Тут громыхнуло в третий раз, и файристяне вдруг замолкли.
– А ну заткнулись, суки! – хрипло каркнул чей-то простуженный басок. – Всех порешу нахер!
– Мать Меллинтан, вы же его убили!.. – взвизгнул фальцет кого-то из пассажиров – и тут же оборвался характерным влажным стуком, словно кричавшему прикладом двинули прямо по зубам.
– Трахал я твою совиную матушку, – доверительно сообщил обладатель баска. – И тебя могу, клоп амалерский.
В ответ тихонько заскулили.
Сэйган, пользуясь моментом, взвел курок. Щелчок благодаря щенячьим всхлипам побитого пассажира был почти не слышен. Журчала речная вода, приглушенно визжали женщины, запертые внизу.
– Все все поняли? – грозно спросил грабитель и, кашлянув и сплюнув, продолжил с ноткой торжественности в голосе: – Сим объявляю вам, жирные твари, что именем Союза Истинных Патриотов все награбленное вами добро переходит в собственность народа. В нашу, сталбыть, как его, народа, де-ле-ги-ро-ван-ных представителей. Ну?! Чо встали? Выворачивай карманы!
И такая горячая искренность звенела в этом голосе неведомого... хм... патриота, что Сэйган чуть не прыснул от смеха. Батюшки, и тут революционеры! Мать Морайг! Воистину, дивные дела творятся в этом Файристе! Интересно, а здесь обычные воры остались или только одни «идейные»?
– Рыба, где там мешок-то? – поторопил соратников делегированный представитель народа: – Давай-ка живенько обойди господ. Бодрей, кровососы, бодрей! Мы ж не налоговая полиция, долго ждать не станем! Нам еще к бабам поспеть! Бабы-то ваши – тож народное достояние.
Обчищаемые пассажиры стонали сквозь зубы, заглушая звяканье монет и шуршание ассигнатов. Внизу, судя по звукам, ломали дверь к женщинам. О том, чтоб незаметно выскочить за борт, нечего и мечтать. И Сэйган, чуть высунувшись из-под лежанки, выпустил по грабителям все шесть пуль, опустошив барабан пистолета.
Радетель за народное добро, похоже, оказался только ранен. Вопрос – куда? – ибо бас его вдруг превратился в дискант, а высоте взятых нот позавидовала бы любая оперная знаменитость. Мельком восхитившись, ролфи метнулся к перильцам фальшборта. По Сэйгану стреляли, но между ним и пулями вопило и топталось еще полсотни перепуганных бестолковых гражданских. Не слишком хорошо прикрываться живым щитом, однако у капрала был приказ и цель, а у файристян – свой князь, обязанный беречь их шкуру.
Грэйн спала плохо, тревожно. И куда только делась ее прежняя привычка засыпать, едва лишь усталое тело обретало хоть какую-то опору! Утомленная не столько путешествием, сколько постоянной, выпивающей все силы тревогой, ролфийка дремала, что называется, вполглаза, вскидываясь на каждый звук. А в сумрачном, освещенном единственной масляной лампой помещении, полном беспокойных женщин и капризных детей, звуков хватало с избытком. Попутчицы вздыхали, храпели, дети ныли и простуженно сопели, раздражающе хныкал чей-то младенец, а в дальнем углу бранились, не слишком заботясь о ночном отдыхе других, файристянские обывательницы. И это не говоря уж о дурном запахе и ледяном сквозняке, не хуже штыка вонзающемся прямо ей в бок! С другого бока, впрочем, ролфийку согревала теплая тяжесть свернувшейся у нее под мышкой подруги. Хотя сколько там тяжести? – шуриа она и есть шуриа, тощая и легенькая. Вот уж кто заснул, точно ее по затылку дубинкой пристукнули! Грэйн, просыпаясь, моргала, подтягивала сползающую полу шинели, которой женщины укрывались вдвоем, и вновь проваливалась в тяжелую, какую-то рваную дрему. Словно в черную воду ныряла – вверх-вниз, то над волною торчит голова, то вновь глаза захлестывает пеной...
Немудрено, что и сон ей приснился странный, будто и не сон вовсе.
Там, по ту сторону видения, заснеженную равнину, обрывающуюся в черное море, освещал золотой трепет лучей Огненной Луны. Все правильно – это здесь сияющий лик Локки не виден, потому что богиня смотрит сейчас на снежную тропу и озаряет мертвым дорогу в Чертоги. Значит, Грэйн-во-сне стоит одной ногой на границе между двумя мирами?
– Не совсем так, – ответила богиня откуда-то из-за ее плеча, и ролфийка не удивилась. Нет нужды говорить вслух, Локка и так все слышит. Но женщина все-таки спросила:
– А почему я сейчас человек, а не волк?
– Это ведь ты выбираешь облик, а не я, – Локка пожала плечами. Сама она тоже накинула человеческий облик, будто чужой плащ поверх собственного платья, и огненная сущность дочери Оддэйна просвечивала сквозь эту накидку, как свет из-за плохо зашторенного окна. Глаза и волосы ее сияли раскаленным золотым блеском, а за плечами стылый воздух Той Стороны трепетал, будто плавился от ее близости. – Какой ты меня видишь? – и Золотая Луна по-птичьи склонила голову набок.
– Вижу тебя такой, какой ты желаешь показаться, – осторожно молвила Грэйн, как и всякая ролфи отлично помнящая о непредсказуемом нраве богини. – И назову тебя тем именем, которое тебе угодно.
Но матьПервыхтолько отмахнулась, отметая все эти предосторожности.
– Оставь, – сказала она. – Твоя вежливость приятна, но сейчас не время для соблюдения ритуалов. Будь осторожна, Верная. По вашему следу идут мертворожденные.
Грэйн промолчала, ожидая продолжения. За Локкой не водилось беспричинной благосклонности: если Госпожа Битв решила предупредить об опасности, милосердием здесь и не пахнет, тут что-то другое.
– Ждешь подвоха, – удовлетворенно кивнула Локка. – Но нет, не теперь. Вы смотрите на север, а они уже здесь, у вас за спиной. Будь осторожна.
– Северяне здесь... – Грэйн прищурилась. – Поэтому от Файриста попахивает мертвечиной?
– А! Ты чуешь! – Богиня рассмеялась так, будто чутье Грэйн было ее, Локки, личной заслугой и предметом гордости. – Но довольно, Верная. Проснись. Рядом враг.
– Где? – вскинулась ролфийка и больно ударилась затылком о какую-то деревяшку. Рядом сонно завозилась Джойн. Вокруг – по-прежнему темно и душно. – Тс-с... тихо! – шепнула Грэйн и полезла к шуриа под подол за пистолетами. Локка не станет предупреждать просто так, если богиня сказала, значит, враг действительно рядом.
– Что такое? – спросила княгиня, оглядываясь. – Что?
– Не знаю. – Эрна Кэдвен щелкнула курками и протянула подруге один из пистолетов. – Держи. На всякий случай. Я думаю, что...
И тут снаружи грохнул выстрел. И у Грэйн натурально заложило уши – слишком уж лихим и громким визгом ответили поскакивавшие со скамеек дамы. Завопили дети, загомонили женщины, дурным голосом заблеяла коза, которую каким-то чудом протащила на борт одна из пассажирок.
– Будь за спиной, – скомандовала ролфийка, покрепче ухватив подругу за локоть. Еще не хватало, чтобы в суматохе и панике шурианку затерли в толпе!
