кто меня заколдовал, в дополнение к дару речи наделил возможностью время от времени становиться похожим на птицу. Но если ты не возражаешь, я повишу так, это более натурально для подобных мне существ.
Прюнель пожала плечами, слегка раздражённая болтливостью нового знакомого.
– Я так и не услышала, кто ты!
– Это колдовские чары препятствуют мне обнаружить своё имя или поведать, как со мною сие приключилось. Когда я силюсь заговорить об этом, на губы мои ложится печать. Могу только уведомить, что раньше являл собой превосходного Блюстителя, а теперь ношу имя Нокс, что на одном древнем языке означает «ночь».
Девочка скрестила руки на груди. Этот Нокс, должно быть, совершил тяжкое преступление, раз на него наложили столь суровое наказание. Такое произошло, например, с Амандой с улицы Микалю – женщину превратили в овцу за кражу кобылы, – или с бывшим Блюстителем Беком, который стал слизнем за то, что плохо обращался со своими детьми.
– А что ты делаешь здесь, можешь сказать? – с недоверием спросила Прюнель.
– Вообрази, чтобы приносить пользу, невзирая на своё печальное положение, я возложил на себя труд помогать девам в беде. И, позволь доложить, не без успеха.
Прюнель прикусила губы, чтобы не улыбнуться. Как такое крошечное существо, кем бы они ни было, может ей помочь? И что за странная манера речи – «натурально», «девы в беде», «позволь доложить» – это из другого века. Старомодные выражения, рыцарское поведение – очевидно, этот Нокс уже далеко не молод!
– Давеча, пока я лакомился вишнями в вашем саду, по воле случая мне довелось услышать, что свершилось в вашем доме, – продолжил он. – По чистой случайности оказалось, что в моих силах выручить тебя из сей прескверной истории!
– Как именно?
– Нет ничего проще! Следуй за мной, и я отведу тебя к близким тебе по духу людям, своего рода бунтарям. Между ними ты будешь в безопасности. Но превыше всего, что они в силах воротить тебе магию!
Прюнель горячо заинтересовалась его словами и выпучила глаза.
– Как? О ком ты говоришь? И где находятся эти люди?
– Пока тебе лучше знать о них как можно меньше.
– А почему я должна тебе верить?
– А разве ты можешь спастись иначе? – ответил Нокс. – Или ты мечтаешь очутиться в крысиной норе, в коей отец намеревается запереть тебя?
– Нет, я…
– Тише! – прервал девочку Нокс. – Кто-то идёт!
Он прислушался к шагам и негромкому посвистыванию на лестнице. Левен! Его комната находилась на первом этаже, и у него не было причин подниматься сюда в такой час, разве только с намерением убедиться, что сестра не спит, и поиздеваться над ней в последний раз.
– Это мой брат, – прошептала Прюнель.
– Тогда я исчезаю, он не должен обнаружить меня здесь. Время не ждёт, решайся скорее – идёшь со мной или нет?
Размышлять необходимости не было.
– Разумеется, но как это сделать? – спросила девочка. – Я не могу выйти из комнаты!
Не ответив, Нокс устремился к окну и вылетел через прутья решётки, как раз когда Левен уже тихонько стучал в дверь.
– Как ты себя чувствуешь, сестрёнка? – насмешливым тоном спросил Левен из-за двери. Он говорил вполголоса, чтобы не разбудить отца.
Прюнель тщетно пыталась ему ответить, обозвать его последними словами. Рот у неё не открывался, тело содрогалось от странной дрожи, а кожу пощипывало, как будто её осаждала целая армия лесных муравьёв. Девочка почти не дышала, грудь сдавило. Она силилась позвать на помощь, но ничего не получилось, тогда как сердце чуть не выскакивало из горла.
– Не притворяйся, что спишь! Юная особа не хочет разговаривать, да? Брось, тебе придётся признать, что я выдал тебя ради твоей же пользы.
В голове у девочки раздался громкий хлопок, и перед глазами упала тёмная пелена.
«Я умираю», – в ужасе подумала Прюнель, опуская веки.
Она услышала, как Левен откуда-то издалека сказал:
– Вот увидишь, что это к лучшему, потом еще будешь благодарить меня. Нужно знать своё место сестрёнка, и…
И больше ничего.
Когда Прюнель снова открыла глаза, она лежала на полу. Как странно. Видела она только муть и какие-то фрагменты, и маленькая комната показалась ей гигантской. Девочка попыталась встать и вдруг осознала, что уже стоит на… восьми ногах!
Нокс превратил её в паука…
– Ты не спишь, я же слышу, – настаивал её брат.
Он мог войти и без её разрешения, как делал уже сотни раз. Прюнель захотелось пуститься наутёк, спрятаться поскорее, но ничего не вышло. Она не могла пошевелиться! Девочка-паук сжалась, опасаясь худшего. Брат откроет дверь, войдёт, увидит её и… раздавит тяжёлым сапогом. В этом новом теле она как в ловушке – бессильная, неспособная двигаться, полностью во власти Левена!
Когда он повернул дверную ручку, Прюнель внезапно бросилась бежать, без сомнения, благодаря инстинкту выживания. Она домчалась до стены, забралась на окно и проскользнула сквозь прутья решётки.
Снаружи она, однако, в изумлении остановилась. Левена в комнате не было!
– Проклятье, не открывается, Рок заколдовал дверь, – прорычал он. – Боялся, что ты сбежишь.
«Скорее, знал, что ты явишься меня изводить!» – рассудила Прюнель, почувствовав признательность к отцу.
– Ну ничего, увидимся утром, когда настанет твой звёздный час, – пробурчал Левен и удалился.
Будь её воля, они бы не увиделись никогда!
Прюнель продолжила спускаться по внешней стене, пока не достигла тротуара.
– Живее, за мной, – послышался шёпот.
Нокс был где-то поблизости. Прюнель огляделась вокруг, но зрение оставалось слишком размытым, чтобы заметить летучую мышь.
– Где ты? – спросила девочка тоненьким голоском, который сама не узнала.
– Невдалеке от тебя, укрылся в листве плетистых роз. Не сердись, но мне представилось, что временный облик паука позволит тебе легко догнать меня. Я, конечно, мог бы остановить свой выбор на мухе или пчеле, разве что…
Прюнель, которая пошла на голос, перебила его:
– Временный? И сколько мне это терпеть?
– Ты вернёшься к своей прежней наружности на заре, лишь только мы прибудем на место.
Это показалось девочке слишком долгим сроком. Жаль, что в новом теле не получалось глубоко вздохнуть.
– Так безопаснее, доверься мне, – добавил Нокс, успокаивая её.
Хоть бы это было правдой!
Прюнель проглотила все вопросы, которые задавала себе, – её спутник всё равно не ответит, – и поспешила к розовому кусту. Лёгкая, как пёрышко, она без особых усилий забралась по стеблю кустарника и уселась на большой лепесток. Никакого аромата… вероятно, у пауков нет обоняния. Зато прикасаться ногами к розе было на удивление приятно, она
