Дело в том, что гномы поначалу думали кошечка делится добычей, когда приносит, но оказалось она мышей вовсе не ест. Тахон тоже был от нее без ума и очень боялся раздавить, когда она лазила по нему как по большому мешку с волосами. Не понятно только как она появилась, в деревне в это время ни одна кошка не окатилась. И уж рыжих то точно в округе нет. Архид долго хохотал, держась руками за живот, и сквозь слезы радости сказал:
— Смотри-ка внучок! Она рыжая, как твоя борода! Думает мамка ты ее.
— Ну или папка, — ответил Тахон и взял кошку на руки, — назову тебя Веснушка.
Курочку с рыбкой, рыжий комок, тоже не сильно любила, за то кислые щи зеленые трескала за обе щеки вместе с гномами. Особенно жаловала корочки ржаного хлеба. А уж когда кто-то стучал ложечкой об скорлупу яичка, сваренного всмятку, так неслась к столу, сломя голову, расшибая лоб о дверные косяки.
Вчера у бабы Клавьеты был юбилей, исполнилось восемьдесят пять лет и все подружки, с кем когда-то работала на ферме, пришли ее поздравлять в Скалозубку. Для человека это уже преклонный возраст, но несмотря на это бабушки решили отпраздновать и накрыли стол в трактире Альмы. Гуляли весь день, позвали гармониста, пели частушки и песни. А вечером, как и было договорено заранее за бывшими сотрудницами приехал Боград на телеге и развез всех по своим деревням.
— Сходил бы, внучок, проведал бабку Клавьету, — сказал Архид обращаясь к Тахону, — старенькая она, и что-то не выходит из дому с утра.
— Иду, дедушка, — ответил Тахон, надевая сапог, — вот зараза мал почему-то, вчера нормально было сегодня мал, расту наверно.
— Горе ты мое луковое, — улыбнулся старый гном, — я же тебя учил, где право, а где лево. Видишь сено привязал к обуви? Это левый сапог, а где солома, тот правый.
— Ага, дедушка, вижу... — Тахон кивнул, — а нога какая левая?
Архид сходил во двор, принес немного сена и сунул внуку в карман штанов:
— Эта! Понятно? Пора тебя женить дружок, найдем гномку поспокойнее и пусть с тобой мучается, стар я для всего этого.
Тахон оделся и вышел во двор. Весна, точным прыжком, с перила крыльца, прыгнула ему на плечо и спряталась в густой бороде. Только мордочка высовывается. Она теперь всегда с ним ходила и лишь дома слезала. Ну... как ходила... каталась на нем... а в случае, если ей показалась опасность, пряталась. Бабка жила в доме напротив и гном быстро дошел. Зашел в калитку:
— Баба Клавьетааа....! — звонким голосом крикнул Тахон, — ты живая там?
Тишина. Подошел ближе, смотрит дверь не заперта. Вошел. Дом у старушки был маленький, одна комната, треть которой занимала печка. Стол, стул и кровать. Раньше она спала на печке и места получалось побольше, но теперь стала совсем стара и не может уже залезть.
— Эй, есть кто?
— Итить твою налево, сынок, — медленно проговорила пожилая женщина, лежащая на кровати, — разве можно так визжать, я думала поросенка режут под окнами.
У Тахона такой возраст, гномий организм растет и когда он пытается что-то громко крикнуть его голос частенько срывается.
— Бабушка Клавьета, с вами все хорошо? Меня дедушка послал проведать.
— Плохо мне, Тахонь, кости все болят, голова болит, не могу встать с лежанки.
— Как помочь бабуль, может дедушку позвать? — произнес гном, стараясь как можно громче сказать, но не крикнув.
— Больная я, а не глухая, чего разорался опять, сейчас шваброй огрею, — Клавьета повернулась на бок и вздохнула, — ох... не поможет мне твой старый хрыч... там в крайнем доме, гостят два фельдшера молодых, сбегал бы за ними, пусть придут.
— Хорошо, я мигом.
Тахон бегом побежал через всю деревню. Фельдшеры оказались ветеринарами, но к бабушке не отказались пойти. Зайдя в дом врачи переглянулись, учуяв знакомый запашок. Один подошел к кровати, посмотрел на старушку и с умным видом сказал:
— Вы, Клавьета, вчера случаем не выпивали?
— Агась, было дело, мы с девчонками вчера здорово посидели — бабуля снова легла на спину.
— А сколько вы выпили?
— А? Бутылочку красного, наверно, может две, а что?
— Да разве можно, бабушка в таком то возрасте столько?
— А? Чего милый? Не слышу... нагнись на ушко мне скажи.
Молодой врач нагнулся к кровати и потянулся к уху, а Клавьета взяла его рукой за затылок и поцеловала в щеку:
— Какой ты симпатичный.
Ветеринар покраснел от смущения, выпрямился и сказал другу, пожимая плечами:
— Выздоровела!
Бабушка села на кровать и тихо сказала ребятам:
— На столе, под льняным полотенцем, пироги возьмите, вчера напекла с утра... не до них было уже... угощайтесь и собой возьмите.
Потом посмотрела на Тахона, тот стоял в дверях и совал палец в замочную скважину двери.
— И старому хрычу возьми побольше, поди забыл как пахнут мои пирожки, — Клавьета тяжело вздохнула и увидев рыжую мордашку, торчащую из бороды продолжила, — там снизу с рыбой были.
Гном вернулся домой, отдал дедушке пирожки и сказал как можно важно и серьезно:
— Выздоровела.
— Болела все таки? — спросил Архид.
— Ага, но выздоровела, — ответил Тахон и открыл рот пошире, чтобы проглотить пирожок целиком, но увидев краем глаза, что дедушка на него смотрит, откусил небольшой кусочек, — дедушка, а что такое хрыч?
— Хмм... ты где услышал?
— Бабка Клавьета так тебя назвала.
— Старуха совсем из ума выжила, не обращай внимание.
Глава 15 Бородатая пропажа
Альма прибежала рано утром, вся запыхавшаяся, чуть калитку не снесла и стала громко звать Архида, не заходя в дом. Не дожидаясь ответа, стала барабанить в дверь кулаком, потом повернулась к ней спиной и продолжила стучать уже подошвой сапожка.
— Пошла прочь, старая кляча?, — Послышался сонный голос дедушки, не довольный от раннего пробуждения, — внучок, спусти собаку... ах да у нас ее нет... надо будет завести...
Архид зевнул широко открытым ртом и снова положил голову на теплую подушку:
«И приснится же такое... как будто бегу я по деревне, а за мной большая рыжая лошадь несется... куда я туда и она. От ее ржания бросает в дрожь... А люди и гномы выглядывают, кто из окна, кто из-за забора, показывают на меня пальцем и смеются. Забегаю в дом, закрываю засов, накидываю кованый крючок, несу второй засов... и наконец подпираю дверь деревянной табуреткой на всякий случай. Только вытираю рукой пот со лба, как в дверь постучали копытом.»
Раздался стук, теперь Альма уже стучала ладошкой по подоконнику, единственного окошка в доме. Тахон встал, отодвинул занавеску, и посмотрел, щурясь от яркого света:
— Дедушка, это тетка Альма пришла.
— Ну, открывай, раз свои, — сел на кровать старый гном, покрутил пальцем в ухе, потом поднес его к лицу и, прищурив один глаз, что-то рассматривал, — приглашай в дом.
Альма зашла и первым делом, быстрыми шагами, подошла и открыла окно. Потом взяла стул, принесла его к кровати Архида, и нервно села на него.
— Понимаешь, Архид, — начала гномка, показывая жестом Тахону на ведро, чтоб тот принес воды из бочки во дворе, — вчера должен был приехать Гурд из замка на побывку, ты же знаешь он каждые две недели приезжает. Я ждала... наготовила всего вкусного... вынула из погребка бочонок его любимого медового кваса... надела самое красивое платье... и вышла на дорогу встречать...
Дед встал с лежбища, поставил руки в боки и стал делать медленные наклоны вперед.
— Так вот стою я, жду, — продолжила Альма, машинально заправляя кровать гнома, — жду лошадку, на которой приезжает Гурд, ну Маруську, ты знаешь ее, она одна ходит от замка до каменоломни и обратно, обед привозит гномам рабочим; Смотрю тянет лошадка телегу, а в ней нет никого... я залезла, все обшарила... думаю может записка какая... нет ничего.
— Мало ли что могло произойти, — перебил дед, поднимая кузнечную кувалду над головой, вместо гири, — не переживай раньше времени.
