— Первый генерал, Морвен — исполняет приказы, все до единого, но склонен к своеволию. Его солдаты обучены на уровне мастеров, но их не так много. В войске под его командованием самая жёсткая дисциплина. В качестве ударной силы используют либо армию Первого генерала, либо Второго. Орд, Второй генерал, — тактик и стратег; хитёр, умён, прекрасно владеет мечом. Третий генерал, Эмерн, отвечает за оборону…
— Достаточно, сэр Орсон, — прервал его Среброглазый, заметив, что капитану не здоровится: каждое слово мужчине давалось с трудом и он начинал задыхаться. — Вам не следует напрягаться: нам вы, в отличие от Фелиции, нужны живым и невредимым.
— Всё это странно, — обронил крепкий светловолосый мужчина по правую руку от Среброглазого. — Почему на капитана не подействовало проклятье? Что, если он сам того не зная находится во власти Менторов?
— Все порабощённые действовали слаженно, будто у них один разум на всех, — вмешалась женщина, одетая в странное, переливающееся чёрное платье. Одна рука была зафиксирована и прижата к груди, другую она держала под столом. — Кукловод более искусен в управлении парой-тройкой разумов одновременно, при этом его куклы ведут себя естественно и правдоподобно. Я имею ввиду, что Ментор не мог управлять несколькими сотнями людей сразу, вдобавок контролируя капитана и давая ему сложные команды. Если капитан не отреагировал на заклинание так же, как все остальные — значит, порча его не коснулась.
— Всё верно, — подтвердил темноволосый мужчина с неприятным как голосом, так и угловатым лицом.- Myura axtereum накладывается в течение периода времени. Поскольку капитан получил свою должность недавно и прибыл в Мильфел за день до нас, значит, двух суток недостаточно, чтобы подчинить разум.
Позолоченные двери с грохотом распахнулись, и в зал собраний вбежал юный гонец.
— Tenumien! — воскликнул он, низко поклонившись. — Срочное послание!
Среброглазый получил письмо с символом ястреба, расправившего крылья, сломал печать и отпустил гонца.
Все, включая Орсона, с нетерпением хотели узнать содержание.
Через несколько секунд письмо захрустело и смялось в сильно сжатой ладони; Рик, храня безмятежный вид, поднялся со стула и, сложив позади руки, остановился перед Лирсулом, обращённый ко всем спиной.
— По приказу принцессы, в отместку за Мильфел армия Первого генерала начала казнить жителей Тувиамского Свехха.
* * *
На улице стало шумно. Из окна лазарета было отчётливо видно, как солдаты, облачённые в доспехи, строем движутся к Бастиону. Дважды протрубил рог, и его протяжный, низкий голос волной раскатился по всему Золотому городу.
— А ну, живее! Раз, два! Раз, два! — доносились громкие голоса старших по званию, неистово оравших на рядовых, и даже марш не мог перебить их.
— Что это тебе дал Шателон? — поинтересовалась Эйра, заметив в руках Деми листок. Вот уже несколько минут девушка сидела, всматриваясь в аккуратно выведенные слова.
— Можно взглянуть?
Голубоволосая подошла ближе, пытаясь разглядеть надписи. Деми подумала, что скрывать здесь нечего и поделилась. Эйра тут же выхватила послание и, узнав почерк, прочитала вслух: «Надеюсь, ты сделала правильный выбор». После этого она замолчала, вникая в суть слов, написанных под этой фразой на старотувиамском. Лицо её изменилось, когда она верно истолковала их значение.
— Мне казалось, духом ты сильнее, — она небрежно сунула листок Деми. От её слов и взгляда, полного разочарования и даже гнева, Деми стало не по себе. Теперь она сомневалась в правильности своего решения покинуть Руимо.
— «Miero tae naemolen, Ruime se» s, efloym tat» — что это значит?
— А какая тебе разница? Тебе достаточно знать, что, сказав это перед началом нового цикла ты навсегда отрежешь себя от Руимо.
Сердце в груди застучало быстрее, откуда-то взявшееся чувство вины начало медленно поедать Деми изнутри. Слова Эйры, звучавшие как обвинение и вызов, заставили чувствовать себя скверно.
— Руимо — не для меня, — попыталась оправдаться Деми, весьма неубедительно для чародейки. Та небрежно отмахнулась.
— По-твоему можно просто взять и сбежать после всего, что случилось? Ну уж нет, — она усмехнулась. — Пусть Рик говорит что угодно — что ты ни при чём, что так сложилось и подобное было бы неизбежно. Я же считаю, что ты имеешь отношение ко всем событиям, начиная от испытаний. Напрямую — нет. Однако, много чего произошло просто потому, что ты пришла в Руимо!
Из окна что-то влетело в комнату и громко упало на пол. Девушки подошли к окну как раз в тот момент, когда Креос целился, чтобы снова забросить камешек.
— Плохи дела, — Сарн был явно обеспокоен.
— Куда Тувиам направляет войска? — резко спросила Эйра.
— Вартон взял Свехх, Среброглазый отправляет туда армию.
Молчание. Деми сглотнула, не желая верить услышанному, а с лица Эйры сошёл румянец.
— Какой позор, — она села на койку, взялась за голову обеими руками. — И Рик посмел запереть меня здесь, в то время, когда я нужна своему народу! Когда полоумная Фелиция безнаказанно убивает ни в чём не повинных людей!
Сарн и Креос виновато склонили головы. Они понимали, что Фенхидес не имеет права бросать свой народ, но ничем помочь не могли; более того, идти против воли Среброглазого — дурное начало карьеры для новобранцев.
— Я должна быть в Свеххе. Должна!
Знакомый серебристый звон. Деми обернулась, и на пороге увидела Шателона; ярко-голубые, с вытянутыми зрачками глаза были полны сожаления.
— Мы не можем потерять тебя, Эйра, — мягко сказал он. — Ты слишком много значишь для Тувиама. Для нас с Риком — ещё больше.
Никогда прежде Деми не чувствовала себя лишней настолько, что готова была провалиться сквозь землю. Печально было осознавать, что кто-то во всех смыслах лучше и важнее, чем ты сам; тем не менее, зависти, злобы или обиды на чародейку она не испытывала. Но решила, что рядом с Эйрой, и даже Креосом и Сарном, ей делать нечего.
Эйра и Шателон о чём-то спорили, активно, возбуждённо, эмоционально. Вернее, эмоционально говорила красноокая, Шателон же вовсе не был на себя похож, отвечая спокойно и рассудительно.
Койка заскрипела под Деми; только закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться, отбросив ненужные переживания и мысли, она ощутила запах спирта, различных трав и кислый аромат целебных настоек и жирной мази, которой её щека была покрыта весьма обильно. Но вскоре даже эти мысли она прогнала прочь и осталась наедине с собой.
Подавляя страх, обволакивающий её целиком и собирающийся где-то под рёбрами, она звала. Звала его — единственного, кто в силах помочь, и кто не может ей отказать.
