Резко выпрямившись, Софи повернулась ко мне и требовательно спросила:
— Где она?!
Благо у меня было время подготовиться к этому вопросу, и я ухитрился не выдать своего замешательства. Стараясь не переигрывать, я с искренним недоумением произнёс:
— О чём вы говорите?
— О записи!
— О какой записи? — невинно осведомился я. — У вас что-то пропало?… Ах да, понимаю. Теперь я вспомнил, что господин де Бельфор производил у пульта какие-то манипуляции.
— А он не включал визор?
— Нет, не включал.
В конце концов, я не солгал. Морис действительно не включал визор, это я включил его, а он лишь выключил и забрал карточку с записью.
Софи облегчённо вздохнула и всё же, очевидно для пущей верности, испытующе посмотрела на меня. Её взгляд вдруг показался мне таким странно-знакомым, что я непроизвольно послал в её направлении тестовое заклятие…
С этим я явно переборщил. И не только потому, что был слегка взвинчен, но также и по той причине, что ещё не успел приноровиться к местным условиям. Из-за интенсивной эксплуатации Формирующие здесь были возбуждены до предела и, образно говоря, гудели, как провода высоковольтной линии при значительной перегрузке.
Впрочем, я не оправдываюсь. Просто объясняю, почему вместо безобидного толчка у меня получился нокаутирующий удар. Софи пошатнулась и, если бы я вовремя не среагировал, упала бы в обморок на пол. А так её падение было более мягким — прямиком в мои объятия.
Подхватив бесчувственную Софи на руки, я несколько минут простоял в неподвижности, потрясённый и обалделый. Потрясён я был своим открытием, а обалдел от того, что держал это открытие в своих объятиях, крепко прижимая к себе. Должен признать, что второе довлело над первым, и я испытывал огромный соблазн сейчас же, не теряя ни секунды, взбежать с ней наверх, запереться в первой попавшейся спальне и чисто по-мужски воспользоваться её состоянием. Лишь неимоверным усилием воли я подавил в себе это недостойное желание, однако не смог удержаться, чтобы не поцеловать её бесчувственные губы.
То ли под воздействием моего поцелуя, то ли просто потому, что прошло достаточно времени, Софи начала подавать признаки жизни. Веки её дрогнули, дыхание стало более глубоким и ритмичным, а щёки слегка заалели.
Я усадил Софи в кресло, а сам сел рядом с ней. Кресло оказалось достаточно вместительным для нас обоих, но недостаточно просторным, чтобы мы могли сидеть, не прикасаясь друг к другу. Мало того, правой рукой я обнимал Софи за плечи, а моя левая рука лежала на её бедре. Я пытался заставить себя убрать хоть эту руку, но все мои аргументы на сей счёт казались мне неубедительными.
Наконец Софи распахнула глаза и посмотрела на меня затуманенным взглядом. Затем смущённо улыбнулась и произнесла:
— Не знаю, что на меня нашло.
«Зато я знаю», — подумал я.
Впрочем, думал я не только об этом. Мои мысли двигались в двух разных направлениях, одновременно и независимо друг от друга. Как сказала бы в шутку Диана, мой мозг переключился в режим реальной многозадачности. Однако мне было не до шуток.
Я думал о своём открытии. Софи оказалась непробуждённой ведьмой. Причём, судя по характерному «эху», у неё был скрытый Дар, унаследованный от отца-колдуна, а её мать была простой смертной. Возможно, её отец был мутантом или сыном (или даже внуком) мутанта, но лично я не верил в существование мутационного Дара. Я не видел ни единого мутанта-колдуна, и никто из тех, с кем я разговаривал об этом, не мог назвать мне ни одного конкретного имени — только «кто-то», «где-то», «когда-то». Я же привык доверять фактам, не полагаясь на слухи.
А факт состоял в том, что Софи — полукровка. Но откуда она взялась? Кто её отец? Неужели Кевин? О, ужас!..
Хотя нет, вряд ли. Из послания Кевина следовало, что он открыл этот мир около пятнадцати лет назад, а Софи сейчас девятнадцать-двадцать, не меньше. Конечно, возможен и такой вариант, что она родилась в другом мире, а в возрасте пяти лет Кевин продал её здесь на невольничьем рынке… Чушь! Кевин псих, но не чудовище. Он обожает всех своих сестёр, даже ненормальную Ди, даже распутницу Алису по прозвищу Из-Рук-в-Руки; по-своему он любит и Пенелопу, хотя сам не признаётся себе в этом. Семья для него святое, и будь у него дочь, он бы души в ней не чаял. В сущности, ты хороший парень, Кевин… но почему я терпеть тебя не могу?…
Итак, остаётся Александр. Похоже, Софи его дочь, о существовании которой он не подозревает. Нечего сказать, хорошенькая перспектива! А если ещё окажется, что Диана права насчёт той девушки, Дженнифер, то и вовсе получается цепь дичайших, попросту невозможных совпадений.
Нет, надо же — у первого человека, которого я повстречал в мире простых смертных, обнаружился колдовской Дар! И скорее всего, это моя родственница. Сказал бы кому — не поверят…
Параллельно с этим я думал о Софи не как о полукровке и моей предполагаемой кузине, а как о женщине, которая в считанные минуты заставила меня потерять голову. Я думал о том, что на одной Радке свет клином не сошёлся. То же самое я думал о Дейдре. Вместе с тем, я сильно подозревал, что свет для меня всё-таки сходится клином — но теперь на Софи. Случайная встреча, одно невинное прикосновение, и вся моя личная жизнь полетела вверх тормашками… Мамочка, я влип!
— Пожалуйста, — слабым голосом произнесла Софи; видно было, что она ещё плохо себя чувствует. — Не смотрите на меня так.
— Как?
— Ну, так… так, как вы смотрите.
— Я не могу смотреть на вас по-другому, — честно ответил я. — Смотрю так, как выходит.
Софи тяжело вздохнула:
— В этом моя беда… Тогда совсем не смотрите.
— Вы требуете от меня невозможного, — сказал я, и это была чистая правда.
Она слегка вздёрнула подбородок, видимо с тем, чтобы, глядя мне прямо в глаза, попросить меня пересесть в другое кресло. А я как раз и сам собирался это сделать и уже подался немного вперёд. У нас получились на редкость синхронные движения, наши губы встретились и совершенно неожиданно слились в поцелуе.
Поцелуй был жарким и взаимным, но длился недолго. Не говоря ни слова, Софи высвободилась из моих объятий и встала. На ногах она держалась не очень уверенно, но упасть ей уже не грозило. Молча она обошла столик и опустилась в кресло, которое я занимал во время разговора с Морисом. Затем взяла стакан с недопитым мной апельсиновым соком и скептически посмотрела на него.
— Это ваш?
— Да, мой.
— Тогда хуже не будет.
— В каком смысле? — не понял я.
— Всё равно мы целовались.
Я смутился и на пару секунд отвёл взгляд от Софи, но потом снова уставился на неё.
