вдруг превратилась в трясину, вцепилась мёртвой хваткой в мгновенно увязшие в ней сапоги, с жадным чавканьем потянула добычу вниз. И когда люди завязли в невесть откуда взявшемся болоте, я вновь шевельнула пальцами, потянула за управляющие нити конструкции — и камни, расступившиеся было в стороны, вздрогнули и с утробным стоном поползли обратно, на свои места, давя застрявших в земляной ловушке людей.
Полный ужаса вопль десятков глоток раздался над превратившимся в поле боя трактом, брызнула кровь, послышался хруст ломаемых костей. Оживший по моей воле тракт не знал жалости, ему не было дела до отчаяния людей, умирающих в непредставимых муках. Он, так же, как и солдаты, выполнял приказ. Мой приказ.
Мне тоже было не до жалости. За моей спиной, один против четверых таких же сильных, как и он сам, противников, сражался мой мужчина, а между нами, беспомощно скорчившись, громко выл в страхе безумный маг, защитить которого и вовсе было некому.
Магики, надо отдать им должное, поняв, что лишились поддержки Плащей, не растерялись. Погасив, наконец, пылающий под копытами своих лошадей огонь, они снова вступили в бой. Но целью своей на этот раз они избрали не меня. Всю свою мощь магики обрушили на Влада.
Наверное, они и впрямь знали, что беловолосый маг будет не один. Возможно, даже догадывались, кем окажутся его спутники — не зря же наняли ещё и ночных убийц, да к тому же сразу четверых.
Но откуда, откуда они могли знать, что за оборотня я боюсь гораздо больше, чем за себя?
Сработали они так, будто готовили этот удар заранее. Объединили силы, все их вбрасывая в одно-единственное заклинание, и в сторону Влада полетела гремучая смесь чар, которые мне не могли присниться даже в самом страшном сне.
— Берегись! — заорала я, разряжая в магиков сразу пять развешенных на пальцах конструкций, ещё две, защитных, не глядя, отправила за спину, в помощь драконьему оборотню. И не выдержала — обернулась.
Влад, хромая, медленно отступал под натиском Теней. Те сражались точно неживые, холодно и бесстрастно. Мечи плели узоры из взмахов, ударов и защит, не останавливаясь ни на миг, как будто руки, державшие их, не знали усталости. Оборотень же рычал от боли — одна штанина была распорота от бедра до колена, левый бок залит кровью, алые брызги срывались с чешуйчатой руки при каждом взмахе саблей. Противников, правда, у него осталось всего трое — четвёртый неподвижно замер, распластавшись на камнях, и рваная рана на шее — явно от когтей, не от сабли, — ясно говорила, что он не поднимется уже никогда.
Брошенные мною в отчаянии конструкции сбили удар магиков, ослабив настолько, что прикрывшие Влада щиты справились, поглотив его остатки. Но я, испугавшись за оборотня, оставила без защиты себя — а именно на это они и рассчитывали.
Точно пудовый молот обрушился на меня сверху. В глазах расплылись разноцветные круги, пальцы разом ослабли, выпуская Поющих. Я почувствовала, как заваливаюсь набок, выскальзываю из седла. Рванули навстречу гладкие камни тракта, и в тот же миг, как тело моё коснулось земли, я не сдержалась и вскрикнула от боли.
— Аэр! — донеслось до меня.
Голова, с глухим стуком коснувшись тракта — по шее тут же потекло что-то липкое и горячее, — безвольно повернулась в сторону, и я увидела, как драконий оборотень, забыв о противниках, бросился ко мне.
Один из Теней, осклабившись, потянулся к сапогу, хищно блеснуло лезвие вынутого ножа. Едва уловимое глазом движение — нож, вращаясь, вылетел из руки и вошёл в спину драконьему оборотню.
Влад по инерции сделал несколько шагов и недоуменно остановился. Лицо его, уже ничем не напоминающее человеческое, наморщилось, нависшие брови озабоченно сошлись к переносице.
— Сзади! — не своим голосом завопила я, заметив, как бросаются к нему Тени.
Меч в руках ближайшего из них скользнул вперёд, острие, со свистом вспоров воздух, в длинном выпаде коснулось спины оборотня вслед за ножом и, окровавленное, высунулось из груди. Влад замер, непонимающе уставился на лезвие, поднял было свободную руку, хватаясь за него — и дёрнулся, когда рядом вспороло покрытую чешуёй кожу ещё одно.
— Нет, — прошептала я, глядя на него.
Вдруг сильно-сильно заболело сердце. Вцепившись в камень тракта, я со звериным отчаянием поползла к нему, понимая, что уже ничего нельзя изменить, и отказываясь в это верить.
Оборотень пошатнулся, зазвенела выпавшая из руки сабля.
— Ты же говорил, что это всё царапины, — прошептала я, точно в бреду. — Тебя такой мелочью не убить. Не смей, не смей сдаваться.
И, ломая ногти, сдирая кожу на локтях и ладонях, продолжала ползти.
Медленно, точно кто-то могущественный почти остановил время, Влад рухнул на колени. Он лучше меня знал, где находится предел его сил. Его бой был окончен. Но Тени привыкли действовать наверняка, и рядом с двумя торчащими из груди клинками показалось жало третьего.
Влад поднял на меня глаза и стремительно начал меняться, вновь превращаясь в человека. Едва заметно дёрнулся вверх уголок губ — досадливо и чуть-чуть виновато. А потом оборотень упал.
Такой боли и такого отчаяния я не чувствовала ещё никогда. Точно сотни иззубренных лезвий одновременно вскрыли кожу и принялись кромсать измученную плоть. Точно сотни огненных языков лизнули открытые раны, неспешно выжигая их до угольев, до пепла, освобождая дорогу рвущейся изнутри всесжигающей и всеуничтожающей ненависти, превращённой в чистую силу, в пламя, что должно утолить в один миг рождённую жажду мщения, истребив всех и каждого, кто посмел преградить наш путь.
— Да будьте вы всё прокляты! — обеспамятовав от горя, взвыла я, высвобождая эту силу.
По телу прошла судорога, от плеч заскользили вниз жгучие голубые искры, скатились к ладоням, превратившись в сгустки белого пламени. Раздался грохот, и с пальцев, обжигая кожу, сорвались белоснежные извивы молний.
И мир вокруг вместе с магиками и Тенями потонул в яростной вспышке.
* * *
В себя я пришла от холода. Тело занемело, болела, казалось, каждая его клеточка. Что-то твёрдое и тонкое сдавливало шею. Под спиной подпрыгивали на ухабах и неровностях дороги плохо оструганные доски, слышались голоса и скрип давно не смазанных колёс.
Мгновение я лежала, пытаясь понять, где
