Ознакомительная версия.
– Но почему? Ты же угрожал перерезать мне горло еще в колыбели. Так зачем бороться за мою жизнь сейчас?
– Потому что ты мой сын. Но я бы действительно перерезал тебе глотку. – Голос Сэйтана звучал напряженно и наполнился мукой. – Да поможет мне Тьма, если бы она срезала твои крылья, я сделал бы это.
«Срезала твои крылья»… Люцивар ощутил головокружение и тошноту.
– Почему ты вообще захотел от нее ребенка?
Сэйтан поставил бокал на стол и запустил пальцы в короткие, густые волосы.
– Это произошло случайно. Когда я согласился помочь ей в Первую ночь, я действительно не считал, что по-прежнему способен зачать женщине ребенка, к тому же Лютвиан поклялась, что принимает отвар, предотвращающий беременность. Более того, обещала, что у нее был безопасный период. И она не говорила о своем происхождении. – Сэйтан поднял на сына глаза, в которых плескалась боль. – Я не знал. Люцивар, клянусь тебе всем своим существом, до тех пор, пока я не увидел крылья на твоей спине, я ничего не знал. Но ты эйрианец в душе. Изменения во внешности этого бы не исправили.
Люцивар осушил бокал, гадая, осмелится ли он задать еще один вопрос. Было очевидно, что этот разговор причиняет Сэйтану невыносимую боль – такую же, какую испытывал его сын, если не хуже. Но эйрианец пришел сюда лишь с одной целью – принять честное, справедливое решение.
– Но неужели ты не мог навещать нас иногда? Хотя бы тайно?
– Если у тебя есть какие-то возражения по этому поводу, если ты недоволен тем, что я исчез из твоей жизни, обращайся с вопросами к матери. Это был ее выбор, а не мой. – Сэйтан прикрыл глаза, крепче стиснув бокал. – По причинам, которых я до сих пор до конца не в силах понять, я согласился зачать ребенка одной из Черных Вдов, чтобы вернуть долгоживущим расам сильную, темную линию крови. Выбор хейллианского ковена Песочных Часов пал на Доротею. Но не мой. – Он помолчал, а затем поинтересовался: – Ты когда-нибудь встречал Терсу?
– Да.
– Исключительно одаренная ведьма. Доротея никогда не смогла бы обрести такую власть над Терриллем, как та, что сейчас покоится в ее руках, если бы Терса пережила свою Первую ночь несломленной. Я выбрал ее. И она забеременела.
Деймоном. А сам Деймон знал об этом? Догадывался?
– Через пару недель она попросила меня провести ее подругу через Первую ночь, юную Черную Вдову с очень сильным потенциалом, которая, если бы я отказался, оказалась бы сломленной, разбитой. Я по-прежнему был способен оказать ей эту услугу и не стал бы отказывать Терсе ни в чем без весомой причины. В то время все были готовы приютить ее у себя, позаботиться о ней.
Просто никому не хотелось, чтобы она пострадала или пережила нечто такое, что привело бы к выкидышу, поскольку второго шанса не было.
– Через несколько недель после того, как я лишил Лютвиан невинности в ее Первую ночь, она сказала мне, что беременна. В моих землях нашелся подходящий пустой дом, примерно в миле от Зала. Я настоял на том, чтобы и она, и Терса жили там, а не при дворе Доротеи. Терса была ненамного старше твоей матери, но она гораздо лучше понимала, что значит быть Хранителем. Ей было вполне достаточно моего общества. Лютвиан же оказалась на редкость упрямой, к тому же открыла наслаждения, которые может подарить мужчина в постели. Она боготворила секс. Какое-то время я еще был способен уделять ей и такое внимание. К тому времени, как я утратил эту возможность, она тоже потеряла интерес к сексу. Однако после рождения ребенка ее голод вернулся. Тем не менее к тому моменту я был способен удовлетворить любые потребности женщины, кроме этой – по крайней мере, не так, как Лютвиан хотелось.
В промежутках между нашими ссорами о том, где тебя лучше воспитывать – в Демлане, по мнению Лютвиан, или в Аскави, по моему глубокому убеждению, – и о моей неспособности к сексу наши отношения достигли критической точки. И затем, когда твоей матери скормили полуправду о Хранителях и их особенностях, она предпочла поверить. – Сэйтан помолчал и продолжил: – Доротея все рассчитала просто идеально. С помощью Притиан я потерял вас обоих. За один день я потерял вас обоих.
Не его и Лютвиан. Деймона.
С губ Сэйтана сорвался тяжелый вздох.
– Люцивар, несмотря на все это, я никогда не жалел о вашем существовании. Мне больно, что вам обоим пришлось перенести столько страданий, но я никогда не жалел о вашем существовании. И я очень рад, что ты выжил.
Не в силах ничего сказать на это, Люцивар только кивнул.
Сэйтан помолчал, а затем нерешительно произнес:
– Ты не мог бы тоже рассказать мне кое-что?..
Люцивар знал, о чем хотел спросить его отец. Он еще не понял, к какому мнению пришел касательно мужчины, зачавшего его когда-то, но, по крайней мере, сейчас он мог отмести в сторону титулы и силу и увидеть человека, отчаянно желающего услышать правду об одном из своих детей.
Люцивар закрыл глаза и с трудом выдавил:
– Он в Искаженном Королевстве.
Сэйтан лежал на диване в своем кабинете, радуясь одиночеству.
За все нужно платить.
Только он никогда не думал, что цена окажется такой высокой.
Сожаления теперь бесполезны. Как и чувство вины. Главный долг Верховного Князя – благополучие его Королевы. Но Деймон…
Осколки воспоминаний больно вспарывали его разум, вонзаясь прямо в сердце.
Беременная Терса, прижимающая его руку к своему круглому животику.
Постоянные вспышки гнева или сексуального голода Лютвиан.
Деймон, сидящий у него на коленях и завороженно слушающий сказку на ночь.
Люцивар, со счастливым смехом кружащий по комнате на еще не окрепших толком крылышках, не давая себя поймать и наслаждаясь игрой.
Джанелль, перевернувшая все в его кабинете в тот первый день, когда он пытался показать ей, как с помощью Ремесла можно призвать туфельки.
Безумие Терсы. Ярость Лютвиан.
Люцивар, лежащий на постели в хижине, разбитый, изрезанный, едва живой.
Деймон, лежащий на Алтаре Кассандры. Его хрупкое, уязвимое сознание.
Джанелль, поднявшаяся из бездны после двух ужасающе тяжелых лет.
Это лишь фрагменты. Осколки. Как разум Деймона.
Это объясняло, почему, несмотря на осторожные поиски, которые регулярно предпринимал Сэйтан за прошедшие два года, ему так и не удалось отыскать своего сына, бывшего его отражением. Он просто не туда обращал свой взор.
И все равно в душу просочилось сожаление, такое же бесполезное, как и все остальные чувства.
Возможно, он и сумел бы отыскать Деймона, однако единственный человек, способный вывести его из Искаженного Королевства, – это Джанелль. И она же оставалась единственным человеком, который не должен знать, что Сэйтан был намерен сделать.
Ознакомительная версия.
