы по темным лесам; Стелле Грэхем, лучшей из корректоров, Лизе Ривз, Джин Маундз, Шейн Джарвис, Джонатану Пуру, Стюарту Данну, Джулии Лейдлоу и Тому Тэйлору.
Особая благодарность Роберту Бриру за полученное удовольствие и за то, что удержал крепость вопреки всему.
Чудовище следило из мрака, как вооруженные люди с горящими факелами входят в недра горы. Когда они приблизились, оно попятилось, пряча свою громадную тушу от света.
Люди прошли в пещеру, вырубленную в гранитной скале, и вдели факелы в ржавые кольца на стенах.
В середине отряда из двадцати человек шел некто в бронзовых доспехах, которые при свете факелов сами горели как пламя. Человек в латах снял свой крылатый шлем, и двое оруженосцев поставили перед ним деревянный каркас. Воин надел шлем на его верхушку и расстегнул панцирь. Достигший пожилого возраста, он был еще крепок, но волосы уже редели и глаза щурились от мигающего света. Он передал панцирь оруженосцу, который пристроил его на каркас и закрепил застежки.
— Вы уверены в своем решении, мой господин? — спросил старец в синих одеждах.
— Насколько вообще можно быть в чем-то уверенным, Дериан. Вот уже год, как этот сон снится мне, и я верю в него.
— Но эти доспехи очень много значат для дренаев. — Потому-то я и принес их сюда.
— Быть может, еще не поздно передумать? Ниаллад молод и вполне мог бы подождать года два. Вы еще полны сил, господин мой.
— Зрение изменяет мне, Дериан. Скоро я ослепну. Пристало ли это королю, прославленному своим воинским мастерством?
— Я не хочу лишиться вас, мой господин. Возможно, мне не подобает так говорить, но ваш сын...
— Я знаю все его слабости, — отрезал король, — и знаю, что его ждет. Близится конец всему, за что мы боролись. Это случится не теперь... и не через пять лет. Но кровавые дни грядут, и у дренаев должна остаться надежда. Вот этой надеждой и станут доспехи.
— Но ведь они не волшебные, государь. Все волшебство заключалось в вас. А доспехи — просто металл, который вы носили на себе. Они могли с равным успехом быть серебряными, золотыми или кожаными. Страну дренаев создал король Ориен — а теперь он покидает нас.
Король, оставшийся теперь в буром камзоле оленьей кожи, положил руки на плечи сановника.
— В последние годы мне приходилось нелегко, но твой мудрый совет всегда помогал мне. Я полагаюсь на тебя, Дериан, — я верю, что ты присмотришь за Ниалладом и будешь руководить им. Но в грядущую кровавую годину он уже не сможет следовать твоим советам. Мрачные видения встают предо мною. Я вижу, как грозное войско вторгается в дренайские пределы; вижу, как бегут в смятении наши воины, — и вижу, как эти доспехи сияют точно факел, притягивая людей к себе и вселяя в них веру.
— И что же будет потом, государь? Одержим ли мы победу?
— Одни победят — другие погибнут.
— Но что, если эти видения лживы? Что, если это обман, посланный вам Духом Хаоса?
— Взгляни на доспехи, Дериан, — сказал король.
Бронза по-прежнему сверкала в свете факелов, но теперь она приобрела какое-то неземное, призрачное свечение.
— Протяни руку и коснись их, — приказал король.
Дериан повиновался. Рука его прошла сквозь доспехи, и он отдернул ее, будто обжегшись.
— Что вы сделали с ними, государь?
— Я ничего не делал — но во сне мне было обещано, что доспехи сможет взять только избранный.
— А что, если кто-то другой расколдует доспехи и похитит их?
— Такое тоже может случиться, Дериан. Однако взгляни туда, во мрак.
Сановник обернулся и увидел за пределами светового круга десятки горящих глаз.
— Боги! Кто это?
— Говорят, что прежде они были людьми. Но племена, обитающие в этих местах, рассказывают о ручье, который летом чернеет. Вода в нем как вода, но если беременная женщина выпьет воды из этого ручья, он отравит плод в ее утробе. Уродцев, рожденных такими женщинами, надиры оставляют умирать на этой горе... очевидно, не все они умирают.
Дериан взял факел из кольца и двинулся было во мрак, но король остановил его.
— Не смотри, мой друг, иначе это зрелище будет преследовать тебя до конца твоих дней. Но уверяю тебя — свирепость этих чудищ не знает предела. Если кто-либо, кроме избранника, явится сюда, они растерзают его на куски.
— Что вы будете делать теперь, государь?
— Теперь я прощусь с тобой.
— И куда же вы направитесь?
— Туда, где никто не знает, что я король.
На глазах у Дериана выступили слезы, и он упал на колени перед Ориеном, но король поднял его.
— Оставим церемонии, мой друг. Простимся, как два товарища.
И они обнялись.
Священника уже начали пытать, когда из-за деревьев вышел неизвестный.
— Вы украли мою лошадь, — спокойно заявил он. Все пятеро обернулись. Молодой священник обмяк в своих путах, глядя припухшими глазами на незнакомца. Тот был высок, плечист и закутан в черный кожаный плащ. — Ну, так где же она? — осведомился он.
— Лошадь принадлежит тому, кто на ней ездит, — ответил Дектас. Появление незнакомца поначалу вызвало у него страх — следовало предположить, что за пришельцем из леса выйдет еще несколько человек. Но, вглядевшись в окутанный сумерками лес, Дектас понял, что незнакомец один. Сумасшедший? Тем лучше. Священник оказался плохой забавой — от боли он только скрипел зубами, не дергался и не молил о пощаде. Авось этот будет петь веселее.
— Приведи-ка ее сюда, — сказал неизвестный с оттенком скуки в низком глубоком голосе.
— Взять его! — приказал Дектас. Мечи свистнули в воздухе, и пятеро бросились в атаку. Незнакомец быстро закинул плащ за плечо и поднял правую руку. Две черные стрелы, одна за другой, поразили двух нападающих в грудь и в живот. Пришелец бросил свой маленький двойной арбалет и отскочил назад. Один из раненых умер на месте, другой скорчился на коленях.
Незнакомец скинул с себя плащ и выхватил из ножен два черных ножа.
— Ведите лошадь! — скомандовал он.
Двое оставшихся колебались, поглядывая на Дектаса. Черные ножи просвистели по воздуху, и оба упали без единого звука. Дектас остался один.
— Ладно, забирай свою лошадь, — проворчал он, прикусывая губу и отступая в лес.
