— Зорень, побратим. Почему так рано? Мог бы и понежиться на коняжеских перинах. — Закричал он, сбегая с крыльца.
— Сам не знаю, Слав! Словно средь бела дня окна в тереме ставнями закрыли. Ноги сами в стремя прыгнули.
— Свист! Живой? Не ухайдакали тебя в Соколене? А где Квашенка?
На лице Свиста широкая улыбка.
— Квашенка в Соколене остался. Кому то надо за городом приглядывать, пока Пивень не появится. — Солидно отозвался Свист, оглядываясь на дружину.
Завидев его взгляд, вои встрепенулись и бодро выпрямились в седлах. Копья ощетинились идеально ровным частоколом, червленые щиты вытянулись в линию.
Стас одобрительно кивнул головой.
— Веди дружину к Груздню, Свист, а потом ко мне.
— Слав, познакомься… коняжна Веста, моя дочь. — И виновато добавил. — По полу каталась, ногами била. Оставаться не хотела. Не драть же ремнем? Пришлось с собой взять.
Щелкнул каблуками. Не хотел. Само собой получилось. Сработала лейтенантская привычка. Подал руку, чтобы помочь сойти с седла. Коротко, но внимательно заглянул в лицо. Слегка побледнела, но глаза не отвела. Легко коснулась рукой его ладони и выпорхнула из седла.
За спиной ревниво фыркнула Купава.
— Купава, пригласи принца Бодрена с эльфами. Скажи, конязь Зорень вернулся с юной коняжной. И покажи коняжне ее покои.
За обедом было весело и шумно. Веста, не привычная к их простым и дружеским отношениям, поначалу краснела и терялась. Но быстро освоилась и уже не хмурила бровки, когда Толян по простецки подмигивал ей круглым глазом и называл ее Весточкой. Несколько раз ловила на себе внимательный взгляд принца Бодрена, смущалась… и поймала себя на мысли, что и сама нет-нет да посмотрит в сторону красавца эльфа.
Толян уже, похоже, смирился с тем, что Стас не пустил его с Войтиком и что-то деловито обсуждал со своим новым начальником.
— Толян, — попросил Зорень. — повесели коняжну. Спой.
Веста подняла на парня удивленный взгляд. Дрогнули длинные ресницы.
Толян повернулся к Стасу. Тот неприметно кивнул головой.
Зорень придвинулся ближе.
— Может и правда, Слав, пойти мне на каганат?
Шевельнулись губы в еле заметной улыбке. У Зореня глаза сверкают азартом, щеки порозовели.
— Не царское это дело, брат Зорень, мечом махать. Груздень и без нас с тобой управится. Тебе в Предслав надо ехать, конязей собирать.
— Так там же Пивень. — Возразил Зорень.
— Пивень, это хорошо. Мужик зубастый. Одно плохо, статус не тот. — Встретил не понимающий взгляд конязя и пояснил. — В смысле рылом не вышел, говоря понятным дипломатическим языком. А заодно и коняжна Веста жениха себе приглядит. Мир посмотрит. В Зареченске остановишься. К Алексею в Витень заедешь, в Сулич заглянешь.
— Один?
— Почему один? Как и положено конязю, с дружиной. Во всем блеске и монаршем великолепии. — Встретил по женски оценивающий взгляд коняжны и добродушно улыбнулся. — Веста, хочешь посмотреть Предслав? А Витень с Суличем?
Веста вспыхнула от радости, но спохватилась и повернулась к отцу. Зорень усмехнулся.
— И как это у тебя так ловко получается? Раз, и душа в горсти. И не трепыхается. А сам ты, как я понял, в Предслав не собираешься?
— Пока нет. Так и тебя не завтра провожаю.
— А Купава уже сегодня рада была бы выпроводить…
— Дитя! Чего ждать от ребенка? А ты там, в Предславе, покажешь товар лицом. Пиры, охоты… И все такое прочее.
Рэдэльф, заслышав, что речь идет о каганате, устремил на Стаса грустный взгляд.
— Позволь, Слав, и мне отправиться в поход с воеводой Грузднем.
— А как же принц Бодрен? — Стас повернулся в сторону молчаливо задумчивого принца. — Он твой господин.
«Подставил Рэд своего принца. — Подумал Стас, искоса глянув на принца. — Не согласиться принцу теперь нельзя».
— На этой земле я твой воин, человек-волк. Мне думается, что и я бы был полезен воеводе Груздню в этом походе. — Ответил за Рэда принц. — В любой роли. Могу воином, могу разведчиком.
Стас кивнул головой.
Так и есть. Пришлось проситься.
— Груздень, что думаешь?
Груздень внимательно посмотрел на эльфов.
— Почему разведчиком? У Войтика кусок хлеба отнимать не стану. Я Рэду всех лучников могу отдать. Или полк. А принцу Бодрену, если согласен, крыло… А если и друзьям дома не сидится, так мы и для них дело найдем. — И многообещающе улыбаясь, посмотрел на эльфов. — Как ребята, пойдете?
Вместо эльфов ответил Стас.
— Нет, нет. Не торопись, воевода. Умерь аппетиты. А кто с конязем Зоренем в Предслав поедет? Шикарному бриллианту и оправа побогаче нужна. Это я про коняжну говорю. — И по свойски подмигнул Весте. Подумал, погладил пальцем бровь. — Уступишь двух ребят, милый принц?
Глаза смотрят на принца открыто, доверчиво.
Отказать неудобно.
Толян не выдержал и хохотнул.
— Учись, Груздик. Раз и девка в бабах. Охнуть не успела.
Бодрен нахмурился и промолчал.
— Ничего не могу с собой поделать, Бодрен. Проклятая доброта. Понимаю, что засиделся ты здесь. Место воина на коне с мечом в руке и во широком поле, а не в красном тереме. Сам бы рванул отсюда да обстоятельства мешают. А ты другое дело. Ты человек свободный. Тебе и флаг в руки.
И удрученно развел руками.
— Груздень, а ты когда выступать собираешься?
— Могу и сейчас. — С готовностью поднялся воевода.
— Сутки. И вперед. Стрелы?
— По две сотни на воя.
— Вбивай клинья покрепче. Глубоко и основательно. И в прорыв. И никаких сражений. Увязнешь… Держи инициативу. Не позволяй атаковать. Выбивай стрелами и копейную дружину Хмурого вперед. Охват с флангов и вырубай под чистую. А на обратном пути почистишь. Главное не увязни. Держи кураж. Меняй коней почаще. Там такая возможность будет. Казары кочевой народ. Их сила в высокой мобильности. А мобильность целиком и полностью зависит от конского поголовья. Понял, Груздень?
— Я помню, командир.
— И славно.
— Что делать с пленными?
— Я уже, помнится, говорил, если захотят служить, пусть служат. Толян!
— Служи по Уставу, завоюешь честь и славу. — Отбарабанил Толян и подмигнул воеводе. — Усек, Груздик?
— Понял, воевода? А посему за излишнюю вольность, а равно и за остальные проступки одно наказание— смерть.
Ночью снова проснулся от щемящего чувства беспокойства. По груди скользили чьи то руки.
— Купава, сколько можно. Спать пора. — Недовольно проворчал Стас, снимая ее руки со своей груди.
Но Купава была не причем. Свернулась калачиком, уткнувшись носом в стенку, и мирно посапывала счастливая и довольная.
