могла снова добраться до Пути, не так скоро. Пройдет много часов, прежде чем она сможет даже увидеть его. Нона понятия не имела, как они могли надеяться проникнуть в крепость Шерзал так глубоко, не будучи захваченными стражниками. А без корабль-сердца не было ни малейшего шанса спасти настоятельницу.
— Мы уже близко, — сказала Клера. — Впереди стража. Меня они знают. Но вас обеих закуют в цепи.
Нона нахмурилась. Она чувствовала себя немного лучше, но едва ли могла сражаться. Боль и тошнота сменились усталостью, голодом и жестокой жаждой. Ребра все еще беспокоили ее, но, возможно, были скорее ушиблены, чем сломаны. Ее нос горел в том месте, где его порезал Лано Таксис. Но именно этот огонь разозлил ее, гнев отогнал усталость на задний план:
— Сколько? Я не хочу убивать их без крайней необходимости.
Что? Кеот хранил молчание с тех пор, как Нона пошла по Пути, но теперь он заговорил. Убей их! Они — враги!
— Обычно дежурят четверо, и еще двадцать недалеко. Это качественные солдаты, ветераны. Шерзал доверяет ной-гуин не больше, чем должна. На стенах есть сигилы, которые, как говорят, можно использовать, чтобы разрушить их в случае нападения.
— Значит, мы проникнем незамеченными, — сказала Чайник.
— Неужели вы думаете, что со всеми ной-гуин в мире, связанными с подвалами ее дворца, у Шерзал нет защиты от тайного проникновения? — Клера закатила глаза. — Это невозможно. Я привела вас сюда, чтобы доказать это.
Чайник и Нона обменялись взглядами, их лица были в тени, свет фонаря Клеры выхватывал из темноты только краешки. Они обменялись кивками. Нона знала, что даже без нить-связи они обе поняли бы друг друга.
— Нам придется убить их всех, — сказала Нона.
Да! Кеот вспыхнул на ее груди, поднимаясь вдоль обеих ключиц. Да!
Клера фыркнула.
— Тебе повезет, если ты убьешь одного из них до того, как они схватят тебя, Нона. И Чайник повезет, если она вообще до них доберется.
— Разве ной-гуин не научили тебя тому, что может сделать тень-работа, Клера? — Чайник сжала бледную руку в черный кулак, из ее пальцев потекла ночь. — Я могу быть раненой, но моя тень все еще способна разрывать.
Клера пожала плечами:
— Молись, если хочешь. Вы обе будете мертвы еще до того, как прибудет подкрепление.
Нона знала, что это правда, и знала, что Чайник согласна с ней. Но это не имело значения. Когда настоятельница и корабль-сердце находятся в пределах досягаемости, ни одна сестра, Серая или Красная, не бросит их. Монахиня последовала совету Клеры и склонила голову, чтобы помолиться.
Нона подавила желание присоединиться к молитвам Чайник и, вместо этого, оглядела голый туннель в поисках вдохновения.
— Что нам действительно нужно, — сказала она, — так это отвлечение.
Ноне так и не удалось узнать, что Клера хотела сказать по этому поводу. Гулкое эхо грома, донесшееся до туннеля из дворца наверху, вырвало слова из их ртов.
41
НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО
— ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ПЫТКАМИ добиться от меня признания? В моем собственном доме? — Шея Шерзал горела красным над белой пеной воротника. Она выглядела скорее разъяренной, чем испуганной.
— Против вас выдвинуты серьезные обвинения, Шерзал. — Сестра Агика устремила взгляд своих темных глаз на женщину, постепенно привыкая к своей новой роли. — Ваша служащая украла предмет неисчислимой ценности, воспользовавшись положением, которое она смогла получить только по вашему настоянию. Ваша безоговорочная гарантия ее хорошего поведения требует, чтобы вы ответили на наши вопросы. Такое же расследование было бы проведено и в любом подобном случае.
— Тогда вам лучше проголосовать. У меня неотложные дела. — Шерзал нетерпеливо махнул рукой Агике. — Ожидается еще очень много гостей...
— Вам нечего предложить в свою защиту? — Агика подняла бровь.
— Да, и я тоже не признаю себя виновной. — Шерзал перегнулась через ограду и посмотрела мимо судей на Стекло. — И у меня нет никакого особого освобождения!
На взгляд Стекла, Шерзал выглядела чересчур самоуверенной, хотя она подозревала, что самоуверенность этой женщины, как и цвет ее глаз, не может потускнеть. Упади Шерзал когда-нибудь с утеса, она будет выглядеть абсолютно уверенной, что скалы несутся ее поприветствовать, подумала Стекло.
— Тогда мы обсудим наш вердикт. — Сестра Агика отодвинула стул. — Суд может признать вас виновной, невиновной или потребовать ответить на вопросы.
По обе стороны от Агики братья Селдом и Даймеон развернули свои стулья так, чтобы все трое смотрели друг на друга. Они наклонились вперед, почти соприкасаясь головами. Агика обратилась к двум своим коллегам-судьям, что привело к быстрому обмену горячими шепотками. Стекло посочувствовала им: она поставила их в трудное положение. Либо следовать своему очевидному долгу и рисковать гневом самой могущественной женщины империи в ее собственных стенах, либо игнорировать свой долг и нанести инквизиции сокрушительный удар перед собравшимися предводителями Сис, одновременно теряя возможность вернуть одно из самых ценных владений церкви. Даже спор о решении был потерей лица и авторитета. Даймеон, скорее всего, выбрал бы «невиновна», какие бы доказательства ему ни были представлены, но, к счастью, для решения требовалось только большинство и не было никакого способа заставить Агику и Селдома отказаться от дальнейшего расследования.
Стекло наблюдала и слушала, улавливая лишь отдельные слова, но хорошо понимая направление дискуссии. Как и ожидалось, Агика и Селдом недоверчиво отнеслись к отказу Даймеона подвергнуть Шерзал допросу, и оба выглядели так, словно их раздражала неспособность убедить его в обратном.
А потом случилось нечто неожиданное. Паузы Селдома. Злые восклицания; он, похоже, злился на Агику. А от нее — неверие.
По спине Стекла пробежал холодок. Может быть, его каким-то образом подкупили? Он всегда казался идеальным инквизитором. Нет семьи, на
