Но ее испуг, слабость, сопротивление только делали для демона добычу в сотни раз желаннее. И оглушенная часть души, отвечавшая за контроль, безмолвствовала.
…невеста… почти жена… я в своем праве…
…сама хочет… притворяется…
…ей понравится…
— Хорошо, — всхлипнула девушка в руках. — Я согласна.
От неожиданности Джин даже остановился.
— Отпусти меня.
Он выпустил ее запястья, в любой момент готовый перехватить ее снова, но она больше не сопротивлялась. Сама прильнула, обняла за плечи, подставила губы для поцелуя.
Стройное обнаженное тело трепетало в его объятиях. Он старался быть нежным. Теперь, когда она уступила, не было нужды в грубости и насилии. Он будет ласков. Заставит ее забыть все от наслаждения.
Девственница… У Джина никогда не было девственниц.
Боль была ослепительной, оглушающей. Десятикратно усиленная, как и все чувства сейчас, она смяла, опрокинула, заставила взвыть и рухнуть, прижимая руки к паху.
Она же разбудила опьяненную наркотиком часть души, и Джин ужаснулся тому, что чуть было не сделал только что.
— Джин! — Тэруко всхлипнула и упала на колени рядом с ним. — С тобой все в порядке? Я не слишком сильно?
— Нож, — прохрипел Джин.
— Что?
— Дай… нож… Быстро!
Она помедлила лишь мгновение, а потом нашарила и протянула танто. Джин обнажил клинок и с размаху вогнал себе в плечо.
Принцесса взвизгнула и отползла, не отрывая от него полного безмолвного ужаса взгляда.
Джин зажмурился, чтобы не видеть обнаженного девичьего тела, и вцепился в боль, как утопающий вцепляется в обломок корабля. Волны жаркой похоти накатывали и уходили. Медленно.
Слишком медленно.
Не открывая глаз, он нащупал нож. Вынул и ударил себя еще раз. Тэруко снова вскрикнула, а потом спросила дрожащим голосом:
— Зачем?
— Не люблю терять самоконтроль. — Джин открыл глаза и сел.
Вожделение ушло. Боль прогнала его.
Обнаженная принцесса все еще стояла рядом на коленях. Глаза у нее были огромными и изумленными.
Красивое женское тело. Как раз в его вкусе.
— Что ты подсунула мне? — леденея от ярости, спросил Джин.
— Я?
— Ты! — Он вынул нож из раны и отшвырнул его. Хотелось вскочить, надавать девчонке пощечин, наорать. — Что ты подмешала в питье?!
Лицо девушки жалко скривилось, она всхлипнула.
— Приворотное зелье.
— Приворотное… — Он протянул руку, нащупывая в ворохе одежды флягу. Открыл, понюхал.
Обострившееся обоняние легко различило в чае примесь трав. Гриб линчжи, экстракт снежного лотоса, женьшень, свободоягодник… «Вечная страсть». Самый дешевый возбудитель. В борделях эта дрянь продается по момме за порцию. Стояк после него зверский, иногда длится до суток, но если злоупотреблять, однажды любитель сладострастных игрищ обнаружит, что уже ни на что не способен без зелья.
Принц почувствовал, как рукав пропитывается кровью, как капли стекают по тыльной стороне ладони, и засмеялся безумным смехом.
— Ты совсем дура?
— Я? — Тэруко снова всхлипнула.
— Ты! — Он поднялся, цепляясь за стену, брезгливо посмотрел на съежившуюся обнаженную девушку. — Подливать неизвестно что, не узнав состава и действия, — это ли не дурость?
— Но…
— Приворотных зелий не существует, принцесса.
Наверное, раньше он бы ее пожалел, такой жалкой и несчастной выглядела Тэруко. Но сейчас Джин был слишком зол.
Утратить контроль, потерять себя. Стать жертвой собственных темных желаний, сделать что-то страшное — его вечный ночной кошмар. И девушка, которая ежилась, пытаясь закрыться от его презрительного взгляда, чуть было не заставила Джина перейти черту.
Если для обычных людей наркотики — способ ощутить неизведанное, для Джина они — легкий путь в персональный ад. Бой с демоном, на который он приходит даже не безоружным. Связанным.
Счастье еще, что она подсунула ему всего лишь возбудитель. А если бы зелье вызвало злость? Желание убивать и мучить?
Эта дурища хоть понимает, к какой страшной грани подвела его, себя и всех находящихся во дворце?
— Ты хотела, чтобы я тебя изнасиловал?
— Нет! Я хотела…
— Знаешь, мне плевать. Плевать, чего ты хотела. Я рад, что смог остановиться, и втройне рад, что понял про тебя все уже сейчас. — Он смерил девушку брезгливым взглядом. — Забудьте все, что я сегодня сказал вам, принцесса. Я женюсь на вас, потому что должен. Но будь я проклят, если прикоснусь к вам после этого. Мне хватило этого вечера.
— Но… но я же… — безмолвно шевельнулись губы.
Дверь за Джином захлопнулась. Принцесса всхлипнула и бессильно опустилась на пол. Она ощущала себя сломленной, морально уничтоженной. Не было сил даже встать и одеться.
В сознании снова и снова прокручивались события последних двух часов, как надоевшая мелодия, от которой не избавиться.
Зачем она влила зелье во флягу с чаем? Она ведь даже не хотела угощать этим Джина. Использовать приворот — разве это не унизительно? Как будто Тэруко настолько уродлива, что не может понравиться мужчине просто так! Без колдовства.
Но она влила. Прокралась по тайному ходу и ощутила смешанное со смущением и страхом облегчение, когда поняла, что тренировка принца затянулась.
В тот миг, когда Джин повернулся и заговорил с ней так, словно ничего не случилось, Тэруко чуть было не сбежала. Стало так стыдно, так невыносимо стыдно…
Нужно было солгать! Выронить флягу, вылить отравленный чай на пол, придумать что-нибудь! Но Тэруко растерялась.
Трусиха и дура!
А дальше… дальше Джина словно подменили. Раньше Тэруко все время ощущала, как он отталкивает ее. Насмешкой, официальным тоном, оскорбительным равнодушием. Это приводило принцессу в настоящее отчаяние.
Но сегодня он словно не хотел, чтобы Тэруко уходила. Сам предложил спарринг. А потом извинился.
Какой счастливой была она эти полчаса, пока длилась тренировка! Как приятна была его похвала, одобрительная улыбка и мимолетные объятия, когда он удерживал ее за плечи, показывая прием, так хотелось, чтобы они длились чуть дольше. Или даже переросли во что-то большее.
Девушка съежилась, обхватила себя за плечи. По щекам потекли крупные слезы.
Страх… впервые она почувствовала его, когда обернулась. Что-то неуловимое изменилось в принце, словно человеческое тело было маской, костюмом, под которым прятался кто-то иной, чуждый. Чужак глядел на Тэруко из залитых изумрудной зеленью глазниц с щелевидными кошачьими зрачками.
Глядел и облизывался в предвкушении.
