"Чтобы заманить Шамаша в ловушку, конечно!" "Думаю, он хочет отвести ее в Куфу…" "Нужно остановить его…!" "Боюсь, уже поздно. Мы не успеем. Увы".
"Что ж, – вздохнула Гешти, – значит, нам не остается ничего иного, как смириться…" Кигаль резко вскинула голову, с вызовом глянув на богиню прошлого. В каком бы отчаянном положении повелительница смерти ни была, признать свое поражение даже не вступив в бой было выше ее сил.
"Мы не должны вмешиваться…" – стремясь урезонить подругу, начала Гештинанна, качая головой.
"Перестань! Мы уже говорили с тобой об этом! – набросилась на нее богиня смерти.
"И ни о чем не договорились!" – о, нет, на этот раз она не собиралась отступать, нисколько не заботясь о том, что ее упрямство могло не только обидеть, но и разозлить повелительницу подземного мира. Она знала, что истина на нее стороне, все же остальное – эмоции, и не более того.
"Хватит! – крикнула на нее Кигаль. – Я не собираюсь тебя слушать! Я уже раз бросила брата в тот миг, когда была ему нужна и не сделаю этого вновь, даже если это будет стоить мне…" "Если ты не хочешь слушать ее, – заговорил вдруг Шамаш, обращаясь к богине смерти, – то послушай меня. Уходи".
"Ты не понимаешь… – ее черты исказила боль, которую она была не в силах выразить словами. -Ты не знаешь, что происходит…" "Но он понимает, что может случиться, если мы не остановимся, сейчас, немедленно!" – прервала ее Гештинанна.
"Остановимся! – вскричала Кигаль. – Если бы это было возможно – остановиться!
Шамаш не сделает этого. Никогда!"
"Он сказал…" "Он просто не хочет вмешивать во все это нас – и только! Ведь так?" – она повернулась к брату.
"Да, – спокойно кивнул тот, а затем повторил вновь: – Уходи. Не ввязывайся из-за меня в бой, в котором тебя ждет беда. Если бы я заранее знал о том, что мне не до конца ясно и сейчас, то не позвал бы тебя".
"Но Шамаш, идя на бой, ты ведь хочешь победить, не проиграть, так? Ради тех, кто нуждается в твоей помощи, правда? А раз так, выслушай меня: Шамаш, ты плохо знаешь Нергала, не знаешь его так, как я! Его месть опаснее всех сражений, ведь в ней он наносит удар по тому, что причиняет самую большую боль и при этом менее всего защищено – по чувствам. Как бы ты не скрывал их, как бы не отрекался, надевая маску льда…" "Я знаю".
"К чему все это? – Гештинанна качнула головой, отрешенно глядя куда-то в сторону.
– Мы уже выпустили на волю одного врага мира. Если мы продолжим путь в том же направлении, то освободим и все остальные беды мироздания…" "Не вмешивайся…" "Не в свое дело? – закончила она фразу, которая готова была сорваться с уст богини смерти. – Разве я прошу тебя не о том же? Кигаль, ты самая мудрая и великая из богинь. Неужели ты не понимаешь: мы не можем! Мы не должны…" – не договорив до конца, она умолкла, взглядом, движением головы, порывом души стремясь напомнить Кигаль что-то очень важное и, в то же время, столь тайное, что это было невозможно доверить даже мысленной речи небожителей.
"Уходите…" – Шамаш не знал, что имела в виду богиня памяти, лишь понимал – нечто очень важное для их обоих. Поэтому на этот раз он не просил – приказывал, чувствуя, сколь труден и болезнен выбор для сестры, а потому принимая решение за нее.
"Но ты…"
"Я постараюсь все исправить".
"Ты вернешь малышку? "
"Да".
"И вернешься сам?" – Кигаль глядела на него, моля: скажи "да"!
И колдун кивнул:
"Да".
"Пойдем, Кигаль, – Гештинанна взяла ее за локоть, повлекла за собой. – Мы сделали все, что было в наших силах. Теперь же, стремясь к добру, мы принесем этим смертным лишь зло".
Богиня несколько мгновений смотрела на Шамаша. В ее глазах была боль, беспомощность, вина…
– Прости… – прошептала она, а затем исчезла.
– Спасибо тебе, – Гештинанна на миг склонила голову в знак признательности и уважения. – Спасибо, что понял нас, не стал ни допытываться до причин, двигавших нами, ни настаивать на своем… Если тебе понадобится наша помочь в чем-то другом… В чем-то, что не будет связано с сражением с Нергалом – только позови…
И еще. Когда все закончится, я приду и помогу твоему спутнику – летописцу написать легенду – возможно, самую грустную и, вместе с тем, самую мудрую из тех, что были написаны за все минувшие вечности…" – и она растаяла воздухе, словно клубы дыма.
– В этом вся Гештинанна, – мрачно пробормотала Нинти. – Чуть что – сразу в сторону. И одни мысли – о легенде. Будто она и не живет вовсе, лишь наблюдает за происходящим… И, ведь самое такое, это же не страх. Во всяком случае, мне так кажется. А… – она поморщилась. – Брезгливость, что ли. Она словно боится, вляпавшись в грязь, запачкаться. Что же до Кигаль… – она оглянулась, словно проверяя, что богиня смерти действительно ушла, а не стоит, став невидимкой, прислушиваясь к их разговору. – Она никогда не пойдет против Нергала, не станет с ним сражаться, даже если иного способа его остановить не будет, возможно, даже выбирая смерть… и уж точно – худой мир любым сражениям с ним… – она думала, что, заинтересованный ее словами, Шамаш спросит о причинах столь странного поведения старшей из его сестер, всегда казавшейся такой властной и грозной. Но тот молчал, опустив голову на грудь, размышляя о чем-то своем. А уже подобранные, подготовленные слова рвались наружу, не желая, так и не прозвучав, кануть во мрак пустоты. – Я не знаю точно, – продолжала она, – но, кажется Нергал имеет над ними какую-то особую власть. Возможно, знает их тайну. Или еще что-то… Во всяком случае, все говорит за то, что дело не в простом безразличии к делам смертных…
– Нинти…
– Нет, Шамаш, действительно, спроси у сестры. Тебе-то она скажет.
– Зачем? – устало взглянул на нее колдун, не понимая, к чему вообще весь этот разговор.
– Неужели тебе не интересно узнать, что происходит между ней и Нергалом? Мне уже начинает казаться, что все дело в чувствах, которые не угасли. Несмотря ни на что…
– Остановись, – прервал ее колдун. – Что бы там ни было, это их личное дело.
– Я понимаю, – кивнула Нинти. Ей самой было бы неприятно, если бы кто-то стал судачить о ней и Ларсе. Но, с другой стороны, она была не властна над своим любопытством. – Просто… Я подумала… Может быть, все дело в чем-то…Что можно исправить… А Кигаль с Гешти слишком горды, чтобы просить о помощи.
– Нинти, – вмешался в их разговор Лаль, – давай оставим проблемы Кигаль на потом.
Они могут и подождать. А вот если Шамаш хочет спасти эту маленькую смертную, то ему действительно следует поторопиться.
– Но я именно об этом и думаю…! – воскликнула богиня врачевания, а затем, в какое-то мгновение осознав, что в своей спешке несется, как говорят торговцы, впереди дозора, не давая другим ничего объяснить и уж тем более сделать, покраснела, словно горизонт на заре. – Прости, – чувствуя, что ведет себя глупо, шепнула она. – Я… Я просто хотела помочь… Люди этого каравана не безразличны мне, когда и они внесли свою часть в спасение Керхи.
