криво усмехнулась Алиса.
— Влюбился? — усмехнулся Горловский.
— С первого взгляда.
— А со второго, замуж предлагал?
— Да. Чем сильно огорчил родителей. Я от радости тоже не плясала.
— А что так? Неплохая партия для дезертира.
— Чем? Да и зачем?
— Разве ты не знала, что он племянник Гнездевского?
Брови Сталеску поползли вверх:
— А я думала, как капитан там оказался? Теперь ясно.
— Не знала? Ага. А что вьюношь тебя к вампирам причислил — знала?
— Сама сказала, чтоб отвязался. Думала, испугается, передумает вены вскрывать и
баллады про любовь петь. Не подействовало.
— Угу? — складно больно. А впрочем… — Так ты на свидание шла, а как
Гнездевского увидела…
— Так на радостях и убила. Не сдержалась.
— И не пыталась, да? Кровавую казнь устроила, свидетелей оставила, не ушла.
— Я и не собиралась скрываться. Давно его надо было ликвидировать. Я вам письмо
составила, на электронной почте в файле лежит. Вскройте мой ящик, прочтете и все
поймете. Игнат долгие годы убивал обывателей, выполняя заказы гражданских лиц.
Контору киллерскую организовал. Я узнала случайно, заподозрив его в
нечистоплотности. Вскрыла секретные сектора с вашими приказами, сопоставила и
поняла. Из десяти приказов Гнездевского четыре с вашей санкции, остальные по
собственному почину. Прошла по цепочке и выявила, что капитан занимается
криминалом. Не одну меня использует и использовал. А потом шантажирует
несанкционированными убийствами, вменяя их нам в вину.
— Знаю, — кивнул полковник, посерьезнев. Взгляд стал пристальным и тяжелым. —
Почему мне сразу не доложила, как подозрения появились?
— Когда и как? Да и чем догадки подтверждать? Факты мизерные. Их Гнездевскому
не трудно опровергнуть. Получится, что я наговариваю на старшего по званию. Вы б
мне поверили? Или капитану, что у вас много лет служит? Понятно — ему. Что
дальше б было — ясно. Он не при делах, а я под его началом. Исчезла бы с концами.
Это ему легко устроить. Да и устраивал, только кто-то что-то из бойцов
заподозрил, отправлялся на задание и не возвращался. А Игнат как был капитаном,
зарабатывал капитал на чужих жизнях, так и дальше продолжал. Нет, здесь нужно
было бы бить наверняка. Немного не успела. Вывел он меня из игры. А теперь вот
встретились. Отдавайте под трибунал — мне все равно. Я ни капли не жалею, что
точку на жизни Гнездевского поставила. Согласитесь, как бы там ни было, но
именно такой финал справедлив. Должна же Фемида хоть раз снять повязку? А если
вы о сообщниках, соучастниках… Так я сама решила сама и сотворила. Да и не
знала, что буду делать, пока капитана не увидела. Не думала даже…А тут лицо
его, ухмылка… заклинило что-то в голове. Взяла и убила. На автомате. Без
малейшего сомнения. И даже на суде не покаюсь.
— Какой суд, Лиса? — вздохнул Горловский. — Ты агент. Офицер. Трибунал светит.
— Пусть.
- `Пусть'. Ладно, лейтенант, проверю я твой ящик и показания. По голове за
преступления гладить не стану, но и наказывать сильно… Короче, отдыхай, время
покажет, — встал полковник.
— А что с Бэф? — забеспокоилась Алиса.
— С Бэф? — улыбнулся Горловский: ах, как она его сочно — Бэф! — Хм. Отдыхай.
И ушел, не ответив.
Лесс легла на постель, прикрыв глаза рукой: пусть думают, что она спит. Сама же
осторожно оглядела периметр бокса, выявляя устройства слежки, соображая, как
помочь Бэфросиасту. Как он попался, дело третье. После, если доведется
встретиться, узнает. Сейчас его вытащить нужно — не из жалости или иных чувств.
Нет. Всего лишь принести таким образом извинение за свою несдержанность. Да,
только лишь. И ничего больше. Разные у них теперь пути, разные дороги. Каждому,
кто что заслужил. Ему свободу и небо, ей землю и прах. Только б до окна путь
вожаку расчистить, и тогда проблема решена. Об остальном лучше не думать. Не
тревожить душу. Боли ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Существование. Но как-нибудь.
Зная, что с друзьями Варн все хорошо, и Бэф не мучается в клетке, не играет роль
подопытного кролика, живет вольно и счастливо.
Не человек? И да, и нет. Не ей судить и не людям. Может, и доживет Обитель Варн
до тех светлых времен, когда человек перестанет видеть лишь то, что ему нравится,
научится понимать и принимать многообразие разумных форм. Пойдет на дружеский
контакт…
И о чем я думаю? — усмехнулась Алиса: человек не всегда способен понять себя,
куда уж другого, тем более, иного. И если уж пойдет на контакт с Варн, то с
автоматом и базукой. На всякий случай, для успокоения собственной души. Чтоб
загнать инакомыслящих в рамки привычных стандартов, для простоты общения, а не
получится, тем же способом избавиться от проблемы, состричь очередью всю
неординарность по гланды. Кто же захочет думать, что это его проблема, а не
оппонента. Не человек, значит, низшее существо. Следовательно, либо слушайся и
повинуйся, либо оставайся мифом и не высовывайся.
Логично. Потому, что привычно.
Алиса вздохнула: `а сама-то разве иначе мыслю? Бэф с асфальтом сровняла, а за
что? За свои мысли. За то, что мне подумалось, а ему и в голову не приходило
сделать… Как же он попал сюда? Неужели за мной полетел?
Разве это сейчас главное? Важно найти способ вытащить его, освободить.
Оптимальным вариантом было бы попросить о встрече с графом и получить высочайшее
разрешение… Но так ей его и дали! К тому же кто может сказать, сколько Лиса
еще проведет часов, дней в боксе под присмотром медперсонала? Придут через сутки
и отконвоируют в камеру. Все. Если Бэф будет сидеть, как птица в клетке, то она,
как змея в террариуме. Видит око и зуб точит, а крыльев нетути.
Придется рискнуть. Впрочем, что она теряет? Сто бед, один ответ.
Алиса решила не мудрить: изобразить контуженную на весь состав мозговых файлов и
открыто пройти по коридорам, наплевав на камеры слежения. План здания однотипен.
Хорошо б Бэфросиаста держали на первом этаже, а не на минус первом, втором,
десятом. Еще лучше, если не в лаборатории, куда Лисе не просто будет пробраться.
