Она выглядела очень усталой. Побледнела и дышала тяжело. Но ни один из нас не попросил ее поберечь силы и отдохнуть. Никто в семье никогда не говорил Сорче, что ей делать.
— У нас имеются секреты, — сказала она, на мгновение прикрыв глаза. — Тут поработала древняя магия, старая ворожба, уже однажды державшая нас в своих злобных руках. Она и сейчас пытается разделить нас, разрушить все, что мы до сих пор хранили здесь, в Семиводье. Возможно, не все секреты можно открыть. Но я хочу сказать тебе дочка: что бы ни случилось, мы тебе доверяем. Ты всегда будешь выбирать собственную дорогу, некоторым твои решения покажутся ошибочными. Но я знаю, ты всегда будешь идти путем истины, куда бы ни направлялась. Я вижу это и в тебе, и в Шоне. Я верю тебе, Лиадан. — Она снова подняла глаза на отца. — Мы оба в тебя верим.
Ибудан заговорил не сразу, и я подумала: «Неужели она впервые в жизни неверно поняла его?»
Но он сказал:
— Твоя мама права, солнышко. Иначе, с чего бы я все это время позволял тебе самой делать выбор?
— Теперь иди, Лиадан, — прошептала мама. — Попытайся связаться с братом. Ему следует поспешить.
Я пошла через поле к лесу. Дом был полон горя, и мне необходимо было оказаться среди деревьев, на воздухе. Мне нужна была свежая голова и ясность мысли, не только чтобы докричаться до брата, но и чтобы принять непростое решение. Сорча умирала. Она должна узнать правду. Если я расскажу ей, то должна буду рассказать и отцу. Они сказали, что доверяют мне, но даже они в ужасе отшатнутся от меня после того, что я сделала. Если отец пойдет с этой историей к Лайаму, в одночасье пропадет вся польза моей лжи. Если сестра все еще жива, ее могут выследить и привести домой. Возможно, они даже попытаются вернуть ее многоуважаемому супругу. И тогда наружу выйдет вся правда, и союз развалится. Что же до Крашеного, Эамон станет охотиться за ним и, в конце концов, уничтожит, как дикого зверя. А без Крашеного его люди снова вернутся к бродяжничеству, к бесправному существованию, что вели до того, как он дал им имена, придал их жизням смысл и подарил бесценный дар самоуважения. Мой сын никогда не узнает отца, разве что услышит о нем истории, где тот окажется в роли чудовища. Вот тогда наша семья и впрямь будет разрушена. От этих мыслей у меня холодела кровь. А ведь есть еще и Дивный Народ. «Не смей рисковать союзом», — так приказала мне Хозяйка Леса. От такого предостережения нельзя просто так отмахнуться. Но мама должна узнать правду, она как могла, по-своему, попросила меня об этом. И вопрос не в том, доверяют ли они мне, а в том, доверяю ли я им. Бран в свое время отмахнулся от доверия, как от бессмыслицы. Но если ты не умеешь доверять, то действительно остаешься один, ведь ни дружба, ни союзничество, ни семья, ни любовь не могут существовать без доверия. Без него нас разбросает настолько далеко друг от друга, что будет носить по воле ветра, и нам не за что будет уцепиться.
На опушке леса я села на каменную ограду, окружавшую наши самые дальние поля, и попыталась усмирить бурю, царившую в моих мыслях. Это оказалось нелегко, я чувствовала, что надо торопиться. Мне нужен знак, ориентир. «Почему нет Финбара? Вот его бы я спросила безо всякого опасения».
Я замедлила дыхание и позволила тихим звукам поля и леса затопить сознание. Вот шорох весенних листьев на березах и рябинах. Пение птиц, скрип мельничного колеса и тихий плеск ручья. Жалобные крики овец. А вот мальчик говорит стаду гусей: «Вставайте, упрямые, а то как задам!» Трубный ответ гусака. Плеск озерной волны о берег, вздохи ветра в старых дубах. Шепот голосов над моей головой, и я, кажется, слышу слова: «Сорча, Сорча, ах, сестренка».
Только полностью успокоив свой разум, я мысленно потянулась к брату:
«Шон?»
«Я слышу, Лиадан. Я уже возвращаюсь. Как мама?»
«Ты далеко?»
«Не очень. Я опоздаю?»
«Ты обязан вернуться до завтрашнего вечера. — Даже мысленно можно плакать. — Ты успеешь?»
«Мы будем вовремя. — Он мысленно обнял меня и прижал к себе. Я послала ему в ответ ту же картинку».
Вот и все.
«Лиадан?»
Это вовсе не голос брата.
«Дядя?» — У меня ухнуло сердце. Где он?
«Я здесь, девочка. Повернись».
Я медленно поднялась с ограды и повернулась, взглянув назад, на уходящую в лес тропинку. Заметить его было довольно сложно. Не человек, а просто еще один рисунок в общем узоре теней и света. Коричнево-серо-зеленый — такой же, как стволы деревьев, мох и камни. И все же он стоял за моей спиной, босиком на мягкой земле, все в том же рваном балахоне и широком плаще. Вокруг белого, как мел, лица вились темные волосы. Глаза же оставались ясными, бесцветными, полными света.
«Я рада, что ты здесь. Она спрашивала о тебе».
«Знаю. Я пришел. Но мне, похоже, понадобится твоя помощь».
Я почувствовала его страх. И поняла, сколько смелости ему потребовалось, чтобы подойти так близко к замку.
«Я проведу тебя. Что нужно сделать?»
«Я боюсь… прикосновений. Боюсь, что меня… схватят и запрут. И еще собак. Если ты сумеешь мне с этим помочь, я смогу остаться надолго. До завтрашнего вечера».
— Твое доверие делает мне честь, — я произнесла это вслух. — Я понимаю, как это непросто.
«Я стыжусь собственной слабости. Колдунья и впрямь наложила на меня страшное проклятие. Правда, от некоторых его сторон я только выиграл. Но я бы не хотел показывать свои слабости сестре или братьям. Я не ищу жалости, только помощи, для нее я хочу оставаться сильным.
— Ты и так очень сильный, — тихо ответила я. — Другой не смог бы выжить, не выдержал бы всего этого.
«Ты тоже сильная. Почему ты не спрашиваешь меня о чем хотела?»
«Это кажется мне… эгоистичным».
«Мы все по природе своей эгоисты. Но у тебя щедрая душа, Лиадан. Ты оберегаешь всех, кого любишь, любой ценой. Позже я покажу тебе, как увидеть то, что ты так хочешь знать. А теперь, думаю, нам пора идти».
— Дядя? — спросила я вслух, довольно неуверенно.
«Что?»
— Почему ты рассказываешь о своих слабостях мне, а от братьев скрываешь?
«Никто не хочет быть слабым. Правда, моя слабость — одновременно мой дар. То, что в одном мире является обыденным явлением, в другом может оказаться источником страха. Закрытая дверь, лай собаки. И одновременно, то, что в одном мире является загадкой, в другом становится простым и ясным. Это как картинка и отражение, реальность и видение, наш мир и Иной. Я показываю тебе свои страхи, поскольку ты можешь их понять. А понимаешь ты потому, что у тебя у самой есть Дар. Тебе легче, чем мне, но твоей душе предстоит узнать и боль, и могущество, которые несут подобные способности. Ты знаешь силу Древних и то, что она до сих пор живет в нас.
