— Они нашли какого-то мага и Бим, прикинувшись человеком, под диктовку Бома написал ему слезное послание, что им срочно надо сюда.
— И что же, маг поверил?
— Они отловили его на улице и кинулись в ноги, причем оба. Маг растерялся, решил, что маленький мальчик как-то умудрился запечатлеть на себя дракона, пробравшись в чей-нибудь Драконий дом, и теперь вынужден скрываться от преследователей. И открыл им портал в свой дом, чтобы укрыть и во всем разобраться самому, но эти хитрюги его перенаправили на нас и оказались здесь.
— Ясно, — вздохнул Ставрас, прикрыл глаза ладонью, а потом все же посмотрел на дракончиков вновь. За них вступилась Веренея.
— Дядя Ставрас, ну не ругайтесь вы, они хорошие.
— Хорошие? Считаешь, это хорошо, убегать из дому без спроса?
— Но Алекс же убежал…
— Твоего Алекса, — посмотрев на подозрительно притихшего Шельма, припечатал лекарь, — тоже за побег по головке не погладили. И сейчас еще достанется. Признавайся.
Шельм покосился на Мура, который смотрел на него более чем сурово; на Гиню, в глазах которого засветилось любопытство; на отца, которому тоже было очень интересно узнать, что же еще натворил его неугомонный сын; на мать, которая покачала головой и, поднявшись, куда-то вышла, но тут же вернулась, по-видимому, передав что-то служанке. Ну и на трех мужчин, пока мало что понимающих в происходящем, и честно признался:
— Мы с Веровеком учили Сапфира и Руби читать.
— И?
— Сапфир был категорически против, так как, считал, что он прекрасно сможет общаться с Веком и так, без слов и этих непонятных закорючек. Я пытался специально для него мотивировать их необходимость.
— Не говори мне, что ты сказал им, что так можно найти потерявшегося человека, — прищурившись, протянул Гиня.
Шельм бросил на него мстительный взгляд, но посмотрел на Ставраса и быстренько состроил умильную мордашку.
— А что, я ведь был прав. Если знаешь, как сказать, то можно легко добраться туда, куда тебе нужно, даже если друзья с собой не берут.
— Прибил бы, — припечатал Ставрас. — А как-то более мирно ты их мотивировать не мог?
— Я по своему опыту судил.
— А подумать, что они вообще-то маленькие и ничего толком не понимают?
— Почему не понимаем? — неожиданно заговорил Бим.
И все взрослые сразу же замолчали.
— Ура! — вскричал Гиня и кинулся к драконошу, легко поднимая на руки, но тот потянулся к поднявшемуся на ноги Муру, и оборотень забрал его из руг Гиацинта.
— Вот видишь, — сразу же подал голос Шельм, — они уже даже говорят. Так что, не такие уж и маленькие.
Ставрас хотел ему ответить, что он про все это думает, но вмешался Корнелиус.
— Ставрас, как Драконий Лекарь вы не могли бы объяснить мне, какое отношения эти драконы имеют к моему внуку?
— Прямое, — не стал лукавить тот. — Раз уж Шельм взял с вас обещание, то черный малыш запечатлен на вашего внука и на мой взгляд является зачинщиком всего этого безобразия. — Бом сразу же юркнул за спину Гини, и виновато пригнул мордочку к полу. Ставрас вздохнул и перевел взгляд на старого масочника: — А бронзовый на Мура.
— Постойте, — заговорил Зверобойфуки. — Но ведь дракон не может быть…
— И Вольто в этом мире не рождается, — перебил его Ставрас. И все замолчали.
— Значит так, — лекарь снова поднялся из своего кресла. — Дети идут играть на улицу. И смотрите, Веренею чтобы не обижали.
Дракончики переглянулись и кивнули. Радостная девочка-масочник вместе с ними побежала к двери и была сдана с рук на руки старой служанке.
— А с вами, — он посмотрел на Гиню, Мура и Шельма, — я еще потом поговорю. Воспитатели, — последнее слово прозвучало как ругательство. А потом лекарь снова вернулся в кресло и посмотрел на масочников. — Поговорим откровенно?
Те молча поддержали его в этом стремлении.
— Хорошо. В таком случае, пока не поздно, вы можете попытаться уговорить Александра остаться.
— Я не останусь, — холодно бросил в его сторону Шельм, сверкнув глазами. Но лекарь даже не взглянул на него.
— Думаю, мы даже пытаться не станем, — ответил за всех Гибискусмилш. — Но что с драконами?
— Может быть, все же что с советом? — уточнил Ставрас, уже осознав, что Макилюнь был прав, сказав, что все масочники с давних времен, так или иначе бредят ими, драконами. Потому так часто и пытались захватить власть, потому и желали хотя бы немного приблизиться к ним. И, раз уж нельзя подружиться, ведь только люди, как думали большинство из них до сих пор, могут запечатлеть дракона, то хотя бы заставить их покориться силой.
— Да, и с советом тоже, — виновато улыбнулся Шлим.
— С советом все относительно просто, — заговорил Шельм. — Макилюнь дал мне характеристику большинства глав правящих семей и даже записал некоторые моменты о них для меня. Так что, по его рекомендациям и выберу.
— Не говори мне, племяш, что ты от самого Мастера Палача клятву принял? — неожиданно тихо произнес Зверобой.
— Не сказал бы, что у меня был такой уж большой выбор, в силу обстоятельств, — проворчал Шельм. — И вообще, все получилось более чем удачно. Он, действительно, знает все семейства, и вообще дал массу дельных советов.
— Ну, еще бы. Как не Палачу знать все и обо всех, — вмешался Гибискусмилш. Но в глазах его застыл немой вопрос. Всех интересовало, что же за обстоятельства такие могли вынудить главу семейства Палачей масок дать такую клятву Вольто, а того её принять.
Шельм вздохнул, посмотрел на Ставраса, но в очередной раз об обещании не выносить ничего сказанного в этой комнате, напоминать не стал. Отчего-то был уверен, что никто из присутствующих об этом не забудет.
— Тюльпанмилш, вы помните, двадцать лет назад во время последнего мятежа поймали дракона?
— Конечно, помню. Если вы спросите меня, то я голосовал за то, что его можно изучить и внешне, без насилия и уж тем более, ни в коем разе не убивая. Я бы сам его изучил, как мог, если бы он позволил. Но, к сожалению, куда больше в то время было тех, кто жаждал отмщения и крови. Но молодой дракон сбежал, как только за ним пришел его человек. Я рассказывал эту историю внуку.
— Да, я помню, — отозвался Гиня, косящийся в окно, где на открытой лужайке перед домом под строгим взглядом пожилой женщины в белом чепце, пышной, цветастой юбке и накрахмаленном переднике, резвились два дракона и Веренея. — Я тогда, в детстве, все завидовал тем, кому мир может подарить такую дружбу.
— Теперь он подарил её и тебе, — тихо произнес Корнелиус и повернулся к Шельму. — Почему ты вспомнил о том давнем случае, мальчик?
