— Над тобой небывалая защита, Обреченный призрак. Ты ходил по Бульварному и не смотрел вокруг, но мы смотрели. Сотни тварей, против которых все наши силы беспомощны, летели на тебя со всех сторон, даже не замечая наших выстрелов, но кто-то отогнал их. Это невероятная сила — отбросить невидимых. А потом они вернулись и признали тебя.
— Что это значит?
— Признали твою власть над собой. Зови их, и они умрут по твоему слову.
— Я даже не знаю, как их зовут. Так значит, вы следили за мной?
— От самого вокзала. От людей мы защитим тебя лучше всех небесных воинств.
— Были попытки?
— Видимо, нет. Но подступы под наблюдением, сюда никто не сунется.
— Эта девушка, которая была со мной…
— Она под охраной, монсеньер.
— Ты перебил меня… (Тот замолчал, опустив голову). Но вы сделали правильно. Вы должны что-то сделать еще, мне кажется, или я не прав? Из толпы вышел человек в низко надвинутом капюшоне и протянул мне цепь и два шара. Как в тумане я взял цепь левой рукой и тут почувствовал, как за углом притаился мерзкий бесформенный зверь, готовый прыгнуть на меня. Я швырнул цепь туда и человек вздохнул. Что-то заискрилось там, где она упала… И сгорело…
— Все правильно. Это действительно Он, — обратился он к толпе.
— Оставьте нас наедине, — сказал я им, и они тотчас исчезли.
А осенью было холодно, мы шли с моим ученым спутником и говорили.
— Я чувствую в себе невероятную силу, способную взорвать Вселенную, но понятия не имею, как она работает.
— Но ведь ты знаешь, кто ты?
— Чисто случайно. Один человек предложил мне играть Неназываемого в спектакле, только играть. Но надо было поверить в это. И тогда… у меня загорелась рука, и я говорил что-то, даже мне непонятное. Думал, припадок. Или, может, сон?
— В каком-то смысле — сон. Но скажи мне, Обреченный призрак, кто этот человек? Зачем он предложил тебе такую игру?
— Он — наверное, сам Бог. Играет Бога, во всяком случае.
— Он разбудил тебя, хотел того или нет, но это не значит, что и он… Но зачем он разбудил тебя?
— Чтобы самому проснуться?
— Он спал? — удивился ученый собеседник. — Если бы мы знали…
— Я не знаю наверняка, но думаю, для него все это так же неожиданно, как и для меня.
— Или это ловушка, — задумчиво молвил он. — Он угрожал тебе?
— Да.
— Он говорил отречься?
— Он предлагал прекратить игру.
— Зачем?
— Нашлось нечто большее, что привлекало его.
— Это ловушка. Знай, он сам неспособен тебя уничтожить. Он толкает тебя к тому, чтобы это сделали другие.
— Знай ты, чем он угрожал мне, ты бы говорил иначе.
— Но я не знаю… да, ты прав, не говори. Я не более чем хранитель священных предметов. Предания говорят, что цепь ты должен был бросить, потому что она не твоя.
— Его?
— Нет… Мне нечего тебе об этом сказать…
— Они ведь ждут от меня действий. Я знаю, что могу, но не знаю как. Разве это возможно? Властелин Тьмы, создатель всей этой империи, и не знаю, как делать самые простые вещи?
— Это возможно. Ты всего лишь инкарнация, воплощение, возможно — случайное. И у тебя, как и у нас, завязаны глаза. Ты тоже спишь. Но тебе, в отличие от всех, есть что будить.
— Помоги мне проснуться, мастер…
— Ты уже просыпаешься, черный принц. Я могу дать тебе книги древности, но, мне кажется, ты уже сейчас делаешь все, как должен…
…Я позвонил Кэтти и мы пошли гулять по набережной. Пора было отдохнуть от всей этой оккультной среды, от загадочных книг, которые я читал вот уже три дня и словно бы вспоминал… С самого начала, словообороты god-dog, devil-lived etc. Начала магии зеркал, выяснение своей избранности. Потом «пение трех звезд», от которого взрывается голова у самых страшных магов, даже если они все вместе передают силу только одному… а я выдержал; потом «Мертвая птица», об этом испытании я и сейчас вспоминаю с брезгливой утомленностью (но не ужасом, нет! Даэмон не сентиментальный идиот). Я решился было на первые опыты, которые запрещались даже Грандмастерам, и победил, Они повиновались мне. Возможно, Их просто напугало мое небрежение, мое презрение к себе и к тому, что получиться, они-то привыкли, что к ним приближаются с горящими глазами и неровным издалека дурно пахнущим дыханием неофита, а тут я распахнул дверь ногой и даже не спешу войти… Но сейчас я хотел отдохнуть.
— Чем ты занимаешься теперь, Даэмон?
— Я пытаюсь сделать так, чтобы уже не разлучаться с тобой. У меня есть возможность победить Судьбу — малая, как если бы медвежатник нашел комбинацию кодового пароля компьютерной системы.
— А я постоянно метаю о тебе…
— Я это чувствую.
— О, Даэмон, это так непристойно! — засмеялась она.
— Да брось. Это нормально. Знаешь, кто ты теперь?
— Невеста Дьявола. Кэтти не удивилась всему этому, как мило. Она будто всегда это знала, либо ей и вправду все равно было, кто я. Мне же предстояло вечером осваивать практику восьми зеркал, ТАНЕЦ СО СВЕЧАМИ, ритуал убойной силы, который, как гласили книги, ни разу не исполнялся на этой планете и категорически не рекомендовался тем, кто не имел на теле определенного знака. Да, но я-то его имел. Теперь вспоминаю, что и в детстве грезил о чем-то подобном… думал — сны, а оказалось — все так и есть. Презренные бумагомаратели, врущие что-то о книгах черной магии, описывают их действие как хохот летучих мышей. Бред-то какой… Но приближаясь, я ощущал присутствие и концентрацию вокруг меня темных невидимых, они рассаживались по углам, они ждали чего-то от меня и пристально смотрели своими внимательными глазами…
На перекрестке по дороге домой мне повстречались двое моих ребят, рисующих на стене свастику. На вид — чистые упыри с глазами ненавидящими свет. Дети вонючих подворотен, которым приснилось Неведомое…
— Обреченный призрак, ты можешь подчинить себе волю всех, кто энергетически силен, кто обладает потенцией… Мужчин, жаждущих силы и подвигов, женщин, жаждущих наваждений и красоты, дух волнующего разреженного воздуха и опасностей. Знают они то или нет, но им нужен ты. Даже скучающим декадентам, если они грезят о чем-то красивом до боли, о чем-то выбрасывающим адреналин в их пресную кровь, им нужен ты. Чтобы играть на скрипке с волшебством быстрых пальцев, чтобы одним взглядом усмирять бешеного льва, чтобы всегда получать то, чего хочешь. И глупые дети, которые хотят дешевой газировки — на самом деле хотят тебя. Твоя сила есть сила разрушения равновесия, твои — те, кто не хочет быть как все. Твой враг питается иной сутью. Знаки ее — спокойствие на море, грозовые облака, расстрелянные антидождевой солью, взорванные падающие башни, развязанные глаза. Как глупо, ведь с завязанными можно лучше видеть! Он имеет свои святыни, но они всегда — на поверхности, на равнине. А твои святыни потеряны в горах. Его сила — жизнь, всякая тварь — его в той мере, в которой довольна жизнью. Твоя сила — смерть, всякая тварь — твоя в той мере, в которой тянется к смерти. Твое рабство добровольно, ты покупаешь душу, он же владеет ей без спроса. Но продать душу могут лишь те, кто исполнен, стало быть, Дьявол обращается только к достойным. Хранитель святынь прервался на мгновение и тогда я спросил:
