Ответа пришлось ждать минуты две или три, но когда он пришёл, то был весьма лаконичен:
«Вполне».
Невидимый простому глазу огонёк связи погас, разговор был окончен. Обернувшись, я увидела стоящего на пороге Симона. Он подошёл к столу и, вопросительно глянув на меня, взял исписанный лист. Я откинулась на спинку стула. Как всегда, на смену вспышке злости пришло опустошение, и вместе с ним — сомнение, правильно ли я поступила. Может, не стоило быть настолько резкой? Всё же лучше было бы позвать Симона и доверить это дело ему, он не допустил бы ошибок. Я ждала, что Шевалье как-то прокомментирует мой метод ведения переговоров, но он сказал только:
— Дюваль спрашивает, подавать ли обед.
— Пусть подаёт, — вяло отозвалась я, хотя есть мне совершенно не хотелось.
Связь заработала часа два спустя, когда пришло краткое и сухое согласие на обмен на наших условиях. Оставив Симона улаживать детали, я поднялась к себе. Ощущения победы не было, более того, я поняла, что мне стыдно. Они ведь правы, я действительно ввязалась в грязную игру, используя самые недопустимые приёмы. И то, что они начали первыми, вряд ли может послужить оправданием. Они начали, а я продолжила…
Если бы пришёл Кристиан, мне стало бы легче, но за весь вечер он так и не появился. Я опять злилась и психовала, но гордость не давала пойти искать его самой. Почти всю ночь я проворочалась в постели без сна и встала задолго до своего обычного времени. Обмен был назначен на десять часов, и я, выпив только кофе, потому что кусок не лез в горло, села дожидаться, чем он кончится. Примерно в половине двенадцатого открылись Пути, и во дворе появилась машина, из которой вылезли Симон, Эрика и Жерар Шевалье. Я вскочила и высунулась в открытое окно, глядя, как Жерар вынимает из машины и вносит в дом на руках не то спящую, но то бесчувственную женщину.
Я выбежала на лестницу, навстречу им.
— Что с ней?!
— Спит, — отозвался Симон. — И, я думаю, пока не стоит её будить. Вряд ли она много помнит о своём аресте, скорее всего, её так и держали под сонным заклятием.
— Это не опасно? — вырвалось у меня. Сонные заклятие бывают разные, стоит переборщить — и сон вполне может перейти в кому, а то и в смерть.
— Думаю, что нет. Но, разумеется, целители её осмотрят.
Жерар внёс маму в гостевую комнату, а я осталась стоять на лестничной площадке, прислонившись к стене. Слава богу, слава богу, всё позади…
— Как всё прошло?
— Спокойно, — ответила Эрика. — Ребятишки, по-моему, так ничего и не поняли.
— Вот и хорошо. Симон, — тихо добавила я, — спасибо, — и, чуть помедлив, обняла его.
— Не стоит благодарности, Сандрин, — так же тихо сказал он. — Прислать к вам Марту?
— Нет, не надо. Отдыхайте. Спасибо и вам, — я кивнула Эрике и вошла в комнату, где Жерар уже уложил спящую маму на кровать. Я быстро осмотрела её Истинным зрением, но всё вроде было в порядке. Поблагодарив и отпустив Жерара, я села на стул у кровати и снова, уже более внимательно, оглядела мать, стараясь понять, какой вид заклинаний к ней применили. К счастью, это оказалось самое обычное, ничем не осложнённое сонное заклятье, которое должно было развеяться само собой часа через четыре. Успокоившись на этот счёт, я подумала, не раздеть ли её, но решила, что не стоит. Вместо этого я набросила на маму лёгкое покрывало, осторожно поцеловала в щёку и тихонько вышла, по дороге телекинезом опустив шторы.
Я вернулась к себе, раздумывая, придёт ли Кристиан теперь или будет по-прежнему прятаться. К тому же теперь передо мной встала в полный рост другая проблема, о которой я до сих пор не задумывалась: а как объяснить всё происшедшее маме? Сказать правду? Но, честно говоря, я с трудом могла представить, как объясняю ей различие между светлой и тёмной магией и рассказываю о противостоянии Ассамблеи и Повелителей. Соврать? Но что? Как убедить её, что я не вляпалась ни в какой криминал, а то и чего похуже? В какой-то момент я испытала трусливое искушение вообще ничего не объяснять и даже не встречаться, а предоставить всё Шевалье и иже с ним. Я не сомневалась, что он, если надо, сможет инсценировать что угодно, хоть операцию спецслужб. Или даже убедить и мать, и всех её знакомых, что никакого похищения не было. Наложит на них ложную память, и дело с концом.
Я замотала головой. Нет, я могу допустить, чтобы так обращались с чужими, но не с близким мне человеком. Я не пойду на подобное насилие в отношении моей матери, и никому другому не позволю. Но посоветоваться с Симоном не мешает.
Симон нашёлся в своей комнате.
— Я думаю, — сказал он, когда я, постучавшись, появилась на пороге, — что нам с вами не помешает выпить. Налить вам чего-нибудь?
— Да. Коньяка, — храбро сказала я.
— Тогда спустимся в гостиную.
Он пропустил меня вперёд. Войдя в угловую гостиную, которую я предпочитала другим комнатам, так как её окна выходили на север, Шевалье открыл бар и осмотрел его содержимое:
— «Эннеси» или «Реми Мартен»?
— Я не знаток, Симон, выбирайте сами.
Шевалье достал бутылку, откупорил, обойдясь без штопора, и плеснул тёмно-золотистой жидкости в широкие низкие бокалы.
— За вас, — сказал он. — И за уважаемую Елену Витальевну.
Я проглотила примерно половину своей порции, резко выдохнула и поморщилась.
— Заесть бы чем-нибудь…
Шевалье щёлкнул пальцами, и на столе возникла тарелка с ветчиной, маслинами и сыром.
— Дюваль это в холодильнике держит, на всякий случай, — объяснил он.
Я подумала, что в последнее время совсем не бываю на собственной кухне, так что даже не знаю, что и где там находится. Но что поделаешь, хозяйственные хлопоты всегда были для меня тяжкой ношей, которую я несла исключительно по необходимости. На то, чтобы поддерживать минимальный порядок в собственных комнатах, меня ещё хватало, но от забот обо всём остальном хозяйстве я с радостью избавилась, как только возникла такая возможность.
— Как вы думаете, что теперь будет?
— Да ничего, я думаю. Елена Витальевна вполне может вернуться домой. Вы наглядно продемонстрировали, что таким способом от вас ничего не добьёшься, так что больше её трогать не рискнут. Разве что из мести, но, как ни мало я уважаю Ассамблею, до подобной мстительности она всё же не опускается. Однако, если вам так будет спокойнее, мы предоставим госпоже Черновой охрану.
— Спасибо, — кивнула я. — Но я, собственно, о другом. Как вы думаете…
Я запнулась, потому что в этот момент Шевалье резко вскинул руку и замер, словно к чему-то прислушиваясь.
— О чёрт! — прошептал он.
— Что?..
Дом едва заметно дрогнул.
