- А если отправить их обратно к матери? - напряжённо спросил Алак. Он не знал, как выходить из сложившейся ситуации. Но он не мог позволить, чтобы его мать разбиралась со всем этим в одиночку.
В ответ на его слова Юген покачал головой.
- Если вы отправите этих людей в Апрак, то у вас не останется здесь ни одного действительно верного вам человека, - прежде чем Алак попытался что-то возразить, Роялд покачал головой: - Шиттарии не в счёт, мой господин. Может, они и выбрали вас своим великим ханом, но действительно верно служат лишь Питонам.
Алак тяжело вздохнул и запрокинул голову. Ему тяжело было слушать всё это. Он был бессилен. Мать в одиночку разбирается с Орлами, Джакал и Талмэи оказались захвачены в плен какой-то женщиной из числа пиратов, помилованных в прошлом старым князем Альвишем, Эйд пропал... Почему вдруг боги стали так немилостивы к фабарцам? Что они все делали не так?
- Хорошо, я понял, - вздохнул Алак, опустив голову и закрыв глаза. - Я останусь здесь, продолжу заниматься всё тем же. В конце концов, у меня полно забот и здесь...
Юген расплылся в улыбке и поднялся из-за стола. Он хотел уже выйти из палатки, но Алак снова остановил его, негромко окликнув. Когда мужчина обернулся, юноша приглушённо пробормотал:
- И пожалуйста, больше не устраивай никаких военных советов без моего ведома, - Таодан бросил в сторону Югена недовольный взгляд, и тот нервно рассмеялся. - То, что я услышал от командиров, меня просто в ужас повергло. Они хоть имеют представление, что такое тактика?
Юген улыбнулся и, кивнув головой, покинул палатку. Оставшись в полном одиночестве, Алак вновь закрыл глаза и попытался успокоиться, хотя сердце в груди бешено колотилось. Он снова был совсем один. Его друзья были в беде, а он ничем не мог им помочь. Какие привилегии ему давал титул хранителя врана? Он всё равно ничего не мог поделать.
В гордом одиночестве Алак просидел ещё некоторое время. Отсюда громких хриплых голосов воинов почти не было слышно, и лишь пьяные песни и неумелая музыка проникали в палатку, заставляя молодого Ворона улыбаться. Все эти звуки успокаивали его, как успокаивал тёплый вечерний ветер, мерцавший сквозь тонкий купол шатра силуэт луны и треск затухающего огня. Таодан был один на один с природой, чувствовал её каждой клеточкой своего тела. Именно ветер принёс ему весть о незваном госте. Услышав едва заметный шорох, юноша приоткрыл глаза и тут же почувствовал, как на его плечи опускаются нежные женские руки. Тонкие пальцы принялись массировать его уставшие мышцы, заставляя расслабиться и приглушённо застонать.
- Мой шаттар устал, - прошептала Аньюн, наклоняясь чуть вперёд и дыша ему прямо в шею. Алак кожей чувствовал её жаркое дыхание, от которого по всему телу бежали сладкие мурашки.
- Ты пришла из лагеря шиттариев сюда? - улыбнулся юноша, слегка жмурясь от удовольствия. - Довольно рискованно. Здесь многие недолюбливают тебя.
- Ну и пусть, - Аньюн продолжала массировать его плечи. - Я не боюсь твоих князей, мой шаттар.
Улыбка девушки заставляла Алака смущаться, как мальчишку. Он старался отвести взгляд, но каждый раз всё равно возвращался к одному - к её лицу, столь прекрасному, смуглокожему, чарующему. А глаза её были столь прекрасны, что молодой Ворон тонул в них всякий раз, когда их взгляды пересекались.
- Что тревожит тебя, мой шаттар? - едва слышно спросила Аньюн. Голос её был похож на журчание ручейка в знойный день - чарующий и столь желанный. Тяжело вздохнув, Алак закрыл глаза и приглушённо пробормотал:
- То же, что и всегда, моя светлейшая мечта, мои сладкие грёзы... - юноша обхватил её запястье и поцеловал в тонкие изящные пальцы. Но лицо его оставалось мрачным и обеспокоенным. - Зачем Четверо даровали мне это всё? Зачем я встретился с Грозохвостом, с тобой, со всеми этими людьми, если я ничего не могу сделать? Мои друзья в беде, могут погибнуть в любой момент, а я лишь сижу здесь... и ничего не делаю.
- Мой шаттар защищает Фабар, - прошелестел голос Небесокрылой над его ухом. - Кто, если не ты, обезопасит границы нашего государства? Кто расправится с врагом, что безжалостно наступает на наши земли? - она прикоснулась к его золотистым волосам своими тонкими пальцами и осторожно погладила.
- Ты меня балуешь! - рассмеялся Алак, слегка прикрывая глаза. - Я не герой. Я всего лишь мальчишка, которого усадили на трон, решив, что императорская кровь сама сделает своё дело.
- Никто не всесилен, мой шаттар, - Аньюн пожала плечами. - Ты император, хранитель врана и мой муж, но даже это не даёт тебе возможность вершить судьбы людей одним щелчком пальцев. Ты такой же человек. Но просто доверься своим друзьям. Я уверена, если усердно молиться Четверым, они непременно защитят их. Надежда - это всё, что у нас есть в столь трудный час, мой шаттар.
Алак расплылся в широкой улыбке. От дыхания Небесокрылой на своей шее юноша почувствовал, как всё его тело начинает гореть. По спине пробежала мелкая дрожь. Эта девушка принадлежала лишь ему, была его женой, императрицей. За те несколько месяцев, что они провели вдвоём, Алак ни разу не прикасался к ней, даже не пытался её поцеловать, давая Аньюн время свыкнуться с мыслью о том, что они теперь будут вместе до конца своих дней, что в будущем у них обоих будут дети. Но сейчас, кажется, все эти оковы, вся та неловкость, мешавшая им в прошлом, пали. Они оба хотели лишь одного - это чувствовалось в их движениях, эмоциях, поступках, словах.
- Ты не боишься, что я не отпущу тебя больше? - усмехнулся Алак, приобнимая её за талию. Аньюн, присев на краешек стола, мягко улыбнулась ему и покачала головой:
- Ничуть, мой шаттар. Я не сбегу от тебя.
Алак улыбнулся и вдохнул запах её густых чёрных волос. От них пахло южными розами и мёдом. От аромата этого кружило голову, и молодой Ворон почувствовал, что больше не может сдерживаться. Обхватив лицо Аньюн руками, он поцеловал её в губы и слегка подался вперёд, заставляя девушку опуститься спиной на стол.
- Не боишься? - шёпотом спросил Алак, осыпая её шею жаркими поцелуями. - Ведь я...
Аньюн заткнула ему рот поцелуем и принялась сдирать с него рубашку. Больше юношу не волновало ничего. Он не боялся, что кто-то может войти, что кто-то услышит, проходя мимо. Безжалостно разрывая одежду, молодой Ворон стремился как можно скорее прикоснуться к этой смуглой мягкой коже, провести пальцами по плоскому изящному животу, ощутить вкус этого прекрасного тела.
Когда они избавились от последней одежды, Аньюн запустила пальцы в его волосы и страстно поцеловала, слегка покусывая за нижнюю губу. Алак приглушённо усмехнулся и вдавил девушку спиной в стол. Тела их пылали, словно угольки, готовые в любой момент вспыхнуть и сгореть дотла. И целой вечности им было бы мало. И ничто больше не волновало их в этом мире. Для них обоих существовали лишь они одни, и никто другой.
