Шестиногая машина вздрогнула и зашагала по исстрелянной земле. Светосфера на конце дула налилась грозным сиянием, готовясь испепелить все, что прикажут.
Томурайны бросились врассыпную, спасаясь от захваченного танка. Раскаленная добела светосфера извергла один всесжигающий импульс… другой…
Далеко позади бумкали «Холмы» и огрызалась артиллерия ГИОТ. Битва шла уже у самых стен — защитники купола вынужденно отступали, не в силах сдержать натиск исполинских комбайнов.
— Надо сваливать, — поморщился Гангегорос, оценив ситуацию.
— Сваливай, если хочешь, — пожал плечами Моргнеуморос, направляя танк в самое сердце противника. — А я наступаю.
— Бессмысленно. Твоя бригада в глубокой заднице, комбат. Один ты ничего не сделаешь.
— Знаю.
— Тогда хули ж ты…
— Выиграю немного времени. Ты иди, я один справлюсь.
Гангегорос поерзал на сиденье, бросил быстрый взгляд на люк, а затем прижал покрепче плазмомет и вздохнул:
— Наверное, я тоже дурак…
Меньше чем через минуту танк влетел в окружение томурайцев. По нему стреляли, но как-то неохотно — похоже, опасались за товарища. Томурайская танкистка все так же лежала без сознания в углу кабины.
Моргнеуморос бешено шуровал рычагами, правой ногой давя на газ, а левой колотя по гашетке. Ему никак не удавалось отогнать настырных томурайцев. Система наведения сильно барахлила, то ли поврежденная обстрелом из плазмомета, то ли сломанная уже давно.
— Помнишь, как Язен штурмовали, комбат? — усмехнулся Гангегорос, высовываясь из люка с плазмометом.
— Помню, замполит. Помню.
Очередь плазменных сгустков заставила противника отступить. Гангегорос поливал все вокруг щедрой рукой, особенно не целясь — трупы и без того падали один за другим.
Сделав еще несколько отрывистых выстрелов, Гангегорос влез обратно и с сожалением заметил:
— Смесь у меня кончается. Тут случаем баллончика нету?
Сжатой смеси в танке не нашлось. Только два запасных энергетика и канистра мутного вонючего спирта. При наличии химлаборатории и кое-каких реактивов Гангегорос мог бы сварганить из него сжатую смесь — пусть и весьма скверного качества, — но в полевых условиях о подобном нечего и думать.
Сделав еще сотню шагов, танк остановился. Моргнеуморос отпустил рычаги и задумчиво уставился на монитор. Впереди высился тяжелый десятиногий бронетранспортер. Не такой массивный, прочный и вместительный, как «Черепаха», но тоже весьма надежный и гораздо более скоростной. Рядом стояли четыре гражданских пода, два геродерма и несколько вооруженных бойцов в черно-красных одеждах.
На приборной панели вдруг загорелся зеленый огонек. Моргнеуморос несколько секунд смотрел на него, а затем, поколебавшись, коснулся сенсора.
Динамик сразу гневно заорал:
— Три-двенадцать, почему не отвечаешь?! Чего назад прешь, крыса трусливая?!
— Получил повреждение, возвращаюсь на базу, — как можно более невнятным голосом ответил Моргнеуморос.
На той стороне воцарилось молчание. Бойцы на мониторе заметно напряглись, сверля подошедший танк подозрительными взглядами.
— Три-двенадцать, а что это у тебя с голосом? — спросили наконец Моргнеумороса.
— Охрип, — ответил тот.
— И пол заодно сменил, ага?
Моргнеуморос плотно сжал губы, сверля злым взглядом оглушенную танкистку. У него как-то вылетело из головы, что захваченной машиной управляла женщина.
А вот ее командир об этом прекрасно помнил.
Недолго думая, мутант саданул ногой по гашетке, паля по бронетранспортеру. Мониторы на миг заволокло слепящим светом… а потом он исчез, и изображение стало прежним.
В точности прежним. Ничего не изменилось. Бронетранспортер остался целехоньким, легковушки не пострадали, бойцы как стояли, так и стоят. Только зло усмехаются.
А в воздухе тает голубоватая пелена. Передвижной штаб томурайцев оказался оснащен силовой установкой. Причем весьма мощной.
— Вылезай, скотина, — мягко, даже ласково приказал командир томурайцев. — Не то подорву вместе с машиной.
— Атак ты меня пончиком угостишь, — хмыкнул Моргнеуморос. — С малиновым джемом.
— Зависит от того, что там с три-двенадцать стало. Ты ее грохнул?
— Дышит пока.
— Тогда и мы тебя не грохнем… сразу по крайней мере.
— А ничего, что у меня тут заложник?
— Я своих бойцов берегу, конечно, но это все-таки война, — равнодушно ответил командир. — Пять секунд тебе, чтобы вылезти, — а потом подрываю вместе с заложником.
Моргнеуморос взялся за поручни. Однако Гангегорос схватил его за плечо. Выключив связь, бывший замполит прошипел:
— Сиди. Они думают, что ты тут один — вот и дадим им одного.
— Почему тебя?
— Потому что я танк водить не умею.
С этими словами Гангегорос распахнул люк и высунулся наружу с поднятыми руками. На нем тут же скрестилось с полдюжины прицелов. Мутант оскалился безгубыми челюстями, и томурайцы явственно побледнели.
— Дайте-ка я на него сам посмотрю, — послышался голос из бронетранспортера. Бронированные двери разъехались в сторону, и наземь ступил благообразный старик с седыми волосами.
Моргнеуморос узнал его с первого взгляда. Диротренорос, лидер очистителей.
Вслед за ним вышел немолодой, очень высокий мужчина с квадратным подбородком. Его Моргнеуморос прежде не видел.
— Подтащите этого, — скомандовал высокий. Голос оказался знакомым. Именно он вел с ними переговоры по радио.
Гангегороса подвели поближе к командирам. Диротренорос прищурился, осматривая пленника с головы до ног, и с интересом произнес:
— Несомненный мутант — это очевидно даже профану. Весьма необычный цвет кожи. Нос отсутствует, вместо него мы видим два продольных разреза-ноздри. Губы также отсутствуют, обнажая зубы и десны. Причем следует заметить, что ни нос, ни губы не были отрезаны или удалены иным способом — здесь безусловно потрудилась сконь. Было бы весьма любопытным понаблюдать за этим процессом — сокращались ли данные органы в размерах, пока не стали практически неосязаемыми рудиментами, или же они просто высохли и отвалились?
— Сокращались, — весело ответил Гангегорос. — Это не одномоментно произошло. После того как нас облучило в Судном Часе, одни изменились сразу же — и этим особенно не позавидуешь, уж очень болезненно у них все протекало. А вот другим, в том числе и мне, повезло больше — мы менялись постепенно. Кажется, у меня это окончательно прекратилось только через три месяца.
— Вот как? — искренне заинтересовался Диротренорос, — Весьма любопытные сведения. Говорите, болезненных ощущений у вас не было?
