– Свион! – в комнату стремительно ворвался маг огня со злыми бегающими глазами.
Человек у окна даже не обернулся.
– Граничный страж мертв, – бросил маг ему в спину, – живым он так и не проронил ни слова. До чего же упрямый народ! Малейшее усилие – и стоял бы сейчас на своей границе рядом с такими же, как он сам, но нет, пришлось пытать до конца, и ради чего? Бессмысленных бормотаний насчет верности, чести и прочее, прочее. И большинству магических приемов, черт их возьми, не поддаются, что за природа, не понимаю… – он продолжать что-то говорить, не понимая, что обстановка меняется.
Верховный маг наконец-то обратил на него задумчивый взгляд, и огненный вытянулся против своей воли, почувствовав легкий озноб, хотел отвести взгляд и не смог, так и стоял навытяжку, боясь даже сглотнуть, такая ледяная ярость была в глазах этого человека.
– Я полагал, что наши палачи из любого способны вытянуть нужную информацию, – от спокойного голоса веяло могильным холодком. – Неужто, ошибался?
Замерший маг силился что-то сказать, но не мог выдавить ни звука, только беззвучно открывал и закрывал рот. Свион сокрушенно покачал головой и посмотрел в сторону, маг пошатнулся, едва не рухнув на колени.
– Где тело?! – резко спросил верховный, вновь устремляя на него ледяной взгляд.
– В-внизу, – заикаясь, пробормотал тот и судорожно сжал руки. Он чувствовал, что еще немного и его начнет трясти.
"И чего только сам притащился, – пронеслось у него в голове. – Надо было послать кого-нибудь вперед, а самому переждать и явиться под конец с приличествующей скорбной физиономией, мол, сам только что узнал, как же так, какая потеря…". Мелькнула противненькая мысль, что верховный выкинет сейчас какую-нибудь гадость, а то и совсем… пошлет к палачам, как экспонат для набирания опыта, с него станется, и не вспомнит долгих лет верной службы.
Свион резко развернулся на каблуках, направляясь прямо к нему и огненный испуганно отшатнулся, поднимая руки к лицу, но маг прошел мимо него, не удостоив более ни единым взглядом. Дверь зловеще громыхнула, выпуская хозяина, и огненный покачнувшись, подумал: "Пронесло", – и хлопнулся на пол, посерев лицом…
Жарко полыхающий камин освещал окровавленные останки последнего стража со сгоревшей заставы, открытые глаза бессмысленно взирали на черный потолок, словно пытаясь разглядеть за ним небо. Он оказался прав – следующего рассвета он не увидел. Свион склонился над стражем, брезгливо сжимая его холодные виски, по пальцам устремилась жадная сила, впилась в белую кожу и начала быстро проникать внутрь. Тело вздрогнуло, широко раскрытые глаза выкатились из глазниц, губы зашевелились, обнажая мертвый оскал. Свион нагнулся еще ниже, ловя сознанием ускользающую память, все, что видел и слышал страж в ту ночь. Он редко прибегал к этому способу, слишком много сил приходилось отдавать ради даже не гарантированных результатов. Палачи вжимались в стены, боясь лишний раз пошевелиться, верховный бледнел, с полузакрытых век на тело мерно падали тяжелые капли крови.
Свион стоял там, невидимый, наблюдал за мечущимися людьми, под ноги плеснуло отвратительной мутно-зеленой кровью одной из раненых тварей. Он брезгливо поморщился и отступил на пару шагов, разглядывая мертвого стража с неестественно вывернутой шеей. Тем временем из горящей заставы показались новые участники, двое пришлых… Верховный прищурился, устремив взгляд на длинноволосого молодого воина с черным мечом, его привлекли его странные глаза и иная сила. Иноземец. Свион скривил губы, как же он ненавидел ему подобных, пожалуй, даже больше, чем темных. Какая жалость, что Краен слишком лоялен к ним…Раненый страж, тот самый, что лежал сейчас на окровавленном полу, неожиданно обернулся, устремив взгляд прямо на верховного, тот невольно замер, хотя понимал, что тот не может его видеть, но страж не отводил глаз, так и стоял выпрямившись и уставившись в пустоту. Неужто почуял? Их возможности были сокрыты от всех, даже император не знал пределов силы граничных. Неожиданно страж развел руки и начал медленно сводить их, губы шевелились, творя молчаливую преграду, светящийся меч сплетался из воздуха и его острие было направлено на мага. Память расползалась, смешиваясь с остатками мертвой силы, последнего охранного оберега.
Верховный попятился, выползая из памяти, пелена перед глазами сгущалась, не пропуская даже очертаний и вдруг резко разорвалась. Свион широко раскрыл глаза, последнее, что он успел увидеть – это призрачный меч стража в своей груди и прозрачные тела палачей, из которых его магия, стремясь найти хоть какой-то источник, выпила все силы. Свион покачнулся, вываливаясь из пут своего же волшебства, реальность опрокинулась на него всей тяжестью, свернувшись в водоворот мелькающих красок, жар пламени и холод извне. Он нелепо взмахнул руками и распростерся на грязном полу…
Сознание возвращалось медленно, тяжело, перед глазами плавала красная пелена, в ушах противно звенело. Верховный попытался подняться и с удивлением осознал, что сделать это он не в силах. Мало того, что тело не желало его слушаться, так еще и вся комната кружилась в бешеном танце. Грудь ныла, словно проткнутая насквозь. Свион помотал головой, кое-как поднялся на ноги, держась за стенку, пальцы случайно прошлись по длинному ряду пуговиц в то время как глаза не отрываясь смотрели туда, где должны были лежать останки стража, но их там не было, будто страж с того света явился забрать свое тело. Мага затрясло от ярости, хотелось убить себя самого. Недооценил способностей граничных, недооценил, а теперь и спрашивать не с кого. Он так и стоял, держась за грудь и уставившись в камин, сквозь яркое пламя проступали черты пришлых воинов, Шериана и Криона. По губам мага скользнула нехорошая улыбка. Уж от этих-то он найдет способ избавиться, из-под земли достанет.
Мелькали какие-то мысли, но сквозь них пробивалось что-то еще… Слабость? Да, но не обычная, а тягуче-незнакомая, словно истончалась сила, покидая тело. Свион пошатнулся, широко раскрытые глаза потрясенно скользили по темным стенам. Он знал, что происходит, но не хотел в это верить, отталкивая от себя правду. Он уже чувствовал ее, эту слабость, на протяжении сотен лет, но она была словно отголоском далекой боли, сейчас этот отголосок превращался в бушующий ослепляющий океан. Отток сил, слишком ослабли маги, хотя еще и не подозревают об этом. Но он, верховный, наконец-то впустил правду в разум и впервые за многие годы глядел сквозь стены на этот мир. Пора признать очевидное – больше они не сильны, если не изменить ситуацию сейчас, то потом такой возможности уже не будет, они будут уничтожены, и этот мир пошатнется. Как бы Фаревей не желал жить без магии, она его изначальная основа. Умрут не только они, но и весь этот равнодушный мир. Он не недооценил граничных стражей, он просто не смог, впервые в жизни не смог что-то сделать… Слабость и мгновенная тяжкая усталость всех прожитых лет одновременно опустились на плечи. Все, что было – прошло, пора склеивать мелкие осколки былой силы, былой веры… Верховный маг медленно приходил в себя, но глаза, застланные отчаянием, прояснялись, обретая былую остроту и решительность.
