Девушка почувствовала, как за секунду ее бросило сначала в жар, потом в холод. Она даже не успела подумать, что ей делать и как себя вести. Как сдержать холодную гримасу на лице, после реакции своих сестер. Как объяснить появление раненного Перводружинника рядом с собой.
Как объяснить свое появление.
Голоса приближались, и Олиф поняла, что никогда еще не испытывала такого страха. Нет, ужаса. Это было не похоже на тот страх, что терзал ее в пустыне. Там ей нужно было прислушиваться к человеческим инстинктам — лишь бы выжить. Тогда страх пропитывал каждую клеточку кожи, поселялся везде. Сейчас страх был в животе. И он явно норовил вырваться наружу, потому что такой натянутой струны, тянущейся буквально по всему позвоночнику, и комком застрявшей в горле, Олиф не чувствовала еще никогда. Никогда.
Она сцепила трясущиеся руки. Приподняла подбородок. Успела сделать вдох.
— А мы много чего вкусненького прикупили! — радостно сообщила Марика.
— Даже осталось немного мелочи! — поддержала Тара.
Девчонки влетели на кухню, словно только-только пробудившиеся птички — задорные и румяные. Олиф почувствовала, как сердце екнуло внутри. Она прекрасно помнила, как девчонки провожали ее на смерть, ведь ей, Олиф, не суждено было вернуться. А сейчас они казались такими беззаботными, такими счастливыми, как будто и не было ничего. Как будто жизнь действительно продолжалась.
Марика первая заметила, что Дерек стоит в какой-то напряженной позе, сжимая в руках кухонный нож.
— Что-то случилось? — улыбка тут же слетела с ее лица. Девушка в одну секунду напряглась, и приготовилась выслушать что-то ужасное.
Пробудившаяся птичка. Нет, теперь уже нет. Все-таки Марика стала другой. Такой, какой Олиф ее и представляла: взрослой, собранной… и убитой горем. Неожиданно стало заметно, как опустились ее плечи, чуть осунулась кожа вокруг глаз.
— Твоя сестра тут, — хмуро сказал ей Дерек.
Почему-то Олиф показалось, что ему совершенно не хотелось говорить ей об этой неприятной новости. Особенно после того, как изменилось ее лицо.
— Сестра? — побледнела девушка и так резко повернулась в их с Лексом сторону, что Олиф чуть не шарахнулась с табуретки.
Она думала, что сейчас увидит на лице своей младшей сестры непонимание, неприязнь или еще что-то. Она готовилась к тому, что придется выдавливать из себя какое-то нелепое оправдание и пытаться объяснить свое появление. Ведь Олиф была Изгнанницей, и Марика с Тарой должны были с осторожностью смотреть на нее и говорить с ней.
Но когда она увидела эту ужасную, всеобъемлющую боль в глазах сестры, то почувствовала невероятный стыд. Берегини, неужели она думала, что ее собственная сестра возненавидит ее?! Родная, любимая сестра. Олиф спасла ей жизнь, она поступила так, как должны была поступить. Для Марики она не была преступницей. Конечно, не была. Олиф осознала это настолько ясно, что была готова поклясться, будто слышала грохот, с которым рухнул огромный камень с ее души.
Марика не стала спрашивать, как и почему. Она просто прижала ладошки к лицу и разревелась прямо перед ними.
— Я думала, ты больше никогда не вернешься… — сквозь всхлипы выдавила она.
Олиф неловко поднялась и подошла к младшей сестренке, осторожно обняв ее за плечи и прижав к себе. Чтобы с ними не случилось, как бы тяжело им не было, Марика навсегда останется все тем же ребенком, который так любил прижиматься к плечу старшей сестры и старательно сдерживать слезы.
Только вот на этот раз не сдержалась не только Марика.
Олиф уткнулась носом ей в плечо, и почувствовала, как соленая жидкость пропитала ее платье.
— Я бы вас не оставила, — выдавила Олиф, прижимая к себе сестру еще сильнее.
— Столько времени прошло, Изгнанники ведь не возвращаются, — она всхлипывала в руках Олиф с такой силой, что девушка боялась ее не удержать.
Берегини, неужели она еще сомневалась, стоит ли ей идти к ним?! Своим изгнанием она принесла им столько боли. Как после этого можно было так эгоистично лишать их шанса знать правду?! Олиф почувствовала себя последней сволочью, не лучше Хозяина Песчаников.
— Возвращаются, — прошептала девушка, — еще как возвращаются.
— Олии-и-иф, это все из-за меня-я-а-а… все это произошло из-за меня-а-а…
— Что?! — опешила она от такого заявления, оторвала сестру от себя и посмотрела в ее красные глаза. — С ума сошла?! Ты здесь не причем! Не смей винить себя!
— Ты попала туда из-за меня! — всхлипывала Марика, и слезы потекли из ее глаз с двойной силой. — Если бы не я, ничего бы этого не было!
Олиф вновь обняла ее, понимая, что словами она не сможет ее переубедить. Вина — настолько иссушающее чувство, от которого просто так не избавиться. Олиф это знала, как никто другой.
Неожиданно девушка почувствовала, как сзади к ней прижался еще один самый дорогой человечек в ее жизни. Тара не плакала, но она с такой силой стиснула свою старшую сестру, что на секунду Олиф показалось, будто ее просто раздавят.
В этот момент она поняла, что все это время ей так же отчаянно хотелось вернуться в семью, как и вырваться из пустыни. Она была нужна здесь. Нужна своим мелким и противным сестрам и брату. Олиф так хотелось знать, что у них все хорошо… что они живут, что дышат. Она догадывалась, что Марика будет винить себя. И Дереку она ничего не рассказывала, потому что очень-очень боялась. Наверное, на какую-то долю секунды они поверили, что все будет хорошо. Что теперь, наконец-то, все будет, как раньше.
Но они забыли об одной очень маленькой детальке.
Изгнанники действительно не возвращаются.
Марика прижималась к старшей сестре с такой силой, будто боялась, что сейчас моргнет и наваждение исчезнет. Она положила голову на плечо Олиф и обхватила руками ее тощую талию. Позади девушки пристроилась Тара, зачем-то начавшая переплетать ее косу, расчесывая железными прутьями скопившиеся колтуны. Олиф то и дело болезненно морщилась.
Они устроились на заднем дворе, чтобы никто не увидел Изгнанницу. Им не мешали. Тимка был еще маленьким, чтобы в полной мере осознать случившееся. Порадовался возвращению сестры и побежал играть дальше. Лекс с Дереком остались в доме. Именно из-за этого Олиф не могла заставить себя не прислушиваться к каждому шороху. Этим двоим только повод дай — тут же поцапаются, как дворовые собаки.
— Мы ведь тебя похоронили… — прошептала Марика, слегка пошевелившись на плече у девушки.
— Похоронили?
— Да. Я так не хотела верить, что ты ушла навсегда… но ведь Изгнанники не возвращаются, правда? Мы могилку вырыли, там, чуть подальше, чтоб не видел никто… и закопали там эту чертову сковородку, и еще пару твоих вещей. Я положила рядом Великий Завет Трех Берегинь мира Прави, молилась каждый день… неужели они меня услышали?
