— Вы считаете, комета поспособствовала завершению Великой ночи? — спросила я, а про себя подумала: "Даже если так, причем тут я? Комета как-то влияет на КПВ детей, рожденных в год её прохода? Бред…"
— Возможно. Данных тех времен у нас нет. Всё, что досталось нам от Великой ночи — массовые захоронения да руины, — Ларзанмар покачала головой. — Целая эпоха потеряна для потомков…
— А как она называется? — спросила я.
— Кто?
— Комета.
— Комета… Масшесс.
Гранто вздрогнул и обернулся.
— Масшесс? Ты уверена?
— Конечно, — отрезала Ларзанмар. — Масшесс! Именно под таким именем она упоминается в рукописях.
Гранто внимательно посмотрел на меня.
— Масшесс с негурского значит "ключ".
Я настороженно уставилась на профессора.
— В чем…, - начала было Ларзанмар, но тут принесли ужин, и Гранто удалось увести разговор в другое русло.
Какое-то время воншесс и профессор беседовали об обстановке в Шарсе-Шарсе, о торговых сделках, о старых знакомых и новых книгах. Я ковырялась в тарелке, пытаясь отыскать хоть что-то, не имеющее приторно-сладкого вкуса местной приправы.
— Значит, Дезмон всё так же сложен и закрыт, как и тридцать лет назад, — Ларзанмар покачала головой, ставя на стол чашку с пряным бульоном, из которой она осторожно пила, глядя на разболтавшегося Гранто. — Никогда бы не подумала, что он встанет во главе ордена, с его-то видением мира. А что ты думаешь о нем, Антея? Миротворцы уже сделали тебе предложение, от которого нельзя отказаться? Или их опередили… другие?
Я за раз проглотила кусок мяса, и как-то уж совсем по-детски уставилась на Гранто. Профессор отвернулся.
— О, дитя, не стоит ждать знаков от Эрика, — прошипела Ларзанмар, и я, вздрогнув, взглянула на верховную воншесс. — Как это унизительно, не правда ли? Ждать разрешения от мужчины.
— Извините, но я плохо знакома с традициями вашего народа, — осторожно начала я. — Я потеряла нить разговора
Негурка задумчиво рассматривала имитацию звездного неба.
— Ты из Глирзы, верно, Антея? — она опустила голову и подождала, пока я кивну. — Темное место. Когда-то это было поселение тюремщиков, хранящих Клыки Ветра. "И в чассс ночной завоет ветер среди зубов угрюмых скал. Ты видел много зла на сссвете, но и крупицы не видал, коль не был ты в темницах этих". Ты не знакома с творчеством оркских кхэйди-харов?
— Я даже не знаю, кто это, — честно призналась я.
— В университете отменили мировую художественную культуру? — Ларзанмар недовольно посмотрела на Гранто, который в ответ лишь пожал плечами.
— Нет, но пока мы проходили лишь культуру эльфов и гоблинов, — я скопировала жест профессора.
— А тебе самой разве не интересен мир за границами острова? — негурка поднялась и направилась к стеллажам с книгами. — Здесь собраны не только религиозные тексты, как вы могли подумать. — Ларзанмар провела рукой по переплетам. — Оркские баллады и эпосы, наполненные неиссякаемой бравадой и спесивой храбростью, гоблинские песни и поэмы о свободе и силе родной земли, эльфийские альтаттирны, воспевающие превосходство расы светлых, человеческие романы о вечной любви и вечной войне…
Негурка любовно погладила тонкий золотистый корешок одного из томов.
— Мифы и классика, религия и военное ремесло… Одно без другого не существует, как мужчина без женщины, — Ларзанмар обернулась. В руках она держала довольно большую по формату, но тонкую книгу, что-то вроде атласа. — "Среди снегов далеких гор был выкован его топор"…
Двинувшись к креслу, воншесс протянула книгу мне.
— Ты, как я слышала, не поладила с орками, — произнесла она. — Возможно, знай ты их лучше культуру, ты бы не была столь неосмотрительна. Возьми. Это альбом иллюстраций к некоторым наиболее популярным мифам оркских кланов.
Чего я не ожидала от этого вечера, так это подарков. Мне стало неловко.
— Наверное, она очень дорогая, — промямлила я, принимая книгу. Это было современное издание, с глянцевой суперобложкой, с которой на меня смотрел закованный в броню четырехглазый дракон. Иллюстрация была выполнена настолько мастерски, что чудовище казалось объемным, готовым в любую минуту выпрыгнуть в комнату через темную рамку, обрамлявшую рисунок.
— Потрясающе, — прошептала я, осторожно касаясь морды дракона. — Большое вам спасибо… Она великолепна.
Ларзанмар удовлетворенно улыбнулась.
— Ты получила великий дар, дитя, — заговорила она, усаживаясь поудобнее и подбирая хвост. — Если миротворцы так желают лицезреть тебя в своих рядах, то стоит поучиться видеть мир таким, каков он есть. Учиться видеть…
Она замолчала, потирая пальцами висок.
— В одной из од Матери, — наконец, заговорила воншесс. — Мы просим её помочь лучше видеть и понять то, что мы увидели.
— Это бы мне не помешало, — ответила я, опуская взгляд на книгу.
— Тебе в этом поможет опыт, — чересчур резко отозвался профессор, бросив столовые приборы на тарелку так, что те зазвенели. — Благодарю за ужин, Ларзанмар, и за беседу в этот жаркий вечер.
— Думаю, что вы ещё меня навестите, — негурка улыбнулась ему, обнажая острые зубы. — Мы продолжим нашу беседу.
— Буду ждать с нетерпением, — прижимая руку к сердцу, отозвался Гранто. — Антея, иди, спускайся, я немного задержусь.
Ларзанмар обернулась ко мне.
— Рада знакомству, Антея. Увидимся позже. Не забывай, что я сказала тебе.
От её алых глаз в поле зрения мерцали точки, будто я смотрела на пламя свечей. Я снова сморгнула.
— Ещё раз благодарю за подарок, — я поклонилась, прижимая книгу груди. — До скорой встречи.
* * *
— Ну и как тебе конференция? Если ты расскажешь правду о себе, будет куда веселее.
— Обычно мою правду разбалтываешь ты, — я поглощала завтрак с немыслимой скоростью, решив, таким образом, побыстрее отделаться от Хариса.
Три дня подряд, с четырех до восьми, мы просиживали на скучнейших конференциях в Институте абстрактной физики. Сначала доклад зачитывал один из профессоров, затем его ассистент рассказывал о процессе исследования, после чего они вместе представляли результаты, а участвующие в конференции ученые переходили к дискуссии и начинали сыпать вопросами. На один доклад отводился один день. Итого конференцию умудрились растянуть на две недели, причем выступление Гранто по расписанию стояло предпоследним. По мне, так неспроста.
До трех часов мы сидели в отеле, а профессор разгуливал неизвестно где. Если он вообще ночевал в номере.
— Может, сходим в музей? — предложил Харис. — Скучно торчать здесь весь день.
