Все это было частью его важной работы.
Он чуть больше склонил голову вбок, рассматривая ее лицо. Она уставилась на него немигающим взглядом единственно оставшегося глаза.
— Она выдала какое-нибудь пророчество? — спросил он у Морд-Сит, стоящей за одной из туго натянутых цепей.
— Пока нет, — ответила Эрика. — Я удерживала ее на грани до тех пор, пока у вас не появится время самому взглянуть.
Людвиг нахмурился, пытаясь разобраться в странно изогнутом виде женщины. Натянутая цепь простиралась от места, где крепилась к каменным блокам стены, до ее истекающего кровью запястья. Наконец аббат понял, как сломалась и повернулась вокруг себя под необычным углом рука, заставив цепь провиснуть, что выглядело довольно странно. Он почувствовал удовлетворение, распутав в конце концов эту загадку и уловив хоть что-то, имеющее для него смысл.
Аббат видел, что Эрика очень сосредоточена, в ней и не приходилось сомневаться. Морд-Сит полностью отдавалась тому, что делала, но теперь настал черед Людвига.
Он услышал тихий звук.
— Что ты сказала, моя дорогая? — спросил аббат, склонившись.
Она издавала тихие звуки, которые он не мог разобрать.
Людвиг наклонился еще ближе.
— Боюсь, я не слышу. А если хочешь освободиться от страданий, ты должна говорить громче, чтобы я понял.
— Пожалуйста, — прохрипела она.
— Хорошо, ты знаешь, что от тебя требуется, — сказал Людвиг, выпрямившись. — Это мы ясно дали понять. — Он посмотрел на Морд-Сит. — Уверен, Эрика только укрепила ясность. Говори.
Она уставилась на него одним глазом, не в силах отвести взгляд.
— Пожалуйста... Дайте мне умереть.
— Да, разумеется. Я здесь как раз для этого — освободить тебя от страданий.
Потребовалось время, чтобы подготовить ее, довести до текущего состояния. Спешка в данном случае была лишней. За годы исследований Людвиг понял, что терпеливость приносит результаты гораздо лучше, чем попытки приблизить события.
Медленное нагнетание напряженности, страха и боли давало результат эффективнее, а пророчество более глубокое. Правильное, осторожное подведение жертв к кульминации их существования приносило исключительные видения, когда люди заглядывали в тот другой, безвременный мир. Вот чего он добивался. Поспешность не давала нужных результатов, а пытки требовали терпения.
Аббат по опыту знал: проделанная с ней работа означала, что пророчество, которое она выдаст перед своим освобождением, должно быть самого высокого качества. Людвиг добывал детали из самых темных глубин подземного мира, и сейчас он ждал великого пророчества, чувствуя это. Он добывал их уже достаточно долго, чтобы понимать, когда информация будет особенно важной и значимой.
Такие исключительно важные сведения никогда не доходили до епископа, Людвиг приберегал их для себя. И грядущее пророчество, знал он, никогда не покинет стен аббатства.
— Послушай, — сказал Дрейер, взирая на измученное лицо. — Я могу немного тебя поддержать и помочь продвинуться вперед. Хочешь?
— Да... Пожалуйста, помогите мне. Пожалуйста, помогите.
— Потому я здесь, — произнес он, улыбаясь, — помочь. Позже я одарю тебя тем, чего ты желаешь больше всего.
Он знал — она близка.
Когда она ничего не сказала, Людвиг подал знак Морд-Сит. Эрика тут же прижала эйджил к основанию черепа женщины.
Та вздрогнула от боли, цепи зазвенели, лицо исказила гримаса. Она не могла кричать, не могла издать даже звука.
Людвиг по собственному опыту знал, что она сейчас там, зависла между миром живых и миром мертвых. Он понимал, что она наконец-то готова.
Сейчас она находилась в мире, который называют третьим царством.
— Ты видишь, не так ли? — с жаром прошептал он, проводя рукой по ее волосам. — Видишь, что лежит за завесой.
Женщина кивнула, дрожа под его твердой рукой.
— Как только ты выдашь мне пророчество из этого темного мира, я выполню твое желание и отпущу в вечный мир. Ты бы хотела пересечь завесу, не так ли?
— Да...
Аббат практически чувствовал пророчество, ощущал его как созревший фрукт, который пора собирать. Оно будет его.
Мать-Исповедница однажды правильно заметила, что, если необходимые Ханнису Арку пророчества поставляет Людвиг, значит, Ханнис Арк не будет единоличным правителем. А Людвиг Дрейер будет.
Тогда он не стал углубляться в размышления.
Но чем больше аббат обдумывал ее слова, тем крепче становилась уверенность, что Мать-Исповедница была гораздо ближе к правде, чем ему показалось на первый взгляд. Он всегда знал, что Ханнис Арк целиком поглощен работой и преследует собственные цели, что вынуждало его полагаться на информацию из поставляемых Людвигом пророчеств. Поэтому аббат стал тщательно и скрытно отбирать пророчества, дабы до Ханниса доходили лишь нужные ему руководства к действию. Людвиг сам выбирал, какие сведения из-за завесы рассказывать Ханнису Арку.
Точно так, как сказала Мать-Исповедница, и как с кристальной ясностью показал прошедший период, Людвигу принадлежала та самая невидимая рука, управляющая марионеткой.
Ханниса Арка, несмотря на присущие тому силу, талант и ум, слишком сильно поглотили навязчивые идеи, чтобы он осознавал, как все на самом деле устроено. Он не достиг бы успеха без советов и руководства Людвига.
Аббат всегда планировал захватить власть в один прекрасный день. В конце концов, это ведь он был создателем, стоящим за силой Ханниса Арка, а значит, и лучшей кандидатурой. Людвиг должен стать правителем по справедливости.
Но подобные планы требовали большой осторожности. Как бы там ни было, а Ханнис Арк весьма опасен, и нельзя недооценивать его оккультные способности.
Повинуясь жесту Людвига, Эрика убрала эйджил от затылка женщины.
Та была готова. Время пришло.
Людвиг наклонился, прижимая к ее вискам пальцы. Он позволил последним необходимым компонентам его уникальной магии, которую он сам создал, перетечь в женщину. Эта была нужная ей часть, чтобы дать аббату желаемое.
Она раскрыла рот и затряслась. Глаза взирали, не мигая.
Людвиг убрал пальцы, женщина тут же обмякла.
— Говори, что видишь, — отрывисто произнес он, предвкушая.
— Они идут, — ответила та хриплым голосом.
Людвиг Дрейер выпрямился, хмурясь. На пророчество, которые он привык получать, это не походило, но аббат знал, что все сделано правильно, и ничем иным, как пророчеством, ее слова быть не могли.
— Кто они?
— У которых зубы, — ответила женщина хриплым грубым голосом. — Они идут сожрать тебя.
