Какая-то яркая вспышка привлекла его взгляд. Он посмотрел налево, на гряду низких лесистых холмов, преддверие Скултика. Там на великолепном вороном коне сидел воин, и его доспехи сверкали в полуденных лучах.
Бронзовые доспехи! Каэм зажмурился от их блеска и ощутил внезапную сухость во рту.
Воин вскинул руку, и холм словно ожил — тысячи всадников хлынули вниз, к Пурдолу. Времени, чтобы прикрыться с фланга, не оставалось, и Каэм в ужасе смотрел, как все новые и новые вражеские шеренги переваливают через холм.
Пять тысяч? Десять? Двадцать?
Они все шли и шли. Первые вагрийцы, заметившие приближение дренаев, застыли как завороженные. Опомнившись, они схватились за мечи, но наступающее войско смяло их.
Каэм понял, что все погибло. Численное преимущество не спасет их: враг вобьет клин в их ряды, расколов армию на части.
Бронзовый воин все так же стоял на холме, глядя на крепость. Каэм увидел, как он повернул голову к гавани, и внезапно похолодел, поняв, что всадник ищет его.
Вагриец попятился от окна, лихорадочно соображая, что теперь делать. Его корабли стоят в гавани — он еще может уплыть и возглавить свою южную армию. Он прекратит военные действия на зиму, а весной предпримет новое наступление.
Он обернулся... и увидел на пороге человека, высокого и худощавого, в черном плаще с капюшоном и маленьким черным арбалетом в руках.
Капюшон скрывал лицо, но Каэм и без того знал, кто перед ним.
— Не убивай меня, — взмолился он. — Не надо! — И попятился к балкону, на яркий солнечный свет.
Человек двинулся за ним.
Каэм взобрался на перила и прыгнул вниз с тридцатифутовой высоты. Ноги его переломились от удара о камень, оголовок бедренной кости вонзился в живот. Он упал на спину и увидел, что на балконе никого нет.
Он умер в мучениях.
Человек в плаще с капюшоном спустился в гавань и влез по веревочному трапу на маленький баркас. Подул ветер, суденышко снялось с якоря и вышло из гавани.
В замке вагрийцы волокли Карнака по залитым кровью коридорам. Его единственный глаз опух, разбитые губы кровоточили. Его снесли вниз по лестнице и протащили через заваленный трупами зал. Генерал попытался встать на ноги, но вывихнутая левая лодыжка не держала его.
Выйдя наружу, вагрийцы вдруг замерли, удивленно хлопая глазами.
Двор был забит дренайскими солдатами, а в середине стоял воин в сверкающих бронзовых доспехах, вооруженный двумя мечами.
— Освободите его, — приказал он глухим металлическим голосом.
Вагрийцы попятились.
Карнак покачнулся и чуть не упал, но бронзовый воин поддержал его.
— Вагрийцы разбиты, — сказал Эгель. — В войне произошел перелом.
— Неужто мы сделали это? — прошептал Карнак.
— Клянусь всеми богами, да.
— Где Каэм?
— Покончил с собой.
Карнак пытался открыть глаз пошире, но слезы мешали ему, — Уведите меня отсюда, — сказал он. — Не хочу, чтобы меня видели таким.
После гибели Каэма основная часть вагрийской армии сложила оружие, и дренаи под командованием Эгеля и Карнака соединились с лентрийским войском Железного Засова у стен Дренана. В тот день, последний день осени, окончилась война.
На следующий год Карнак вторгся в Вагрию и низложил императора.
Знатные дренайские дома отказались от монархического правления и провозгласили республику, во главе которой предложили стать Эгелю. Генерал отклонил предложение, но принял титул Бронзового Князя и вернулся в Дельнохские горы, чтобы возвести на перевале мощную крепость о шести стенах.
Советником при нем состоял священник Дардалион, которого подобрали раненым в пурдолской библиотеке. Эгеля порицали за то, что он извел столько средств на постройку крепости, но князь черпал веру в предсказаниях Дардалиона.
Через пять лет после Пурдолской победы Эгеля убили в его дельнохских покоях. В результате последовавшей за этим гражданской войны страной стал править Карнак.
Йонат пережил падение Пурдола и стал генералом Легиона. Он погиб через шесть лет после осады, выступая в гражданской войне против Карнака.
Даниаль на золото, которым наградил ее Эгель, купила дом в Скарте и поселилась в нем с Криллой и Мириэль. Но ее часто видели на Дельнохском перевале — она стояла там и смотрела в степь, на север.
Через полгода после поражения вагрийцев она и обе ее девочки вдруг исчезли из дома.
Соседи стали расспрашивать о них часового у южных ворот города.
— Я видел, как она уехала, — сказал он. — С ней был мужчина.
— Ты его знаешь?
— Нет, он чужой. Нездешний.
