(– А «Телеграмма», – не дожидаясь вопроса, произносит Скала, – это тоже на древнем языке, в переводе получается что-то типа сообщения по Дальней Связи. Это точно из прошлого! Так значит, права была Великанша…
– А что Великанша?
– Она рассказывала, что… тсс!
Люди умолкают, не смея разрушить чары музыки и голосов, что рождены в былые времена…)
И забыть по-прежнему нельзя
Все, что мы когда-то не допели —
Милые, усталые глаза,
Серые, холодные метели.
Снова между нами города,
Жизнь нас разлучает, как и прежде;
В небе незнакомая звезда
Светит, будто памятник надежде.
Надежда – мой компас земной,
А удача – награда за смелость,
А песни – довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.
– Это все, – наконец молвит Скала, когда пропадают и музыка, и голоса. – И проход в прошлое снова закрыт.
– Проход в прошлое? – Чертополох трясет головой. – Так вот что вы…
– Нет-нет. Мы действительно искали Проход – но не в прошлое, не туда, где мы все равно ничего не сможем сделать. – Скала растирает ноющие виски. – Нам нужен Проход в иной мир, который Молния… э, да что с тобой?
Решительно вытерев слезы, Молния отвечает:
– Ничего.
– Так не пойдет.
– Да ничего со мной не случилось! Просто…
– Что «просто»? Если это действует даже на тебя…
– Действует?! Впрочем, да – действует! Это указание, и явное – на то, что именно здесь наш путь!
Чертополох и Костолом переглядываются и отходят на шаг-два. Скала уверенно утверждает ладони на плечах у младшей кудесницы. Младшей не по годам – тут старше как раз Молния, лет на восемь, – а по званию в Братстве, Скала вторая, а Молния прежде считалась примерно четвертой.
– Какое еще указание?
– Да вы что, оглохли? Надежда! ЗДЕСЬ у нас нет никакой надежды, и вы не хуже меня об этом знаете! – Молния почти кричит, но ей уже все равно. – Я поняла это еще девчонкой, именно потому и ушла! Мне удалось ВЗГЛЯНУТЬ в иной мир – и я видела, там для нас есть надежда!
Скала встряхивает ее как ребенка.
– Спокойно. Я все это знаю не хуже тебя. Откроем секрет прохода – все пойдут с нами. Думаешь, кому-то НРАВИТСЯ в Городе? Думаешь, ты единственная, кто хочет лучшей жизни? Да возьми же себя в руки, кудесница! Иначе – ты знаешь, ЧТО ждет тех, кто утратил контроль ЗДЕСЬ…
Осколок седьмой. Великанша
Приказ ясный и предельно четкий. Устроить переполох в землях Измененных, чтоб они оставили Внутренний Город в покое. Хоть на несколько дней. Что ж, по части нагнать на кого-то страху – это по адресу. Люблю такую работенку.
Способ исполнить поручение Ворона один, тот же, каким пользуются защитники Золотых Ворот, только масштаб другой. Резня с максимумом спецэффектов – фейерверки там и все что положено в героических сказках.
Волчонок и Искра прямо подпрыгивают от нетерпения. Людоед и я беззлобно подсмеиваемся над младшими. Что с них возьмешь – как следует ведь битвы и не нюхали. В том, как нам предстоит работать, они разумеют меньше, чем младенец разбирается в тех, иных мирах, куда заглянула Молния.
…Я видела ее глаза. Потом только слух прополз, какую весть принесла в Город кудесница. Верю. Человек с таким взглядом – мог смотреть в иное. В то, что до Катастрофы здесь был рай земной – не верю, старик Сказочник никогда так не выглядел, даже погружаясь в воспоминания. А вот в рай Молнии я поверить могу.
Но на пути к этому раю стоит наш ад, и еще то, что за его пределами.
То, в чем только мы, разведчики, кое-что разумеем. Кое-что. Далеко не все. И наверняка недостаточно.
Возможно, знай мы все, борьба стала бы излишней. Говорил однажды Утес – умных книг, видать, начитался, – что по-настоящему искусен не тот, кто выигрывает любое сражение, а тот, кто побеждает вовсе без боя. Мудрость эта, признаться, до меня не очень дошла. Потом князь объяснил: это обозначает умение довести врага до такого состояния, чтобы он счел битву проигранной еще до того, как вступит в нее. С такой формулировкой я вполне согласилась. К сожалению, признал Утес, о враге мы знаем слишком мало, чтобы применить сию мудрую тактику.
Вот только – чем больше информации приносят рейды разведчиков, тем меньше мы сами понимаем, что там, за Стеной, творится.
И дело даже не в том, ЧТО творится. Дело в том, КАК это происходит.
…Скорпион ушел в обычный рейд, два часа гулял по развалинам от Золотых Ворот до Разлома, пришиб пяток тварей, спокойно вернулся – и с удивлением узнал, что во Внутреннем Городе прошло несколько дней…
…Змея в последний свой поход наткнулась на ораву очень уж хитрых тварей, плюс еще погода испортилась – кислотные дожди, град, ветер. Она спаслась в канализации, ползала по туннелям сама не знает сколько, на карачках добралась до своих – а ей сообщили, что и часа не прошло…
Это не легенды. Это реальность.
Так бывало и бывает.
Но – только с теми из нас, кто выходит за Стену чаще раза в неделю. С разведчиками то есть. Я, Беркут, Людоед, погибшие Скорпион и Призрак, Ворон, Змея, Шутник, Волчица… все мы сталкивались с подобными фокусами. И Чертополох – до того, как перешел на постоянную охрану Цитадели. Скоро то же самое будет с Искрой, Волчонком и Костоломом. Уже сейчас чувствую.
Жаль, не успела с Молнией поговорить, она наверняка не укладывается ни в одну мою схему. Срок уж слишком велик…
Выходим за Стену. Все, теперь думать надо только о деле. Иначе понятно что.
То есть оно как раз непонятно, и узнавать больше – на своей горячо любимой шкуре – никому особо не хочется. По крайней мере, в себе я уверена.
Западную сторону Холма Людоед знает лучше меня, но вперед пустили Волчонка. Как и положено на испытании. Выжить – с помощью собственных способностей, а не изменчивой удачи – может только тот, кто сам встречает врага. Не по подсказке более опытных товарищей, которых, как водится, в критическую минуту рядом не будет.
До Катастрофы, по словам этих умников, Утеса и Книжника, бытовала традиция выставлять ученикам так называемые «оценки»; «отлично» обозначало, что задание выполнено как должно, «плохо» – что оно провалено, плюс имелось несколько промежуточных оценок. Тогда, быть может, оно имело смысл. Не знаю, я того мира не видела (они, кстати, тоже). Сейчас нужно знать только одно: способен ты выжить ты или нет. Проверять это иначе как в деле – значит попусту тратить время и усилия. Чего мы никак не можем позволить. Ни себе, ни кому-то другому.
Волчонок ползком возвращается обратно.
– Группа. Тролли, с десяток. На вид, амбалы.
– Искра? – смотрит Людоед на кудесницу.
Та качает головой.
– Не умею отличать диких. Пока в дело не вступят – не смогу.
