— Между ним и Селией случилась размолвка?
Рыжий угрюмо нахмурился, поднял брови и снова опустил, сдвигая вместе:
— Я никогда не влезал в любовные дела принца.
— Верю. Но это единственный вопрос, на который мне нужен ответ.
Борг тяжело вздохнул:
— Он ничем её не обижал.
— А она?
— И она была нежнее шёлка.
— Значит, оба безгрешны и милы, только порознь, а не вместе?
В течение трёх вдохов кряду напряжённо застывший карий взгляд не отрывался от моего лица.
— Ты ведь неспроста о ней заговорил, да?
И что ответить? И промолчишь, и начнёшь яростно отрицать свой интерес — итог один.
— Значит, неспроста... — Борг сделал правильный вывод из моей невольной заминки.
— Не будем продолжать, ладно?
— Почему же? — Рыжий хищно прищурился. — Сколько я тебя знаю, ты никогда не шёл по пустому следу. Куда он выводил, другой разговор, но тупиком никогда не заканчивался. Так что стряслось?
— Ничего.
— Ну да, как же! Ещё вчера, когда мы расходились, твоё лицо было вытянуто то ли от обиды, то ли от злости, значит, ты узнал из болтовни камней кое-что интересное. И раз уж спросил про Селию... — Тут великан наконец-то, пусть и неохотно сложил вместе кончики двух нитей рассуждений, — По-твоему, она виновата?
В его голосе не было удивления. Ни капли. Значит, рыжий допускал грехопадение любовницы принца легче и охотнее, чем я. Что ж, ему из дворца всяко было виднее.
— Не по-моему, Борги. Всё гораздо печальнее.
— Ну-ка, ну-ка! — Он перекинул ноги через подоконник, но прежде привычно обшарил взглядом сад, остающийся за спиной. — Что такого натрепали камни?
— Помнишь фразу про расспросы кормилицы?
— Да. Весьма туманно и непонятно.
— Если не знать предысторию.
Великан всем своим видом выразил нарочито почтительное внимание.
— Ведьма, которой больше нет, рвалась к власти над миром. Впрочем, подобными идеями одержим любой, кто чувствует себя хоть немногим сильнее своих соседей... Но помимо трона нужны ещё и наследники, которым сей трон можно передать, а для продолжения рода требовался не первый попавшийся мужчина.
— Чистота крови? — уточнил Борг.
— Вроде того. Как бы то ни было, ей нужно было потомство от определённого человека, которого... С которым я встречался. Чуть раньше.
— Ещё один покойник?
— Нет, он жив-здоров, правда, не в своём уме, а ведьме его ум как раз был нужен не меньше, чем семя. Думаю, даже больше.
Карие глаза сверкнули сомнением:
— Она сама тебе всё рассказала?
— Не смогла удержаться, уж слишком сильно я её разозлил.
В большие подробности Борг не стал вдаваться, подтвердив:
— Это ты умеешь!
— Угу. Но главная беда состоит в том, что ведьма искала супруга. Если известный кандидат утерял свои качества в силу возраста или прочих обстоятельств, как обычно поступают?
— Ищут следующего.
— А если принять во внимание вопросы линии наследования?
— Его брата или отпрыска, к примеру. Любого подходящего родственника.
— Именно. В последние годы тот маг был одержим своей собственной целью, не допускающей растраты сил на плотские и прочие утехи, поэтому искать следовало в его прошлом. И поиски чуть было не увенчались успехом.
— То есть? — Борг подался вперёд.
— У мага есть наследник. Не по крови, но... Насколько могу судить, он не уступает в талантах своему «родителю». Хорошо, что ведьма не могла этого узнать, хоть и подобралась очень близко!
— Я пока не понимаю одного. — Рыжий пригладил растрёпанные порывом утреннего ветра волосы. — Как всё тобой рассказанное касается баронессы?
— Самым прямым образом. За её младшим братом до родов и после них ухаживал маг, угодный водяной ведьме. Потому и задавался вопрос о его жизни в баронском имении.
— А ты ничего не перепутал? — с надеждой переспросил Борг. — Ведь никаких имён названо не было, да и...
— Ведьма искала мага по имени Лагарт. Справки о нём можно навести хоть в Саэнне, хоть в Мираке, у тамошнего коменданта. И я знаю, что этот маг присутствовал некоторое время в семье Кер-Талиен, о чём тоже наверняка есть куча свидетельств. Мне очень грустно признавать, но...
Рыжий закончил фразу за меня:
— Селия предала своего возлюбленного.
— Да.
С минуту мы оба молчали. Великан — осмысливая полученные сведения, я — стараясь перетряхнуть все факты заново, чтобы проверить, нет ли в моей версии случившегося уязвимых мест. Их не нашлось, но всё же хотелось надеяться до последнего, даже не знаю почему.
— И что теперь?
— Извини. Мой подарок оказался с изъяном.
— Эх... — Борг заложил руки за голову и потянулся. — Он ещё дороже, чем можно было подумать. Вот только как предъявить его миру?
— Не хочешь оставить всё как есть?
— Промолчать, что ли? И унести тайну с собой в могилу? Нет уж! Меньше всего на свете я желал бы своими действиями или словами причинить вред принцу. Но если сделать вид, будто ничего не случилось, хорошего тоже будет мало. Ты-то как думаешь?
Я перевёл взгляд в потолок:
— Хорошего вообще не будет.
Если Селия в самом деле почувствовала, что любовь гаснет, и тем более уже раз попыталась вновь разжечь огонь недостойными способами, она не бросит свою затею на половине пути. В ход пойдут очередные приворотные зелья, от которых если и не будет ущерба телесному здоровью принца, то душевные силы это подорвёт, вне всякого сомнения. Да и потом, кому будет нужен правитель, днём и ночью грезящий только о своей супруге?
— Значит, надо всё рассказать.
— Надо.
— Возьмёшь это на себя?
Я не удержался от печального смешка:
— А сам что? Трусишь?
Борг неопределённо качнул головой:
— У тебя получится лучше. Меня принц вообще слушать не станет.
— Ко мне он питает не самые добрые чувства. Если уж на то пошло, голос ни одного из нас не найдёт тропку к сердцу его высочества.
— И как быть?
Спрятаться за чужой спиной, конечно же. И если широкие мужские не справились с поставленной задачей, стоит обратить внимание на хрупкую женскую:
— Вложить рассказ в нужные уста.
Карий взгляд блеснул неуверенной догадкой:
— Хочешь сказать...
— Она должна признаться сама.
— А если не признается? У неё нрав крутой, сам же знаешь.
— Если не признается? — Меня, честно говоря, такое развитие событий устроило бы более всех прочих. — Сделаем вид, будто никакой измены и не было. Селия — умная девушка, поймёт намёк и, возможно, исправит содеянную ошибку.
— И такое может быть, — согласился Борг.
Смешно, но, пожалуй, мы оба искренне хотели осуществления того, о чём с такой нарочитой бесстрастностью рассуждали. И при этом уже не допускали мысли, что можно остановиться, повернуться и благополучно пройти в полушаге от обрыва.
