— И много гибнет?
— Не особенно. Точнее, такое происходит очень редко. Нас хорошо готовят. Собственно, временная планка в тридцать смен — это дань традиции, а не догма. Просто учителя решают, когда их подопечный готов к испытанию, это может произойти как раньше, так и позже. Мои уже две смены говорят, что я вполне готова… Просто, когда мама умерла, папа поклялся отражениями, что, пока возможно, я останусь с ним. Вот он и ждал, пока мне тридцать смен исполнится. Сейчас-то, наверное, я как в клан вернусь, сразу пройду испытание. Дядя меня, конечно, не бросит, но жить за его счет… Зачем, у меня есть свой дом, да и денег достаточно. Он, скорее всего, предоставит мне самой решать, не будет настаивать.
— Вот как. — Я немного подумал. — Слушай, а если тифлинг не хочет быть воином?
— Да за ради Хаоса. Меня, например, учили не как воина, а, скорее, как торговца, папа себе помощника и смену готовил. А так… Я же тебе говорила о наших особенностях. Мы физически не способны сидеть на одном месте. Нет, не совсем правильно. Тифлинг не способен изо дня в день заниматься какой-то монотонной работой, по крайней мере долгое время. Мы начинаем стареть и умирать, это проверено. Исключений нету. Да и всем нашим нравится быть воинами, наниматься в разные места, путешествовать по всему миру. А когда тифлинг устает от сражений или от мира, он оседает на одном месте, как правило, возвращается в клан и там уже быстро стареет и умирает.
— А как же, например, с покалеченными? — поразился я. — Скажем, он получил ранение, которое не позволяет полноценно сражаться, но умирать не спешит…
— Редко, но бывает. Точнее, калечат часто, но вот чтобы после этого не хотели жить дальше — это редкость. Такие работают на благо клана… Да наш казначей, например. Ему сто пятьдесят смен было, когда колено раздробили. Там чего-то срослось неправильно, ходит он с трудом. Маги пытались починить, но у них не вышло. Теперь он за казну клана отвечает. Уже больше ста смен, постарел, конечно, но не особенно сильно. Или мой папа, он, правда, не из-за физических увечий, а из-за другого… Но вот занялся торговлей, ему нравилось. С караванами мотался по всему континенту.
Я молчал и пытался представить себе такой уклад жизни. Со слов тифлингессы получалось, что детей они любят, причем очень сильно, но при этом проводят испытания, в результате которых возможно погибнуть… И ограничения по спокойной жизни… Блин, что же у них подразумевается-то под этой кровью Хаоса, ведь говорит девушка об этом не в переносном смысле, а действительно как о части своего тела… Черт…
— Слушай, я не могу больше, как ты тут сидишь, — завозилась девчонка, придерживая волосы, собранные на макушке, — пошли окунемся. Я там, кстати, попросила, чтобы сюда покушать принести. Ну пошли, — буквально заканючила она, — одной скучна-а-а… С тобой хоть поболтать можно.
Я оценил свои ощущения. Пожалуй, действительно стоит остыть, пива хлебнуть, а потом и повторить можно будет. Осторожно стал слезать с полка. Шелли бегом вывалилась в предбанник, оттуда опять раздались громкое плюханье и визжание. Ну я тоже выполз, перевалился через борт бадьи и прыгнул в воду. Ма-а-ать, емкость оказалась гораздо глубже, чем я думал. Так бадья была высотой хорошо если мне по пояс, но дно у нее располагалось, как выяснилось, ниже уровня пола, намного ниже. Так что воды оказалось мне по грудь. Эдакий импровизированный бассейн. Да и не импровизированный, пожалуй. Ногами я нащупал на дне несколько отверстий, явно слив. А перед глазами оказались два желоба, из которых в бадью небольшими струйками стекала вода. Над желобами торчала из прорезей в стене пара деревянных рычагов. Вот, блин, Средневековье… С водопроводом… Не удивлюсь, если у них и сортир теплый. Я пощупал струйки рукой и убедился, что водопровод еще и с подогревом, после парной вода казалась холодной, но ледяной все же не была.
— Ты чего так уставился, — пихнула меня ногой в плечо Шелли. — Не видел никогда, как воду подводят? И вообще, чего ты плескаешься, мне в сидр вода попала.
Девушка сидела на небольшой скамейке, укрепленной по части окружности бадьи так, чтобы плечи сидящего как раз поднимались над краем емкости. Хвостом тифлингесса удерживала кружку с сидром, а в левой руке зажала птичью ножку. Вообще Шелли ловила кайф по полной, на лице застыло выражение полного блаженства, которое нарушалось лишь активной работой челюстей.
— Скорее не ожидал этого здесь увидеть, — пробормотал я, усаживаясь рядом. Для меня сиденье оказалось высоковато, но устроиться удобно все же удалось. — У нас несколько по-другому сделано.
В предбаннике появился небольшой стол с зажаренной птичкой и десятком лепешек. Моя кружка пива обнаружилась рядом с блюдом. А вот вкус пива… Нет, не скажу, что не понравился, но оказался совсем непривычным. Что-то кисловатое, с легкой горечью. Но очень-очень слабое, почти безалкогольное. Так что я уже без боязни напиться хлебнул от души и оторвал себе кусочек от птички. Надо же, она не только внешне на курицу похожа, но и на вкус.
— Эй, это моя нахха, — пихнула меня Шелли. — Мне и одной мало…
— Да ладно, еще закажешь, — вяло отбился я. — Ты лучше скажи, это у вас везде так вода подводится или только в банях?
— Если бы, — вздохнула девушка. — У нас в бане и то попроще, только холодная из родника течет по желобам. А зимой не работает, замерзает. Это Гарх изобретал, нанимал гномов, чтобы сделали. Вообще — это лучшая баня в городе. Купцы часто ее на несколько дней снимают, особенно когда обратно возвращаются. Им сюда и еду приносят, и шлюх приводят. Так и сидят сутками, даже спят здесь же…
Девушка допила сидр.
— Ладно, пойду мыться, уже стемнело, и Гилли зайти обещал. — Девушка ловко выбралась из бадьи, и я невольно залюбовался стройной фигурой. Шелли, стоя ко мне спиной, порылась у себя в прическе, вытащила оттуда несколько ремешков и распустила волосы по спине. — Надо голову хоть немного в порядок привести, завтра к парикмахеру схожу. А то последние дни я даже расчесаться не могла…
И тифлингесса принялась рыться в своем саквояже, вытащила оттуда кучу предметов, из которых я смог опознать только расческу, остальное же ни с чем не ассоциировалось. Набрав полную охапку своих примочек, девушка ускакала обратно в парную. А я остался сидеть в бассейне, потихоньку доедая птичку. Заодно оценил, насколько удачно присобачена полка с бочонками, пиво можно было наливать, не вылезая из бадьи. Ка-айф… Вот только все хорошее быстро заканчивается.
Вернулся в парилку и, прихватив веники, продолжил греться. Из чего эти самые веники были сделаны, я так и не разобрался, но точно не из можжевельника, да и пахли вполне приятно. Шелли устроилась с шайкой подальше от каменки, пыталась расчесать и промыть свою гриву и смотрела на меня, как на идиота. А когда я предложил ей самой попробовать, отказалась явно в непарламентских выражениях.
