– И разве, – к ним подошел Лигрен, оставив детей на попечение их земных и небесных родителей, – цель нашего врага была не в том, чтобы мы вновь встали на его путь, отказавшись от договора с госпожой Айей?
Нити мыслей перемешались… Взрослые люди чувствовал себя крошкам-детьми, игравшими с клубками шерсти и в результате запутавшимися в ней с ног до головы.
– Господин Шамаш… – лекарь не знал, что сказать, как спросить: что же будет дальше? Не с детьми – а со всеми ими, со всей землей.
В первый момент, когда подземные богини пришли в караван, увидев столько небожительниц здесь, рядом, он решил, что все беды остались позади, что скоро все разрешится ко всеобщей радости. Но время шло и вместе с ним приходили сомнения… Нет, не в силе и могуществе богинь, но все же…
А еще госпожа Кигаль… Ее присутствие внушало страх. За детей. Он вдруг совершенно ясно понял, почувствовал, что всех их спасти не удастся – кто-то умрет… Кто-то, чью жизнь повелительница смерти возьмет себе. В качестве платы за помощь.
Конечно, смерть не так страшна, как этот слепой непонятный сон-разлучник.
Госпожа будет добра к ней… к нему… к тому, кого заберет. А потом… Потом Она позволит семье соединиться. В саду благих душ. И все будут счастливы. Но не сейчас, не здесь, а когда-нибудь, за гранью бытия.
Еще совсем недавно жрецу хватило бы и этого, когда вечность отдана душе, не телу, но сейчас…
"Это несправедливо! – вновь и вновь мысленно повторял караванщик. – Они еще совсем дети! У них впереди вся жизнь – самая чудесная из тех, что смертный может себе представить! И… Все не может закончиться уже сейчас, не оставляя времени на исполнение надежд!" "Богиня смерти… – его лицо исказила гримаса боли. – Конечно, Она могущественна и всевластна, но способна ли Она возвращать жизнь, когда ее путь – приближение к смерти? Шамаш, неужели ты не понимаешь, не чувствует, что только Ты можешь спасти…" – он устремил полный мольбы о помощи взгляд на бога солнца, который стоял в нескольких шагах от караванщика.
Он ждал от повелителя небес ответа, хоть какого-нибудь. Но тот сначала молчал, задумчиво глядя куда-то в сторону. А потом и вовсе стало не до разговоров, сколь бы важными они ни казались.
– Шамаш, – к ним быстрой, скользившей над землей, словно на крыльях ветра, походкой приблизилась Кигаль. – Идем. Скорее!
– Дети просыпаются?
– Да! – ее глаза сияли восторгом, словно говоря: "Видишь? Нет, ты видишь: у меня все получилось! А ты сомневался!"
Сначала изменилось выражение лиц детей, словно кто-то медленно стер с них отрешенность беззаботного блаженства. Затем дернулись веки, толи вздох, толи стон сорвался с сухих обветренных губ, которые еще мгновение назад были растянуты в улыбке, а теперь сжались в тонкие болезненные нити.
– Тихо, маленькие, – склонившись над ними, словно пичужка над птенцами, заворковала Нинти, – все в порядке. Сейчас. Сейчас вы проснетесь. И тотчас окажетесь в объятиях своих родителей… …-Господин… – зашептал за спиной бога солнца Лигрен. – Если я могу помочь…
– Тихо! – шикнула на него Кигаль, а затем, отстранив в сторону, подальше от брата, продолжала: – Не мешай ему, лекарь! Сейчас это все, что ты можешь сделать. …-Шамаш, у меня ничего не получается! – намучавшись, безрезультатно пытаясь разбудить Мати и, наконец, не выдержав, воскликнула Нинти.
– Оставь, – не оборачиваясь к ней, процедил сквозь стиснутые зубы колдун. – Помоги другому.
Казалось, время остановилось. Пространство сжалось до одной крохотной точки.
Воздух, который еще мгновение назад заполнял собой все вокруг, закончился и караванщики, сделав последний вздох, замерли, затаив дыхание. Настоящее, превратившись в каменное изваяние, застыло между прошлым и будущим неподвижной гранью, переступить через которую станет возможным лишь тогда, когда неподвижная твердь растает льдом в лучах солнца.
– Мам… – малыши Лиса и Лины сели, подтянув под себя ножки, принялись тереть кулачками заспанные лица. Они более не были в землях сна, однако, хотя уже и принадлежали реальному миру, сознанием, душой, были где-то на пограничье, жадно цепляясь за последние мгновения сказочного чуда грез.
А Лина, подскочившая к сыновьям, стоило тем позвать ее, не замечая кроме них никого: ни богов, ни людей, – уже прижимала детей к своей груди, покрывая поцелуями. Ее просто переполняли чувства: и радость, и счастье, и блаженство снизошедшего на ее душу покоя, и тень страха перед мыслью о том, что, возможно, все происходившее сейчас ей только мнится, наполняя явь духом самых заветных мечтаний.
– Мам! – те заворочались в ее объятьях, жар которых порвал последние нити паутины сна. Голоса зазвучали обиженно, даже зло. – Зачем ты нас разбудила! Нам снился такой чудесный сон!
– Лис! – женщина обернула к успевшему подбежать к ним мужу счастливое лицо, по которому текли чистые лучистые слезы, похожие на капли солнечного дождя.
– Господин… – они не знали, как им отблагодарить бога солнца за новое, столь желанное, невозможно великое чудо, надеясь, что глаза, души скажут то, что не под силу губам.
Устало улыбнувшись им, колдун устремил все внимание на других детей, уже не спавших, но еще не проснувшихся.
– Спасибо, госпожа! – караванщики, чувствовавшие непреодолимую потребность в том, чтобы хоть кому-нибудь показать свою признательность, хотели пасть ниц к ногам повелительницы смерти, но богиня остановила их:
– Не надо, – она не сказала больше ничего, старательно пряча готовую соскользнуть на губы улыбку. Кигаль наполняла наносной строгостью глаза, стремясь сделать все, чтобы смертные не увидели, как ее душа просто-таки купается в волнах их искренней благодарности. Ох, как же она была рада, как счастлива за них! Если бы они только узнали…! Но нет, людям не следовало знать того, что повелительница подземного мира совершенно неожиданно для себя обнаружила, что дарить жизнь, сколько бы в ней ни было тягот и сомнений, куда приятнее, чем уводить в края смерти, пусть даже это – сад благих душ.
Но едва она отвернулась от самой счастливой в это мгновение семьи мироздания, как время вновь остановилось, чтобы пойти вновь лишь в миг следующего пробуждения. И следующего… …-Шамаш! – заметив, что бог солнца, побледнев как полотно снега, покачнулся, Кигаль и Гештинанна бросились к нему, подхватили под руки, поддерживая.
– Простите, я… – едва слышно, с трудом шевеля отказывавшимися подчиняться, став ватными бесчувственными губами, прошептал колдун. – Устал…
– Все хорошо, все в порядке, – к ним подскочила Нинти, крепко сжала руку бога солнца, делясь своими силами. – Детишки проснулись. С ними все в порядке…
