– Очень смешно, – процедил Элиот. – Давай без вот этого вот. Твое чувство юмора я оценил, а теперь замолчи.
Натан еще раз булькнул и принял серьезный вид. На такие вещи он обычно не обижался – и без того частенько подобное слышал.
– Ладно-ладно. Слушай, а чего ты сидишь? Можешь заночевать в квартире Карела, его же все равно там нет. А эти пусть себе остаются.
Элиот поморщился, но спорить не стал. В самом деле, пусть остаются. Можно и в бывшей квартире Карела, его ведь там нет. И не будет, судя по всему. И Луиза туда точно не заявится, зачем ей. Она уже, видимо, все сказала своему мужу, раз тот вот так вот сбежал.
Натан, казалось, изучал его лицо со все возрастающим интересом.
– Ну и чего ты думаешь?
– Ты не знаешь, куда он ушел? – уточнил Элиот, хоть и знал, что ответ ничего ему не даст.
Все равно спросить нужно было.
– Как куда? А куда ему еще идти? В Завод, конечно.
Натан махнул рукой в стороны комнаты, в которой скрылись Кристиан и Старик.
– Что ему там делать, в Заводе-то?
– Элиот, ну тебе же не пять лет! Что делать в Заводе? То же самое, что и все остальные делают. Работать и жить. И уж, конечно, найти себе какую-нибудь девочку поспокойнее, чем Лаура. А то, знаешь, они когда скандалили, у нас слив вибрировал.
– Да знаю, – вздохнул Элиот; желание разговаривать с Натаном резко отпало. – У нас он тоже вибрировал. Голосочек у нее – весь в отца.
– Это точно, – согласился Натан и тему развивать не стал.
Старик появился в комнате, а Кристиан прошел по коридору на выход, ничего им не сказав. Попрощался он, кажется, только с Жанн и некоторое время рассыпался в комплиментах ей самой и ее чаю.
– Ну что, дети мои, как вы тут?
– Отлично, – отозвался Натан, а Элиот безрадостно пожал плечами.
– Что, братец все тебе растрепал? – Старик склонил голову, нехорошо и непонятно щурясь.
– Да.
– И что ты об этом думаешь?
Элиот растерялся. А что он мог сказать? Да, конечно, я счастлив, мы и Завод – друзья навеки! Или сказать правду? Ох, тогда Старик будет не очень этому рад. Не хотелось бы ему выводить Хьюго из себя.
– Не знаю, что сказать. Звучит впечатляюще, но я же не имею об этом никакого представления. Поэтому ничего не могу сказать, извините.
– О, это очень хорошо, – радостно протянул Старик.
Он уже сидел в кресле и насмешливо смотрел оттуда. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, Старик щурился и выглядел так, будто знал куда больше, чем говорит он и знает Натан.
Ну как такому человеку врать? Не выгонит из станицы, так обличит при всех. Даже если это будет один Натан – все равно выйдет неловко. Тот-то, конечно, верит своему старшему брату, любой его, даже самой непредсказуемой идее.
– Ладно, я, наверное, пойду.
Элиот отставил стакан с недопитым чаем и поднялся. Старик, усмехаясь, смотрел на него.
– Давай, иди, удачи. Но помни: если у тебя будут какие-то сомнения, ты всегда можешь прийти ко мне и поделиться ими. Правильно?
– Правильно, конечно, – согласился за Элиота Натан. – Только у него нет никаких сомнений, его все устраивает.
– Так и есть, – кивнул Элиот и поспешил выйти. А то так можно и договориться.
Открывая дверь в квартиру Карела, он еще не был уверен, что никого там не обнаружит. Но квартира в самом деле была пуста, поэтому Элиот не придумал ничего лучше, чем пройти в бывшую комнату Карела и завалиться на его кровать.
Постепенно Элиот потерял интерес к проходящему времени. Все было слишком быстро, тогда как спешить ему было некуда. Он просто работал, без какой-то отчетливой цели, без мечтаний и стремлений. А когда Николь уже не смогла работать, работал и за сестру. Но ему в этом очень помогал Гуго.
Мальчишке его новая работа очень нравилось, и Элиот пользовался его энтузиазмом. Иначе один бы ни за что не справился.
С Николь они практически не виделись. Жене пилота, да к тому же беременной, было не до брата. Ее окружила заботой мать Жана, и Элиот не спешил вливаться в их семью. Он начал больше общаться с Натаном, которому тоже было скучно.
Через полгода переговоров в станице появились первые пилоты – совершенно разные ребята, которые никак не вписывались в один образ заводчан, видимо, выдуманный Стариком.
Натан постоянно крутился среди пилотов – станичников и заводчан, – и Элиот вместе с ним. Часто Астор убегал к жене, оставляя своих учеников на них, а Натан и Элиот не были против.
В конце концов, каждый в станице умел управлять лагом, просто кто-то этим знанием пользовался, а кто-то нет.
Мальчишки-заводчане были ленивыми, но очень мотивированными. Никто не знал, что такого им обещал Кристиан, иногда появляющийся на горизонте, но учились парни старательно. Хотя среди них были две девушки, и Астор долго моргал, недоумевая, что с ними делать – среди станичных пилотов женщин не было.
Но как-то справились.
Заводчане учились, пилоты учили, Элиот помогал по мере сил. В дни, когда ничего не засорялось и не ломалось, он оставлял Гуго одного присматривать за током воды, а сам уходил на причал, где занимались пилоты. Какого-то помещения Старик им выделить не смог, хотя очень пытался, поэтому причал был заполнен в любое время: в дождь, в холод, в жару.
Правда, Натан с Элиотом, если погода была уж совсем невыносимая, а Астор сбегал, брали своих учеников к себе. Пока никто не давал им управление настоящими лагами, было без разницы, где заниматься сухой теорией.
Натану нравилось учить: он владел практической стороной вопроса, а Элиот, в свою очередь, теоретической. Он мог бы когда-то стать пилотом, но все же выбрал работу с водой. Это тогда казалось ему куда практичней и полезней для станицы, чем полеты.
О том, изменилось ли его представление по этому поводу сейчас, Элиот не знал и не хотел задумываться. Обучение пилотов постепенно вошло в их обыденность, как и начавшееся производство лагов.
Элиот никогда не слышал, чтобы после Григоровича, умершего лет двадцать назад, кто-то строил лаги. Но, видимо, после него остались какие-то чертежи, и нашлись умельцы, которые смогли в них разобраться. В любом случае производство закипело.
Те, кто был незаменим, продолжал заниматься своим делом. Остальные же – как Гуго, Элиот и Натан, и многие их знакомые – работали там, где были больше нужны. На причале или на производстве, к примеру.
Никто об этом не говорил, но все совершенно точно думали: когда заводчане уйдут, возвращаться к своей обычной работе будет очень трудно. Никто пока не жаловался. Да и кому? Старик за такое по голове точно не погладит.
Элиоту по-прежнему казалось, что они поступают неправильно. Что Завод – страшный Завод, который так любил ругать Хьюго – не может так просто выплатить все, что обещал. Что где-то будет некий обман, который выйдет боком одной лишь станице.
