— Я же говорил, она — редонийка! — зло ухмыльнулся человек с дубинкой, оборачиваясь к остальным, — я сразу заподозрил! Только эти к’Зирдовы подстилки могут ходить по земле честных людей в капюшонах, словно гниющие некроманты!
— Ыы, красивая! — дебиловато оскалился один из его спутников, поигрывая веревкой.
— Да как вы смеете! — возмутилась Принцесса, кипя от негодования, — немедленно убирайтесь вон! — Она поспешила к стонущему на полу Наставнику, но селяне преградили ей дорогу.
— Говорят, редонийские женщины любят ублажать своих союзников со змеиными языками! — осклабился человек с дубинкой, — а сейчас ты покажешь нам, как вы это делаете! — Он схватил ее за отворот платья и рывком дернул к себе.
— Подлец! — воскликнула Айлани и влепила ему пощечину.
— Ах ты к’Зирдская мразь! — взревел тот и с размаху ударил Принцессу в лицо.
Айлани вскрикнула и, отлетев на пару шагов, упала на пол. В этот момент не подававшая ни звука Лимми оказалась за спиной у нападающих с большим кувшином в руках. Она замахнулась и изо всех сил разбила кувшин на голове одного из селян. Тот заорал и, не удержавшись на ногах, грохнулся наземь. Старушка выхватила из уложенных в высокую прическу седых волос острую заколку длиной в добрый кинжал и ткнула ею в человека с дубинкой. Тот в последний момент закрылся рукой, и острая спица заколки пронзила ему ладонь насквозь. Человек взревел, роняя дубинку, и в следующий же миг бросился на старую фрейлину, отшвыривая ее в стену. Сбитая с ног Лимми врезалась в стоящий у стены грубый туалетный столик и потеряла сознание.
— Агррх! — взревел раненый налетчик, — эти твари еще и дергаются! Из-за их подлости и низости сотни честных сабийцев каждый год гибнут под ударами к’Зирдских сабель, а они тут показывают нам свою гордость! — Он подскочил к одному из своих спутников и вырвал у него из руки нож. — Я покажу тебе, грязная к’Зирдова подстилка, что крестьянин Сабии гораздо искуснее в любви, чем любой хан змеиных языков! — Он сжал нож и двинулся к лежащей на полу Принцессе. — Ты ублажишь нас всех! Ты ответишь мне за каждую невинную душу, сгинувшую в рабстве! — Селянин обернулся к своим: — А ну, вяжи ее!
Налетчики бросились к Айлани, на ходу готовя веревки, как вдруг из коридора в комнату, коротко сверкнув, влетела Магическая Стрела. Главарь заорал, судорожно пытаясь схватиться руками за дымящуюся в спине глубокую рану, и рухнул возле Принцессы. Второе заклятье поразило ближайшего к Айлани селянина, и оставшиеся в живых налетчики в панике заметались, пытаясь найти укрытие. Лорд Тэрвис с покрытым кровью лицом с трудом вполз на порог комнаты и, с трудом стирая заливающую глаза кровь, зашептал слова заклинания. Увидев, что атаковавший их маг всего лишь находящийся на грани беспамятства лежащий на полу старик, налетчики рванулись к нему, пытаясь опередить старого волшебника. Они опоздали на короткое мгновение. Огненный Веер ударил в них почти в упор, насквозь прожигая тела сотнями пылающих жемчужин, и мгновенно поджег комнату.
— Что случилось?! — В коридоре раздались крики, и послышался топот ног.
— Ардисса Прекраснейшая! — воскликнул трактирщик, появляясь на пороге, — что здесь… — Он увидел представшую перед ним картину и в ужасе приложил руку к сердцу: — Великие Боги! Да куда же вы смотрите! — Трактирщик бросился к Принцессе и принялся вытаскивать ее в коридор, подальше от огня. — Марика! — закричал он, — скорее зови сюда всех! Несите воды! У нас пожар!
— Помогите Лорду Тэрвису, я справлюсь сама. — Айлани, размазывая текущие по лицу слезы с капающей из разбитой губы кровью, указала на бессознательного волшебника.
Она поднялась на ноги, поправляя разорванное платье, и поспешила к лежащей без чувств Лимми. Через минуту комната заполнилась людьми с ведрами, и огонь был погашен. Старого мага и Первую Фрейлину перенесли в комнату Тэрвиса и Вэйдина, и Принцесса немедленно приступила к исцелению.
— Ратак, пожалей его безумную душу Ардисса Прекраснейшая, — прошептал трактирщик, провожая взглядом своих работников, выносящих трупы, — он пришел к нам в деревню месяц назад… сказал, что больше идти ему некуда. А это, — он кивнул на остальные тела, — были его троюродные браться. Раньше он жил недалеко от границы с Редонией, и во время последнего набега к’Зирдов песочники всех его домашних убили либо угнали в рабство! Он получил сильный удар по голове, и змеиные языки сочли его мертвым. Видать, разум-то у него и помутился…
Трактирщик зашептал слова молитвы, потрясенно покачивая головой, после чего, опасливо покосившись на своих постояльцев, произнес:
— Я предоставлю вам другую комнату, влиятельная Миледи! — Он вздрогнул, глядя на то, как исцеляющее заклятье белым светом изливается на разбитую губу Айлани, в краткий миг не оставляя от раны и следа, и торопливо добавил: — Не извольте беспокоиться, о, могущественная, все за счет заведения!
У пограничного форта караван сделал остановку, и Трэрг спрыгнул на землю, с удовольствием разминая ноги. Ехать внутри нагруженной товаром повозке, словно женщина или немощный старец, было непривычно и не особо приятно. Но сударь Румака настоял на том, что Трэрг не должен покупать себе коня, ибо в пустыне лошадь будет лишь обузой. С этим сложно было поспорить. Шаман хорошо помнил, как страдали от жажды могучие оркские боевые кони во время рейдов на песочников. Приходилось брать с собой много воды, что сильно замедляло передвижение отрядов и ограничивало дальность боевых вылазок. Что же тогда говорить о молодом неопытном скакуне? Торговцы предлагали ему в подарок отличного нимийского годовалого жеребца, но сразу же предупреждали, что длительный переход через Ратхаш пагубно скажется на его здоровье и физических кондициях. Покупать же простенькую лошадку, чтобы заморить ее в иссушенной пустыне, было не в правилах орков. В результате Трэрг решил, что обдумает вопрос о приобретении человеческого скакуна после того, как вернется из Проклятого Храма. Если, конечно, вернется. Пока Румака проходил формальности с представителями пограничной стражи, Трэрг бродил вдоль колонны и рассматривал караван. Вся процессия состояла из семи фургонов, пять из которых везли товар, в двух других, обшитых толстыми деревянными брусками, стянутыми металлическими лентами, находился запас воды и пищи. По большому счету, что бы ни случилось в пустыне, от голода каравану смерть точно не грозила — все приготовленные на продажу товары были продуктами питания. Торговцы сразу заявили, что сейчас это лучший товар, учитывая наступившие времена. У к’Зирдов перенаселение, и пустыня уже не в силах прокормить бесчисленные миллионы ртов. А продукты из человеческих Королевств ценились в Ратхаш как деликатесы и в менее голодные годы. Так что можно было не сомневаться в успехе торгового предприятия, при небольшом условии: каравану удастся дойти до Чхон Чхун Кина и обратно. Если бы не эта мелочь, то можно было снарядить и два десятка фургонов, благо песочники оторвут товар с руками и ногами. Главное, во всем походе не дать оторвать себе эти самые руки и ноги по-настоящему, где-нибудь в бескрайних песках Ратхаш, в которых за последнее время бесследно сгинул уже не один караван.
