— Можешь не отвечать, — грубо бросил он, — я все вижу. Надо быть слепцом, чтобы не заметить очевидное. Брахманы[3] говорят, то место проклято. И теперь я склонен верить им. Но я не понимаю твоего упрямства. Что же ты молчишь?
— Чем меньше знают, тем лучше, — прошептала Арчита, — для всех.
— Для всех?
— Да, для всех.
— Своим молчанием и упрямством ты делаешь только хуже! Не даешь помочь!
Девушка вздрогнула, но снова промолчала. Возможно, отец прав. Она не дает своим молчанием помочь себе. Но зато она помогает другим. Не стоит людям знать, что там произошло.
Словно в тумане, она схватила котомку и попыталась пройти мимо отца, но тот схватил ее за руку, привлек к себе и прижал к мощной груди. Арчита закрыла глаза и уткнулась носом в знакомое тело. Девушка слышала биение его сердца. Даже сейчас оно оставалось тихим и ровным. Чего нельзя сказать о ее собственном. То готово было выпрыгнуть из груди и разорваться в один миг.
Отец провел ладонью по ее волосам:
— Останься. Прошу тебя.
— Не могу, — всхлипнула дочь.
— По-твоему, это правильно? По-твоему, арии не нуждаются в связи с богами?
— Это не так.
— Так будь же жрицей здесь! Что тебе мешает? Или я тебе просто опротивел?
— Прекрати! — она обхватила его спину возле лопаток. — Я люблю тебя, как и прежде!
— Тогда почему?
— Арии чтят закон природы. Мое послание должно быть услышано другими… — Арчита замялась, вспоминая тот жуткий день, когда ей явилась воля Богини-матери, — …и я просто не могу дольше оставаться здесь из-за… из-за…
— Из-за того, что там произошло, — закончил за нее отец, — но говорить об этом ты не хочешь.
Она промолчала, и он тяжко вздохнул. Отец понял, что переубедить дочь остаться он не сможет. Если только силой не привяжет ее к столбу в соседнем дворе. Он мог это сделать, но не хотел. Пусть мать Арчиты и являлась шудрой, к девушке он относился как к собственной дочери.
— Ладно, — буркнул арий, — раз тебе так хочется. Иди.
— Прости меня… — начала было она, но он резко перебил.
— Хватит. Если не хочешь говорить, то не говори вообще ничего. Ненавижу недомолвки. Возьмешь одну из моих лошадей.
Арчита отстранилась и посмотрела в эти суровые глаза. Они были сухими и строгими, как всегда. Но теперь к суровости воина примешивалась печаль. Сама же девушка с трудом сдерживала слезы. Она хотела остаться, но не могла. Ибо тогда ей станет еще хуже. Такая ирония… Такая судьба.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом только и сумела произнести она.
— Одна просьба.
— Какая?
— Помни о нас.
— Клянусь! — с жаром ответила Арчита и снова обняла приемного отца. — Всегда!
Тот ответил на объятия и шепнул на ухо:
— И себя. Помни себя.
***
«Я помню».
Пальцы крепче сжали рукоятку кинжала. Мышцы напряглись. В разум пришла уверенность. Арчита закусила нижнюю губу и приготовилась нанести очередной удар по стене. Несколько крупных глиняных осколков уже лежало под ногами. Стоя на коленях, девушка продолжала осторожно ковырять стену. Звук осыпающейся кладки ей казался раскатом грома посреди безмолвного и мрачного дома. Но она продолжала. Продолжала действовать. Ибо просто сидеть и дожидаться рассвета была не намерена.
Когда очередной кусок сыроватой глины с хрустом упал под ноги, жрица резко остановилась. По ее спине пробежал холодок. Рука с кинжалом замерла на полпути. Сердце пропустило удар, чтобы забиться с удвоенной силой. Девушка слышала, как оно отдается в висках и пульсирует в венах. Она не сразу сообразила, что перестала дышать. На лбу выступила испарина.
«Здесь кто-то есть… здесь кто-то есть!».
Паника, подобно снежной лавине с Обители снегов, готова была нахлынуть и утопить с головой в своих ледяных объятиях. Кинжал задрожал в руке. Краем глаза Арчита заметила, как грязная занавесь слегка покачнулась…
Продолжая не дышать, жрица начала медленно оборачиваться. В полной тишине было слышно, как хрустят ее шейные позвонки. Казалось, что прошла целая вечность прежде, чем она наконец повернулась в сторону выхода.
За занавесью кто-то был. Опять. Как в тот раз. Однако теперь предательские мурашки не просто побежали по спине. Подобно встревоженному муравейнику, они покрыли всю кожу. Некто по ту сторону стоял и молча смотрел на нее из мрака коридора. Такой же безмолвный, как и сам дом старейшины. Арчита не понимала, откуда появилось у нее это чувство, но точно знала.
Это не рабыня.
Воздух тихо вышел из легких. Одул тонкие губы, иссушая нежную кожу. Девушка продолжала смотреть на размытый силуэт, не решаясь произнести и звука. Да и навряд ли она бы смогла. Гортань сковало, в глотке пересохло. И только спустя несколько секунд она заставила себя дышать. Будто во сне неторопливо развернулась всем телом к занавеси и выставила руку с кинжалом перед собой. Если бы Арчита опустила глаза, то увидела, как сильно трясутся пальцы. Дрожь была видна даже во тьме. Но жрица не сводила взора с неизвестной фигуры, продолжавшей безмолвно наблюдать за ней.
«Унташ?».
Она не знала. Тьма была слишком густой, фигура слишком размытой… а паника слишком велика. Девушка с трудом держала себя в руках. И лишь образ сурового ария, ее отца, временами всплывающего в памяти, не позволял страху окончательно завладеть телом и лишить разума.
Так прошла минута. Неизвестный стоял по ту сторону занавеси и наблюдал за жрицей из темноты. Та не сводила глаз с пугающего силуэта. Рука с кинжалом была выставлена перед собой. Клинок дрожал в ладони, как лист на ветру.
А затем она услышала. Шепот. Тихий и едва уловимый. Кто-то звал ее по имени.
Зрачки девушки резко расширились. Липкий пот покрыл лицо.
В тот же миг фигура качнулась и словно поплыла влево. Спустя секунду она уже исчезла во тьме коридора.
***
Она продолжала стоять на коленях, не в силах пошевелиться. Рука, вытянутая вперед и сжимавшая кинжал, стала затекать. Мышцы дрожали от напряжения. Тело бил озноб, как в лихорадке. Лишь спустя несколько мгновений Арчита смогла сбросить оцепенение и провела по лицу трясущимися пальцами. Ладонь тут же увлажнилась от липкого пота. Он оказался холодным и неприятным. Девушка задышала чуть громче. Воздух входил и выходил через ноздри с тихим свистом.
Вокруг снова был полный мрак и безмолвие.
«Кто это был? Унташ? Или кто-то еще? Что ему надо?».
Вопросы, подобно встревоженному осиному рою, вились в голове, норовя ужалить побольнее. Но жрица не могла от них отмахнуться. Арчита не знала ответов, но отчаянно нуждалась в них. Ведь кто-то видел, как она пытается расковырять стену кинжалом. Осознание этого лишь усилило неразбериху, охватившую разум. Теперь ворох вопросов смешался с непониманием и нерешительностью, как поступить дальше. Арчиту трясло от напряжения и страха.
«Я должна пойти за ним… или остаться… нет, надо остаться! Что я буду делать среди тьмы? И что буду делать, если найду его?… А что если он все расскажет Унташу?… Но я нужна старейшине… О, боги, помогите мне!».
В этот миг она снова услышала шепот. Такой же тихий, как и прежде. Однако на этот раз он шел словно издалека. Звук пронесся по коридору, будто легкий сквознячок. Посреди мрака и безмолвия Арчита опять уловила, как кто-то зовет ее по имени. По ее настоящему имени. Жрица почувствовала, как волосы шевелятся на голове.
Никто не может знать ее настоящего имени. Ведь все они уже мертвы!
Шепот раздался вновь. Грязная занавесь покачнулась.
Арчита поняла, что не в силах больше стоять на коленях в этой тесной комнатушке. Воздуха начинало не хватать. Медленно, опираясь локтем о стену, девушка поднялась. Ноги затекли. Она не чувствовала ничего ниже колен. Пришлось постоять несколько секунд и подождать, пока кровь не насытит члены. При этом она с опаской вглядывалась во тьму коридора за занавесью. Шепот больше не повторился. Наконец в голенях запульсировало. В кожу словно воткнули с десяток иголок, но жрица не обратила на это внимания. Крепко сжав кинжал так, что костяшки побелели, она сделала неуверенный шаг к выходу. Затем еще один. Оттолкнулась от стены. Кровь побежала по венам быстрее. Теперь она могла уверенно стоять на ногах.
